Когда рассвело, мы были уже в четырех или пяти лигах вверх по реке, всего лишь одно из десятков небольших судов, которые толпились в египетских водах. Однако течение реки было против нас, и поэтому прошло еще много утомительных дней, прежде чем мы достигли золотого города Луксора. К этому времени наша взъерошенная и небритая внешность была уже вполне подлинной, а не просто выдуманной, так что, когда Рамзес повел меня с моим посохом, кивнув головой, закатив глаза и шаркая ногами, в винную лавку Венега, этот достойный не узнал ни одного из нас и попытался прогнать обратно тем же путем, каким мы пришли. Когда нам наконец удалось убедить его в нашей истинной сущности, Венег сначала удивился, а потом обрадовался. Мы просидели почти всю первую ночь, обсуждая возможное и вероятное местонахождение принцессы Серрены и пробуя товары винной лавки, что было заслугой хорошего вкуса нашего хозяина. В то же время я воспользовался возможностью спрятать под грудой кувшинов в погребе под винной лавкой подарок, который я привез от царицы Техути, чтобы при первой же возможности вручить его ее дочери Серрене.

Рассмотрев все другие варианты, мы в конце концов пришли к выводу, что Серрена, скорее всего, была гостьей ужасного Дуга. В последний раз ее видели в его компании, когда она шествовала по улицам Луксора. Конечно, всегда существовала вероятность, что Аттерик и его приспешники хотели, чтобы мы поверили именно в это , в то время как они держали ее где-то еще в одной из многочисленных тюрем, возникших с тех пор, как Аттерик взошел на трон фараона. Однако велика была вероятность, что Аттерик благоволил Вратам мучений и скорби для своих самых знаменитых гостей, хотя бы из-за привлекательности этого имени. Я был единственным из нашей компании, кому посчастливилось войти в эти целебные помещения. Таким образом, мне было поручено составить карту внутренних интерьеров по памяти.

Зрение у меня тоже очень острое. Всегда при хорошем освещении я могу без труда распознать черты лица любого человека на расстоянии до лиги, которое человек может пройти за час. Таким образом, мне было поручено следить за домом Дуга в течение дня с окружающих вершин холмов. По правде говоря, именно эту задачу я и выбрал для себя. Я страстно желал хотя бы мельком увидеть божественную женщину, которую я так нежно любил, хотя бы для того, чтобы укрепить свою решимость вырвать ее из когтей этих мерзких тварей, Аттерика и Дуга.

Через своих друзей Венег смог снабдить меня стадом из дюжины или около того грязных черных овец. Каждое утро, размахивая пастушьим посохом, я гнал этих животных на холмы, возвышавшиеся над дорогой между Луксором и тюрьмой. С этого наблюдательного пункта я проводил большую часть дневного времени, наблюдая за своими овцами и, тайком, за всем движением, которое проходило по дороге. Вскоре я заметил, что почти все пассажиры, доставленные в тюрьму, ехали в один конец. Они никогда не возвращались из Врат мучений и горя. В этом отношении я мог считать себя чрезвычайно удачливым исключением.

Конечно, Рамзес хотел сопровождать меня в этих ежедневных экспедициях. Но я удержал его, задав два простых вопроса: "Видел ли ты когда-нибудь пару пастухов, охраняющих одно стадо из дюжины овец? А если бы ты когда-нибудь это увидел, разве ты не был бы немного подозрительным?’

Он в отчаянии всплеснул руками. ‘Каково это - всегда быть правым, Таита?’

- Поначалу странно, но со временем привыкаешь, - заверил я его.

На двадцатый день моего бдения я прогнал свою паству через Южные Ворота города, как только стража открыла их, а это было на рассвете. К этому времени я уже был им знаком, и они махнули мне рукой, едва взглянув. Мой кудрявый баран знал дорогу в горы и вывел нас из городских кварталов. Жители Луксора обычно избегали этой дороги, считая ее дурной приметой, ибо знали, куда она ведет. Мы с моим стадом шли по холмам, пока не достигли первого крутого поворота, окруженного с обеих сторон густым лесом. Нас почти не предупредили - только стук копыт и грохот колес, обтянутых бронзой, прежде чем колонна из пяти колесниц выехала на нас из-за поворота. Они направлялись в противоположную от нас сторону, обратно к городу Луксору. Ведущая повозка наскочила на мою овцу галопом, сломав шею моему барану и убив его на месте, но также раздробив передние ноги одной из моих овец. Бедное животное лежало на земле и жалобно блеяло. Я очень полюбил свою маленькую стаю и побежал вперед, чтобы выразить протест и дать полную волю своему негодованию.

Однако возница ведущей колесницы проклинал меня и моих "грязных животных" и лежал около нее со своим сыромятным хлыстом. Когда я появился, он откинул капюшон своей черной мантии на плечи, открывая отвратительные черты лица Дуга ужасного. Он не узнал меня с моей неряшливой бородой и длинными спутанными волосами, в моем грязном и изодранном одеянии, но чтобы быть уверенным, я отвернулся от него и принялся вытаскивать тушу моего барана с дороги и расправляться с раненой овцой камнем, который подобрал с обочины. Как только дорога очистилась, Дуг проехал мимо своей колесницы, еще раз хлестнув меня кнутом по полуобнаженной спине. Я жалобно заскулил, когда мимо меня промчалась вторая колесница. Но потом я уставился на пассажира в третьей колеснице, когда он поравнялся со мной.

Голова у нее была выбрита наголо, и ее избивали до тех пор, пока лицо не распухло и не покрылось синяками, а единственный глаз почти закрылся. На ней была короткая туника, разорванная и испачканная засохшей кровью и другой неопределенной грязью. Но она все еще была самой красивой женщиной, которую я когда-либо видел.

Серрена взглянула на меня, стоявшего рядом с тропинкой. Нас разделяло всего лишь расстояние в две-три руки. Какое-то мгновение она не узнавала меня в моем оборванном костюме, но затем выражение ее лица резко изменилось. Оба ее глаза расширились от шока и радости, даже тот, с опухшим веком. Ее губы произнесли мое имя, но не произнесли ни звука. Я слегка нахмурился, предупреждая ее, и она тут же сдержалась и опустила глаза. Затем колесница, в которой она ехала, проехала мимо. Серрена больше не оглядывалась на меня и не подавала никаких признаков узнавания, за исключением того, что ее плечи больше не опускались от отчаяния, а бритая голова была поднята выше. Казалось, ее окутала аура новой надежды, которая была видна даже с такого расстояния.

Мое собственное настроение было приподнято, не в последнюю очередь тем, что я мельком увидел ее свободные руки. Потому что каждый ее палец был совершенно цел и невредим. Попытка обмана Аттерика была разоблачена. Более того, я знал, что раны, нанесенные ее прекрасному лицу, скоро чудесным образом заживут, ибо она - божественная плоть.

Я стоял в позе кроткой и безнадежной покорности, пока колонна колесниц Дуга не скрылась за следующим гребнем, затем издал громкий радостный крик и запрыгал по кругу, как сумасшедший, подбрасывая в воздух свой пастуший посох. Мне потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя, а затем я поднял свой посох с того места, где я его бросил, и побежал обратно в город. Мое одолженное стадо овец запаниковало от моего внезапного ухода, и они побежали за мной, блея от отчаяния. Но я первым вернулся в винную лавку Венега, обогнав свою стаю на порядочное расстояние.

Я нашел Венега и Рамзеса в тайном подвале под винным магазином, где Венег хранил оборудование, связанное с его истинной целью остаться в Луксоре, так близко от королевского дворца Аттерика. Среди них были клетки с голубями, которые доставляли наши послания туда и обратно между Лакедемоном и Луксором, а также большой запас луков, стрел и различного другого оружия.