Игнорируя призывы тела еще немножко полежать, я поднялась с постели. Ноги гудели, равно как и голова. Вчерашняя прогулка по вечернему Тарлину выпила остатки сил и отдалась ноющей болью в пояснице.

А еще я целую ночь провертелась в безуспешных попытках заснуть. В мысли нагло влезали варховы зеленые глаза. То насмешливые, то обвинительно-строгие. Они преследовали с полуночи, и договориться полюбовно, чтобы меня оставили в покое, никак не получалось. Если так выглядела совесть, право слово, образ она выбрала не самый располагающий.

Зеленоглазый кошмар промучил меня до самого рассвета. Словно мстил за пустовавшую гостиницу на набережной! Но я ведь не дала согласие? Хотя, конечно, стоило оставить стражу записку и как-то обозначить свой отказ…

Штамп на конверте был знакомый, тарлинский. Внутри обнаружилась пухлая пачка йоргенов – сплошь голубые сотенные купюры.

Я нервно сглотнула: Регина очень дорого оценила свою тайну. На эти деньги мы с Алиссой и Мег могли бы перебраться из заплесневелой комнатушки в центре куда-нибудь на окраину. И безбедно жить там как минимум полгода.

«В ваших услугах мы более не нуждаемся. Письмо с рекомендацией прилагаю. С наилучшими пожеланиями, Стерв Р.»

Формально, сухо, без секундного проявления слабости… В этом была вся Регина.

Я вытащила небольшую карточку, рекомендовавшую меня как превосходного специалиста, и вложила йоргены обратно. Заклеила конверт и наскоро оформила возврат.

Минуту спустя письмо растворилось в фиолетовой дымке почтового ящика. На душе сразу стало спокойнее. Родители не зря учили меня никогда не брать того, чего не заработала.

Алисса во сне улыбалась и накручивала на палец рыжий завиток. Похоже, нынешнее дежурство прошло удачно.

Я погладила подругу по мягким волосам, гадая, насколько далеко они зашли в их странных, временами болезненных отношениях… При всей своей болтливости, в том, что касалось «того самого хирурга», Лисс была крайне закрыта. Я даже начала подозревать, что он несвободен, и потому ее так лихорадит от каждой встречи и последующего расставания.

Я верила в любовь. В спокойную, разумную, исполненную достоинства, доверия и взаимного уважения. Такую, как была у моих родителей. Но никогда не понимала этих сумасшедших страстей, ночей, напитанных выплаканными слезами, истерик, ревности, бурных сцен…

Вся эта история с хирургом была изначально нездорова, она отравляла Алиссе жизнь. Но та почему-то не спешила прекращать отношения, чем вводила меня в ступор.

В прошлый раз они так крепко повздорили, что Лисс не смогла выйти на ночное дежурство и мне пришлось ее подменить. Рисковое мероприятие, но она так просила… и я не смогла отказать.

Роковая случайность. Именно той ночью в Тарлинской Лечебнице я познакомилась с Адамом Кольтом.

Работа у младшей помощницы целителя была непыльной – размещать пациентов, разносить снадобья и сонные капли, мерить температуру заряженными артефактами, вызывать лекарей в тяжелых случаях. Днем Лисс иногда допускали ассистировать в простейших операциях, но ночные дежурства, как правило, проходили спокойно.

Как правило.

Чаще всего поступали пациенты с магическим истощением, пережившие сильный откат или соприкоснувшиеся с порождением тьмы. Лисс подсказала универсальный способ: развести щепотку порошка керрактского золота в воде и плеснуть туда немножко настойки эшерских дварфов. Помогает в девяти случаях из десяти, и никакой целительской магии не нужно.

И вот, когда я уже расслабилась, почувствовав себя важной и нужной, поступил он – Адам Кольт. С сильнейшим истощением после глупого магического эксперимента и… стойкой аллергией на керрактское золото. Вот Варх бы побрал Алиссу с ее нездоровой, несвоевременной любовью!

Пришлось врать, что мой резерв уже истощен, и буквально на себе тащить парня на этаж главной целительницы. А потом сопровождать юношу в кителе Либтоунской академии обратно в палату и…

Вот тут-то это и произошло. В операционной, которую мы миновали, главный хирург Тарлина вершил очередное чудо. Выброс энергии был таким мощным, что у меня поплыло в глазах. Дыхание оборвалось, ноги подкосились…

Очнулась я в палате. Надо мной нависали улыбка и два серых глаза в обрамлении темных взлохмаченных волос. Парень взволнованно хлопотал надо мной, будто это не он, а я была пациентом.

– Совсем вы бесстрашная, мисс… Лонгвуд, – косясь на карточку Алиссы, прицепленную к форме, бормотал выпускник престижной Либтоунской Академии. – Разве можно без искры в Лечебнице находиться? Местные энергетические потоки могут вас убить! Никакое целительское жалование не стоит таких рисков для…

– Не Лонгвуд, – заплетающимся языком промычала я. – Эштон. Софи… Я тут только на одну сегодняшнюю ночь…

– Хмм, – задумался о чем-то парень, нахмурив лоб. – А где мне вас искать завтрашней? Мисс Софи Эштон?

Наши миры – мой и Адама Кольта – никогда не должны были пересечься. И тем не менее, они, волей случайности и Варховой милости, это сделали.

***

В дверь знакомо пробарабанили, и я поспешила к лестнице: если Адам и дальше будет так колотить, то разбудит Лиссу.

По пути вниз замоталась в шаль, бездумно оставленную вчера дома. И почему не взяла? К чему было это глупое желание сделать по-своему и не прислушиваться к совету – ни много ни мало – будущего мужа?

– Куда ты вчера сбежала? – Кольт-младший стоял на пороге, растерянный и раздосадованный. – Для меня это был очень важный вечер, и я рассчитывал, что ты разделишь его…

– Меня выставила охрана, Адам, – спросонок мой голос был суше и резче обычного.

– Варх Всемогущий! Ты серьезно?

– На такую шутку моей утренней фантазии точно не хватит, – устало проворчала, впуская жениха в дом, нижний этаж которого занимала семья хозяйки. Соседи у нас были тихие и работящие, и в это время обычно спали.

– Прости. Прости, Соф! Я должен был позаботиться, чтобы…

– Все в порядке. Ты был занят, – пробормотала, вталкивая его в общую кухню и плотно запирая за нами дверь. – Кстати, я видела, кому ты «свидетельствовал почтение»…

– Что я слышу? Малышка Велисофья ревнует? – добродушно хохотнул Адам, и захотелось его хорошенько причесать хозяйской сковородой.

Я обиженно засопела и прислушалась к ощущениям. Нет, ревности в моем сердце не было. Скорее, фамильная гордость Эштонов была задета. Чувство собственного достоинства – все, что есть в этом мире у простаков. И это самая большая ценность.

– Это Темсфорды, Барбара и ее дочь Дани, – смиренно выдохнул парень. – Вы обязательно познакомитесь позже, когда… все уляжется.

– А что должно «улечься»? – я приподняла бровь.

«Дани». Видимо, ласковое от Даниэллы.

Слишком ласковое, как на мой вкус.

– Темсфорды владеют заводом в Либтоуне, перерабатывающим остаточные явления темной материи с мест разрывов. Крайне полезное производство, особенно в свете новых исследований, – издалека, да еще и профессорским тоном завел Адам.

Нашел время лекцию читать! Я демонстративно зевнула.

– Еще им принадлежат плантации между Тарлином и Либтоуном. Выращивают в основном цветочные магические культуры, из которых наша фабрика может получать красители…

– Адам! Это все слишком далеко от меня, – выдохнула устало. – Просто скажи, почему побоялся представить свою невесту сирре Темсфорд.

– Барбара вот уже который год убеждает Грега объединить… эмм… капиталы. И в свете открытия фабрики красок…

– «Капиталы»? Так это нынче называется? – я закатила глаза.

Все понятно: «дама со стержнем» мечтала устроить брак по расчету. У нее дочь, у Кольта-старшего – воспитанник. У нее – ингредиенты для красителей, у «инвестора» – целая новая фабрика…

О дивный магический мир! Временами я даже радовалась, что дрязги чародеев меня касаются постольку-поскольку.

– Велисофья! – картинно оскорбился Адам. – Мы с Дани знакомы с магсада. Я ее помню с выпирающим пупком и лопаткой наперевес. Но я никогда не давал согласия на этот союз!