Это явное свидетельство какой-то болезненности, ненормальности. Мы в результате оказываемся не в авангарде мирового движения, а в арьергарде.
Что более всего поражает и даже настораживает в национальных конфликтах, которые ныне сотрясают страну, так это крайняя нечувствительность и подозрительно медленная реакция на эти конфликты органов власти.
Вот смотрите: декабрь 1986 года, события в Алма-Ате – первый сигнал надвигающегося бедствия. Первые конфликты в Нагорном Карабахе, произошедшие в феврале 1987 года. Уже эти события должны были как-то насторожить общественное движение в стране, но в первую очередь руководство страны. Ничего подобного. События пущены на самотёк. И даже больше: отданы в руки тем силам, которым выгодна дестабилизация обстановки в государстве.
Кровь Сумгаита стала предвестием будущей большой крови Закавказья, Ферганской долины…
Возьмём выступления крымских татар. Они продолжаются на протяжении, пожалуй, уже тридцати лет. Ко мне в Казани обратились представители крымских татар, они познакомили меня со всем комплексом проблем, со всей их тридцатилетней петиционной борьбой. Ну сколько можно откладывать эти горячие вопросы? В Казань приезжали представители абхазского народа. Были у меня дома. Проблемы закавказского региона взрываются на минах абхазско-грузинского конфликта. Я считаю, положение, в котором находится ныне наша страна, с точки зрения национального вопроса можно назвать чрезвычайным. Наше общество, следует говорить об этом прямо, разваливается буквально на глазах. В Средней Азии неспокойно, пролилась кровь. Закавказье поднимается, в Прибалтике сильны настроения сепаратизма… Кто виноват? Интеллигенция? Народ? Нет, повинно в этом в первую очередь руководство страны, которое доводит общество до крайней черты. Что делать? Нужны, конечно, определённые изменения во внутренней структуре нашего Союза. Я эту идею высказал ещё осенью прошлого года на выездном заседании секретариата Союза писателей России в Рязани. Ныне политическое развитие жизни идёт так быстро, что то, что было непонятно или, возможно, звучало странно ещё год назад, сейчас уже в порядке вещей. Я имею в виду ненормальность иерархической структуры нашего государства.
В нашем «круглом столе» участвуют в основном представители союзных республик. Быть может, эта тема для вас и не столь актуальна, но я представляю не только Татарию, но и все двадцать автономных республик страны. Надо учитывать ещё, что наша страна состоит из семидесяти краёв и областей, восемнадцати национальных округов. И вот это разрозненное, иерархически наслоенное, пирамидальное – в пять уровней – сооружение по-разному выстраивает судьбы народов, заключённых в рамки разных национально-государственных образований. Народы поставлены в совершенно неравноправное положение, что, конечно же, чревато межнациональными конфликтами.
Конституционные несообразности – мины, которые были заложены ещё в 20-х годах в основание нашего государства. При сталинском режиме, когда всё было задавлено властью страха, эти мины не были взрывоопасными, теперь же, как, возможно, изначально и предусматривалось некоторыми из отцов-основателей СССР, вроде Ульянова-Ленина, они стали взрываться. По кровоточащему телу страны побежали трещины. Где выход? Наверное, наше государство надо сделать союзом равноправных народов, необходимо действительно уравнять народы в правах. Интересно также, какой враг СССР записал в Основной закон право народов «на самоопределение, вплоть до отделения»? С какой целью это было сделано? Чтобы в некий час «икс» государство рассыпалось в труху?
Но вернёмся к тому, что есть сейчас.
Вчера я разговаривал с одним экономистом из Киргизии. В Киргизии проживает 4 миллиона 200 тысяч человек. Национальный валовой продукт – 11,5 миллиарда рублей. В Татарии – 3,5 миллиона человек, валовой национальный продукт – 17 миллиардов рублей. Мы начали сравнивать, сколько в Киргизии издательств, сколько в Татарии, сколько у них газет, сколько у нас. Ну а сравните, допустим, ту же Татарию, располагающую достаточно мощным научным, экономическим, художественным потенциалом, с Литвой или Латвией. Сравнение тоже будет не в пользу автономной республики. И именно в силу её более низкого статуса.
По экономическому потенциалу мы, пожалуй, превосходим все республики Прибалтики, вместе взятые, а по иным показателям, в том числе социальным… Иными словами, само нахождение во втором звене иерархического устройства объективно ставит татарский, башкирский, чувашский, якутский, удмуртский народы в неравноправное положение по сравнению с другими народами, лишает их многих естественных прав и благ. Если всё это оставить в таком виде, то, конечно, ничего хорошего не будет, никакой интеграции не получится. Неравноправие народов – почва для будущих серьёзных дезинтеграционных процессов, а возможно, и войн.
Интеграция может происходить только тогда, когда народы равноправны. Тогда они действительно могут стать равными экономически и политически. Тогда могут появиться основания для объединения.
Наконец, есть народы – крымские татары, турки-месхетинцы, два миллиона немцев Поволжья, греки, – которые вообще не имеют ничего. Никакого подобия автономии и государственности. Сколько десятилетий можно держать эти народы в положении жертв? И лишь теперь, когда начался «исход» советских немцев в ФРГ, когда туркам-месхетинцам стало опасно жить в Узбекистане, когда в мирное время появилась проблема десятков и сотен тысяч беженцев в нашей стране, мы только-только начинаем подступать к решению этих проблем. Да и опять каких-либо серьёзных подходов, по крайней мере, на уровнях власти, не видно.
Когда мы говорим об уровнях иерархии, надо отметить, что у нас в стране существовал культ четырнадцати республик. Не пятнадцати, а именно четырнадцати союзных республик. Одной из дискриминируемых нашей бюрократической системой нацией является русская нация, а самой дискриминируемой из республик – Российская Федерация.
Я сравнивал положение Татарии с Литвой или Киргизией. Но сравните положение соседней с Татарией Ульяновской области с той же Эстонией. В Эстонии миллион человек, в Ульяновской области – 1 миллион 300 тысяч. А что имеют люди, проживающие там? Ульяновцы не имеют даже того, что имеем мы, казанцы. Мы в социальном отношении второсортны, области же России идут по третьей категории. Такое же положение у туляков, калужан, ярославцев, рязанцев. Все эти и другие области Российской Федерации, где сосредоточена основная масса русского народа, находятся на самой низкой ступени социального существования, наряду с национальными окраинами и национальными областями. Чего мы ждём? Что поднимется Россия?
Иерархическое пирамидальное строение нашего государства, я думаю, не удовлетворяет ни один из народов, в том числе и четырнадцать «привилегированных» народов, остальные – тем более.
Я вижу в нашем обществе ныне три реальные силы, которые претендуют на реальную власть в нашем государстве и обществе. Во-первых, это народ, потенциальная сила которого чрезвычайно велика, но и в то же время это, быть может, пока самая слабая из существующих сил. Интересы его представляют лишь некоторые депутаты нынешнего созыва, находящиеся в явном меньшинстве. Вторая крупная реальная сила – хорошо организованный бюрократический управленческий аппарат, который заигрывает с народом, но при этом строго блюдёт свои интересы. Эта сила монопольно владела нашей страной и нашими делами целый ряд десятилетий, подчинена международному капиталу, но в последнее время, похоже, происходит делёж власти или передача её ещё и в руки третьей силы. Последняя пока не выступает активно на политической сцене, но уже видно, что она неудержимо стремится туда. Я говорю о силе мафиозных организаций, которые всё больше политизируются в последние годы и всё теснее срастаются с выродившимся бюрократическим аппаратом, обновляя его свежей грубой кровью.
Мне крайне не нравится наметившаяся в нашем обществе тенденция отказа от универсалистских ценностей. В центральной прессе, скажем, в «Комсомольской правде», в газете ЦК КПСС «Социалистическая индустрия», нередко появляются большие подборки материалов или статьи, где обосновывается необходимость в социалистической стране капиталистических форм хозяйствования или введения частной собственности. Прозвучали эти идеи и на съезде народных депутатов СССР.
