— А до сих пор он тебя в чем-то слушал?

— Нет, никогда. Но до сих пор и повода что-то просить не было. У меня и так все есть.

— Он не выглядит человеком, склонным принимать чужие советы, — припомнил я протокольную рожу мордатого, лысоватого и довольно неприятного на вид градоправителя.

Глупо лезть в чужой монастырь со своим уставом, но рассказ Алианы настроил меня против городского головы даже больше, чем удар по морде от его клевретов. Морда что, дело житейское, заживет.

— Я все же попробую, — неуверенно сказала девочка. — Чем-то еще могу вам помочь?

— Если несложно, вернись в мой кабинет. Сегодня вечером туда должен прийти Слон. Ты его видела.

— Да, он хотел несмешно пошутить про хобот, но я и так догадалась.

— Именно. Скажи ему, что со мной случилось.

— Уже. Вечер давно прошел, скоро полночь. Я возвращалась за портретом, но оказалось, что его забрали. Мы встретились с вашим Слоном, я ему все рассказала.

— Спасибо, ты молодец.

— Вы не сердитесь?

— Нет.

— И что вы будете теперь делать?

— Как говорит в таких случаях Слон: «Ничего не бойся и жди русских».

***

Ждать пришлось недолго, я даже не успел толком выспаться, когда загремел засов, и Слонище заявил: «Кончай дрыхнуть, Док, нас ждут великие дела!» Судя по тому, что он и не подумал понизить голос, местная охранка уже прекратила активное функционирование. Мирная жизнь расслабляет.

— Еще какие-то нерешенные вопросы? Рюкзак твой я прихватил, но, может быть, какие-то милые сердцу сувениры там остались? Ты не стесняйся, дядя Слон сегодня добрый, даже никого не грохнул. Зря? Смотрю, они тебя обижали?

— Не стоит, — я потрогал подсохшее рассечение на лице. Больно, но терпимо, заживлять, пожалуй, не надо.

— Давай пластырем заклею, — сказала Змеямба, наш снайпер. — Рада тебя видеть, Док.

— И я тебя, Зме. Приятно узнать, что кто-то из первого состава еще таскает кости по Мультиверсуму, — в их народе сокращать имя или, в нашем случае, позывной — знак хорошего отношения. А я рад ее видеть. В отличие от Слона. Она по крайней мере симпатичная.

Взять позывной «Змея Мамба» было с ее стороны опрометчиво, он моментально редуцировался по законам военно-прикладной фонетики, но это дело давнее. Все уже привыкли. Змеямба, иногда Змейса, тем, кто ей нравится, дозволено интимное Зме.

Я подставил лицо под ее заботливые руки, и женщина ловко залепила ссадину детским цветным пластырем с динозавриками. Любовь ко всякой пестрой ерунде — не единственная ее странность. Просто самая заметная.

С замком (позывной «Пугач») мы нейтрально поздоровались за руку. Он выдвинулся в заместители командира незадолго до моего ухода, и мы мало знакомы. Не первый состав, в общем. Нас, из первого, уже тогда мало оставалось, а сейчас и вовсе не знаю. Текучка у наемников высокая. По причине естественной убыли.

— Ну что, Док, ты с нами? — спросил Слон, ничуть не сомневаясь в ответе.

— Попробую нассать в одну реку дважды, — пожал плечами я.

— Вот и хорошо, вот и ладушки, — покивал командир, — а то ишь, выдумал — нос воротить. Нет, Док, если взлетел с «дикими гусями», то посадки уже не будет. Шасси остается на взлетке — либо летишь, либо хвост из земли торчит. Рад, что у тебя торчком не только хвост.

— Вот любишь ты пафосно пиздеть, Слоняра…

— Это часть тяжелой командирской работы, — ухмыльнулся он. — Пошли уже.

***

Для перехода Слон предпочитает гаражи, но тут с ними напряженка. Хреново в городе с транспортом. Проход, оказывается, натоптан в мастерской по ремонту линеек. По предрассветному времени здесь пусто. Прошли мимо полуразобранного вагончика, вывешенного на домкратах, и у задней стены нашли кладовку для инструмента.

— Удобное местечко, — сказал Слон, — даже жаль, что больше тут делать нечего. Ты же не планируешь сюда возвращаться, Док?

— Не собираюсь, — признал я. — Городок неплохой, но местные считают, что я хочу грохнуть градоправителя. Это нервирует.

— А ты не хочешь? — искренне поинтересовалась Змеямба.

— Ну, такое… Теперь уже, может, и хочу. Но вообще не собирался.

— Ничего, убьешь какого-нибудь другого правителя, кровожадный ты наш! — заржал Слон. – Они все уроды, можно не стесняться. Пошли, путь неблизкий.

Он открыл кладовку — большое, захламленное помещение, уставленное бочками с маслом, колесными парами и прочей технической дребеденью. Мы вошли, Слон закрыл дверь изнутри, постоял, положив на нее руки — под сердцем как будто дунул легкий сквознячок, как всегда бывает при переходах, — и решительно распахнул дверь обратно.

Из дверного проема по глазам ударило полуденное яркое солнце.

В этом мире дверь открылась среди заброшенного поселения, похожего на дачный кооператив. Мы вышли из кирпичного сарайчика, некогда исполнявшего роль импровизированного гаража, а теперь пустого. Транспортное средство бывших владельцев брошено прямо у ворот огороженного покосившейся рабицей участка. Видимо, давно: колеса на ободах, стекла заросли грязью до непрозрачности, кузов в пятнах ржавчины. Стоящая рядом чистая и блестящая машина Слона выглядит этой брошенке поношением. Слоняра любит пафосные тачки, он тот еще выпендрежник.

Переходы — странная штука: выходили мы из кладовки ремонтного бокса линеек, но, если войти в ту же дверь сейчас, за ней пыльный дачный гараж. Никогда мне этого не понять, я не проводник. Засунулся обратно за рюкзаком и столкнулся нос к носу…

— Эй, ты кто? — резко спросила Змеямба. В руке у нее пистолет.

— Это Алиана, — представил я. — Но я понятия не имею, откуда она взялась.

— О, знакомое личико. Ходячая реклама средства от прыщей, — фыркнул Слон.

— Я вас выследила, — сказала ему девочка. — Догадалась, что тут проход, и спряталась. Вас долго не было, и я уснула…

— И нахрена ты нас выслеживала? — спросил я мрачно.

— Я хочу с вами.

Глава 3. Дорожные зарисовки

— Слон, мы можем закинуть это чудо обратно? — спросил я, мрачно глядя на Алиану.

— Не, система ниппель. Сюда — дуй, а отсюда — только в обход. Анизотропная топология.

— И далеко ли в обход?

— Прилично так. А нам бы поторопиться.

— И что, мы потащим ее с собой?

— Можем бросить тут. Это дачный поселок, наверняка по подвалам полно закруток. Будет остаток жизни питаться солеными помидорами.

— Я хочу с вами! — возмутилась Алиана.

— А нас должно интересовать, что ты хочешь? — удивился Пугач. — Почему?

Девочка от возмущения аж заткнулась. Люди часто переоценивают свою значимость. Мы еще довольно приличные ребята, большинство наемников поступили бы с ней нехорошо. Наемники крайне несентиментальны, потому что если ты убиваешь людей за деньги, то жизнь для тебя — просто строчка в прейскуранте. Но Слон блюдет имидж: «Ойся ты ойся, ты меня не бойся, я тебя не трону, ты не беспокойся…» Он любит врать, что из казаков, и когда выпьет, то поет эту песню. Она времен позапрошлых кавказских войн, «ойсями» казаки называли чеченов, так что это не слишком искреннее обещание. Тем не менее, Слон не практикует насилие ради насилия. Не столько из этических, сколько из коммерческих соображений. Жестокость к мирняку вредит репутации, отмороженных головорезов нанимают на соответствующие контракты, а говенные контракты частенько плохо заканчиваются.

Так что, на фоне прочих «диких гусей», мы числимся ребятами незлыми и надежными, которых можно нанимать для охраны. Потому что мы не сольем заказчика, а постараемся вытащить. «Ничего не бойся и жди русских».

В общем, Алиане не стоит опасаться, что ее изнасилуют и убьют, но и не стоит рассчитывать, что на нее кому-то не наплевать.

— И почему ты вдруг решила отправиться с нами? — спросил я.

— Родл на меня разозлился. Я попросила тебя отпустить, но он просто взбесился. Орал, что я маленькая неблагодарная тварь, постельная грелка, возомнившая себя невесть кем, и как я посмела, и что он вышвырнет меня за дверь без всякого пособия и отправит в публичный дом, где мне и место. А потом… В общем, было больно и унизительно. А потом я сбежала.