да грохочут вагоны по стрелкам часов, но конца

мы как будто не знаем и знать не хотим, неизбежно

говоря о другом: о погоде, цветах, поездах,

чтобы солью земли не тревожить открытую рану,

многословием дней растворяем попытку обмана,

заглушая привычно - уж если не совесть, то страх.

ВОЗВРАЩЕНИЕ

Вся добыча по осени - мелкий навязчивый дождь,

Да опавшие листья в плену потемневших каналов:

В пограничном граните ты места себе не найдешь,

И на ветер не бросишь пророчеств, как прежде бывало.

Возвращение будет беззвучным: твой голос устал

Заполнять пустоту от небес до земли, повторяя

То мольбу, то проклятие этим холодным местам,

Что кромешнее Ада - и все же прекраснее Рая.

x x x

Мой положительный герой

Составлен из противоречий,

Он занят собственной игрой

И далеко не безупречен.

Мой отрицательный герой,

Как и положено злодеям,

Умен, весьма хорош собой,

Воспитан и самонадеян.

А я стараюсь, как могу

(Возможно, слишком вдохновенно)

Их господина и слугу

Изображать попеременно.

НАДЕЖДА МОЙ КОМПАС

В час, когда светит незнакомая звезда,

и сколько ни смотри, не различить гнезда

в густых, как чернила, ветвях за окном,

пью на кухне чай и думаю об одном:

повторение, мать, не исключает прогресс,

и ни тут, ни там не обойтись без чудес,

но надеюсь, что я заплатил сполна

за невозвращение в старые добрые времена.

Здесь у нас туманы, которых нет, и дожди,

которых тоже нет - переживи, пережди,

перехитри этот город, не собирай чемодан,

возьми такси до Шереметьево, вскочи в аэроплан,

или - опоздай, но придумай новый сюжет,

в котором ни слова по-русски нет:

осталась лишь песенка, и она

звучит, как в старые добрые времена.

Лондон - Москва, апрель 2003

ЯСНО

I

Твоя нечетная весна

Сбивает с толку, лица прячет,

Но талая вода вкусна,

И воздух искренне-прозрачен,

А значит, как ни долог путь,

Куда ни вывезет кривая,

Ты зашифрованную суть

Простыми передашь словами.

II

За переводом странных фраз

Невнятицы сказаний местных,

Вдруг понимаешь: в этот час

Тебе заранее известно,

Как в целом сложится судьба

Частей непарных и неравных

Ведь в чем ты убедишь себя,

То навсегда и станет правдой.

Санкт-Петербург, 23 V 2002

МАЛАЯ АВИАЦИЯ

Душа моя, бумажный самолетик,

Куда нас занесло? В такую глушь

Не доберешься на автопилоте,

Не воспаришь, как водится у душ

И, в сущности, немногого мы просим

У бога авиации: пусть он

Потоков восходящих нам подбросит,

И новых слов - до будущих времен.

СЛЕДСТВИЕ

Когда нет сил взглянуть вперед,

Ко мне без стука входит вечер,

И вкрадчиво, как контрразведчик,

Свои вопросы задает.

Его догадки неспроста,

Его намеки неслучайны

Судьбу мою он изучает,

Как изучают паспорта.

Уже не в первый раз ведем

Мы эту странную беседу.

Не ускользнуть, не сбить со следа,

Не скрыться под ночным дождем:

Повсюду злые сторожа

Свинцово-серые, в погонах,

Воспоминания, которых

Мне так хотелось избежать...

"КОШКИН ДОМ"

Кафе на Литейном. Бутафорский

Котофей на входе. Хороший кофе.

Официантка медлит, задумавшись

О своем - под "унцы-унцы"

Того, что считается музыкой.

Через дорогу - грязно-розовый дом

С неуклюжей мемориальной

Доской, которую замечает,

В лучшем случае, каждый десятый

Из спешащих мимо прохожих.

Прислушайся: равномерный гул жизни

С ее шинами по асфальту,

Признаниями в любви, взрывами,

Молитвами, телефонными звонками,

Плеском соленой и пресной воды,

Особенно отчетливо слышен здесь,

Где безмолвная архитектура

Дает тебе пример отношения

К происходящему, сколь бы долго

Это ни продолжалось.

Санкт-Петербург, 24 V 2000

x x x

Открыть окно и думать, не спеша,

Что строчки твоего карандаша

Сотрутся прежде, чем поставишь точку,

Что почерк явно портится к концу,

Что молодцу должно быть не к лицу

Выпрашивать у Времени отсрочку.

Сквозь непогоду вглядываясь в даль,

Представь себе, что прошлого не жаль:

Пусть зеркало тускнеет постепенно,

Но вслед твоим шагам уже другой

Неведомый лирический герой

Шуршит плащом по мраморным ступеням.

Поскольку мир не терпит пустоты,

Сбываются заветные мечты

И для всего находятся причины.

Вчера был дождь, а завтра будет снег,

И молодость, и с ней Двадцатый век

Оглянешься - уже неразличимы.

Дхуликель, Непал, 18 X 2001

ЭЛЕКТРОННАЯ ПОЧТА

Гонцы, напившись вина, уснули в подвале.

В почтовой карете сломалась то ли рессора,

то ли ось - и кучер ругается матом

вперемежку с терминологией. Море выносит на берег

бутылки, одну за другой, со штампом "возврат

отправителю". Кто-то приделал ноги

Русалке с фронтона гостиницы. Время,

друг мой, утратило ритм, и вряд ли

это письмо будет прочитано: радиосвязь

не пашет, и телефон молчит, торжествуя

победу изоляции над проводами, речью,

прошлым и будущим. Впрочем, я отвлекаюсь.

Вчера шеф-повар готовил рагу из почтовых

голубей для делегатов съезда "Коалиции

Противников Средств Связи", победившей на местных

выборах. Азбуку Морзе помнят

разве что памятники прославленным адмиралам,

а телепатия нынче не в моде,

подобно шаманству и космонавтике - значит,

меня просто не существует. Просто

не существует. Точка. Абзац.

Но текст продолжается. Знаешь, пока есть дар

рукописной речи, пока есть возможность оставить

записку: "вернусь в восемь, целую"

я каждый вечер буду снова и снова

пытаться повторить краски заката

при помощи простых инструментов:

листа бумаги и почерка.