Я заплатил по счету, и мы вышли на улицу.

Тиволи был прекрасен. Масса зелени и совсем мало современных материалов. Мы пообедали на террасе одного из ресторанов. Взрослым тут особенно делать нечего, только глазеть на детей и многочисленных мамаш, неторопливо прогуливающихся по чудесным дорожкам мимо привлекательных домов. Было приятно ощущать себя частью этого пейзажа, чувствовать единство с городской средой, продуманной и спланированной так, чтобы приносить радость людям. Еда сама по себе оказалась довольно простой.

- Да. Это не Кони-Айленд, - отметил Хоук.

- Точно. И не ресторан "Фор-Сизонс", - добавил я. В этот момент я был занят пережевыванием куска жесткой телятины, отчего испытывал раздражение.

- Ну как? Надумал что-нибудь? - спросил Хоук.

Я мотнул головой, весьма поглощенный телятиной.

- Надо было заказать рыбу, - заметил Хоук.

- Ненавижу рыбу, - сказал я. - В море-то мы вошли, да вот весла забыли, как говорим мы, датчане. Голову даю на отсечение, Кэти в эту квартиру не вернется. Мы упустили и ее, и Пауля. - Я вытащил из кармана записную книжку. - Все, что у меня осталось, это два адреса, которые я списал с ее паспортов, один в Амстердаме, другой в Монреале. Плюс один адрес в Амстердаме, который значился на конверте полученного ею письма. Голландские адреса совпадают.

- Похоже, мы держим путь в Амстердам? - предположил Хоук. Он приложился к бокалу шампанского и проводил взглядом молодую блондинку в обтягивающих шортах и майке. - Жаль, - вздохнул Хоук. - Копенгаген очень привлекательный городишко.

- Амстердам не хуже, - заверил я. - Тебе понравится.

Хоук согласно кивнул головой. Пошарив в бумажнике, я вытащил несколько английских фунтов и протянул их Хоуку:

- Неплохо бы тебе приодеться. Пока ты ходишь по магазинам, я займусь билетами. Деньги сможешь поменять на вокзале. Это здесь недалеко.

- Я поменяю их в отеле, малыш. Я бы хотел оставить свой обрез в номере, а не демонстрировать его в качестве аксессуара к новому костюму. Знаешь, вчера тут уложили двоих из какого-то обреза. Не жажду давать интервью датским полицейским.

Хоук ушел. Заплатив по счету, я направился к главному входу в Тиволи-гарденз. Напротив, через улицу, возвышалась громада главного вокзала Копенгагена, выстроенного из красного кирпича. Перейдя улицу, я вошел внутрь. Мне абсолютно нечего было там делать, но это был истинно европейский вокзал, и мне захотелось заглянуть в его чрево. Высокий арочный потолок центрального зала ожидания, поддерживаемый металлическими конструкциями, заботливо укрывал собой многочисленные ресторанчики, магазинчики, камеры хранения, ребятишек с рюкзачками и отражал волны разноязыкой речи. Поезда устремлялись по змеящимся рельсам в Париж и Рим, в Мюнхен и Белград. Вокзалу передавалось волнение приезжающих и отбывающих. Мне он очень понравился. Незаметно для себя я провел там целый час, вдыхая его аромат. Представлял себе Европу девятнадцатого века, когда вокзал был еще молод. Хотя и сейчас его пульс напоминал пульс здорового веселого человека.

"Ах, Сюз, - подумал я. - Ты должна побывать здесь, должна увидеть все это".

Потом я вернулся в отель и попросил администратора заказать два билета на утренний рейс до Амстердама.

Глава 17

В девять тридцать самолет голландской авиакомпании, круто развернувшись, взял курс на Голландию. Я уже бывал здесь раньше, и эта страна мне нравилась. Глядя из иллюминатора, я узнавал знакомые зеленые равнины, прочерченные ровными каналами. Мы пили ужасный кофе, который разносила стюардесса с невыбритыми подмышками.

- Терпеть не могу, - поморщился Хоук.

- Целиком разделяю твое мнение, - подтвердил я.

- Знаешь, кого она мне напоминает?

- Догадываюсь.

Хоук заржал:

- Я в тебе не сомневался, малыш. Так ты думаешь, Кэти в Амстердаме?

- Да черт ее знает. Другого я не придумал. Этот вариант лучше, чем Монреаль. Сюда ближе добираться, да и адреса, взятые из двух источников, совпадают. В конце концов, она могла и в Дании остаться. Или улететь в Пакистан. Все, что нам остается, это просто проверить.

- Как скажешь, хозяин. Ты платишь, я работаю. Где остановимся?

- В отеле "Мариотт", рядом с Рийксмузеум. Если обстоятельства позволят, я свожу тебя туда посмотреть Рембрандта.

- Да на кой он мне сдался! - отреагировал Хоук.

Загорелась табличка "Пристегните ремни", и самолет, еще раз сбросив высоту, через десять минут коснулся земли. Здание аэропорта сверкало огромными стеклами и напоминало аэропорт в Копенгагене. Мы сели на автобус. Он довез нас до вокзала Амстердама, который сам по себе был неплох, но уступал собрату в Копенгагене, а оттуда на такси мы добрались до отеля "Мариотт".

"Мариотт" относился к сети американских новых отелей, был по-современному спроектирован и нашпигован техникой, но сохранял очарование континентальной Европы.

Мы с Хоуком сняли номер на двоих на восьмом этаже. Не было причины скрывать наши отношения. Кэти и Пауль уже видели Хоука, и если теперь мы будем их искать, то они будут опасаться его.

Распаковавшись, мы отправились искать адрес, указанный в паспорте Кэти.

Большая часть Амстердама застраивалась в семнадцатом веке, дома вдоль каналов выглядели как на картинах Вермеера. Улица, которая отделяла дома от канала, была вымощена булыжником и окаймлена деревьями. Мы двигались по Ляйдсестраат в сторону Дам-сквер, пересекая кольцевые каналы: Принценграхт, Кайзерграхт, Хееренграхт. Грязно-зеленый цвет воды не портил впечатления. Какие бы машины ни попадались на нашем пути, все они были маленькие и скромные. Нам встретилось множество велосипедистов и просто прохожих. Вдоль каналов сновали лодочки, чаще туристические прогулочные, с застекленными надстройками. Большую часть прохожих составляли молодые люди с длинными волосами, в джинсах, с рюкзаками, без признаков пола и национальности. Если судить с этой точки зрения, Амстердам, по общему утверждению, считается столицей европейских хиппи.

Хоук пожирал все это взглядом. Шагая почти бесшумно, погруженный в свои мысли, он, казалось, прислушивался к звукам, живущим внутри него. Я заметил, что люди инстинктивно, не задумываясь, уступают ему дорогу.