Ты села и волосы ветру подставила,

И белые галочки – чайки над нами.

Ты помнишь: горчичное солнце как плавилось,

Медовым загаром ложилось на плечи.

Ты знаешь, такие моменты, как правило,

С тобой остаются надолго. Навечно.

Как пили вино из бумажных стаканчиков,

Сметаной лечили сгоревшую кожу,

Как волосы ветер сдувал одуванчиком,

Я помню и знаю, что помнишь ты тоже.

И пусть мы разъехались в разные стороны,

И стали звонки телефонные реже.

Ошпарены зноем, просолены штормами -

Одесские пляжи и чайки всё те же.

А на юге-то солнце – дыня напополам,

В сердцевине – медовое, к краю – уходит в лайм.

И лучи непременно стремительны и прямы.

Никаких – по касательной или пункти-рами.

Никаких тебе полутонов и полутеней.

Ровно в девять за линию моря уходит день.

Кипарисы – как стрелы, знающие тетиву,

Так прицельно и смело врастающие в синеву.

Все дорожки приводят к морю, куда ни пойдёшь.

Перельётся в ливень любой моросящий дождь.

Каждый снимок контрастный и чёткий – почти негатив.

Каждый встречный прохожий улыбчив, приветлив, красив.

Здесь предельно просто остаться простым всегда,

Если помнить: любой твой след поглотит вода,

Если знать, что море совсем не берет в расчёт

Бригантину качать или утлый рыбацкий плот.

Как громыхает раскатисто!

Город охвачен грозой.

Дождь по карнизам катится,

Падает наземь стеной,

Чёрное небо в трещинах -

Молний ветвистых узор.

Сколько веселья плещется,

Рвётся, летит на простор!

Ливнем отмыты улицы,

Водовороты бурлят,

Спины берёз сутулятся -

Мокрой листвы водопад.

Как устоять под крышею?

Выскочу прямо под дождь!

Ярче – молнии рыжие!

Громче – небесная дрожь!

Я не хочу сухою быть!

Вымокну, вытеку вся!

После грозы спокойными

Станем – и город, и я.

После грозы задышется

Ровно, покойно, легко.

Ну а пока – пусть брызжется

Радостью сердце моё.

Тих и скромен этот дом.

Сводит ночь чернильны брови,

И осина за окном

Для луны гнездо готовит.

Сверху звёзды-поплавки

Чуть дрожат в небесных водах.

Занавески шевелит

Серебристый лунный воздух.

И от леса вдалеке

Тишина неспешным шагом

Опускается к реке

И садится под оврагом.

Как покойно сердцу тут…

Хочется в себя упрятать

Этих видов красоту,

Этой ночи нежной святость.

Маленькая

Родина -

северный городок.

В валенках вся

пройдена -

прямо и поперёк.

Улицами

снежными

годы мои идут.

Чудится мне -

прежнее,

видится наяву.

Выше меня

высятся

горы сугробов тут.

Вышивками

бисера

звёзды в ночи текут.

Кажется: мой

краешек

в снежной ночной тиши

вяжется мне

варежкой,

варежкой для души.

Как видно, не зря ты родился, где край у земли,

Где Баренцев берег и тундры, седые Хибины,

Где в кучу одну непокорные ветры смели

И небо, и тверди. И сплавили всё воедино.

Мой мальчик, отсюда до Бога рукою подать.

Здесь небо так близко, что мы с ним почти что соседи.

Тут главное, милый мой, не разучиться сиять -

Светло только тем, кто и сам нескончаемо светит.

Мой мальчик, не бойся штормов и суровой зимы.

Ты будешь в тепле, если сердце останется жарким.

И помни: не зря ты родился, где край у земли -

Где свет маяков даже в бури по-прежнему яркий.

Мне говорят: слабым не место в строю,

правила здесь: бейся, рви и руби.

Я выхожу из строя, я рядом встаю.

Господи, не научи другому, учи любви.

Вот я пришла без камня и без ножа.

Всё, что умею: складывать мир в стихи.

Мне говорят: разве такая нужна?

Руки меча не держат, слова тихи.

Не приходи с незастёгнутым сердцем в строй,

если оторваны пуговицы, то пришей.

Господи, не по душе мне такой раскрой.

Всё, что умею: отказываться от клише.

Всё, что умею: видеть, как зреет звезда,

в небо ныряет птица, река рычит.

Господи, не научи другому, учи всегда

только любви меня, только любви учи.

Только выпадет снег, как сразу запахнет зимой.

Этих зим у тебя уже было почти что сорок.

Но последние – как под копирку, и, милый мой,

ничего не меняется. Дни, как прокисший творог,

отдают горьковатой кислятиной на языке.

И такая оскомина – только с постели встанешь.

Ты заводишь мотор, и размазывают на стекле

сумасшедшие дворники снег. И чёрт его знает,

как прожить этот день, так похожий на шах и мат.

И второй, и третий, и дальше по длинному списку.

Бесполезно думать, что кончится вот зима,

и появятся в жизни другие, новые смыслы.

У тебя работа, семья и налаженный быт,

впрочем, всё как у всех: короткий отпуск, кредиты.

Ты никак не найдёшь равновесие. Может быть,

равновесию эта зима – самый главный вредитель.

Или дело не в ней, а в том, что, когда снега

заметают нещадно пути и все подступы к дому,

ты никак не забудешь, что сколько-то лет назад

ты любимую девочку сам отпустил к другому.

Вымазан солнцем медовым

Мой подоконник. И снова

Я собираюсь из дома,

Я достаю рюкзак.

Путь мой не близкий. Там лихо

Вспыхнет костром облепиха,

Трубы печные, запыхав,

Выбросят белый флаг.

Будет там сердцу покойно.

Окна под вечер открою…

Месяц на мой подоконник

Скатится просто так.

Будем вести разговоры,

Не задвигая шторы,

Не опасаясь шторма.

Я достаю рюкзак.

Вот бы осень прожить без хмари, тоски. И без жути бы.

Если хочется – то спроси. Я тогда расскажу тебе:

Этот город объят пожаром рябино-берёзовым,

Наливаются лужи у ног рубиново-розовым.

Ты же знаешь: в такую-то пору – мечтать не хочется.

Заползло уже через поры в тебя одиночество,

Шелестит на душе опавшими мёртвыми листьями,

Ходит-бродит, как ветер по лесу тропками лисьими.

Дребезжит под дождем проспект, укрывается кровлями.

Ты бежишь на автобус, чтоб быть на работе вовремя.