Некогда, молодой рабочий город, с несколькими градообразующими предприятиями, теперь был похож на старика, которого никто не торопился лечить, а заворачивал в разноцветный фантик и посыпал блестящим конфетти.

Прогресс двадцать первого века наступал неровной бахромой, поэтому не было ничего особенного в том, что на одной стороне улицы томились иномарки, ожидая своих хозяев, тусующихся в элитном ночном клубе и ресторане. А напротив скучали «бомбилы» и резвилась толпа молодёжи, накрыв алкогольную поляну на капоте ржавой «копейки».

Каждый отрывался от реальной жизни так, как позволяло содержимое кошелька и плотность серого вещества в черепной коробке. И Сашка, спускаясь в полуподвал с кричащей вывеской «Цезарь», был настроен на ту же волну. Организм требовал полного расслабления, а мозг – отключки.

В конце лестницы изнывал от скуки амбал двухметрового роста и пускал дымные кольца в воздух, затягиваясь так сильно, что треск тлеющего табака разносился по узкому проходу. Увидев Сашку, охранник изобразил подобие радости, и гладко выбритая черепушка сверкнула в свете настенного плафона:

– О, товарищ подполковник! Давненько Вы у нас не были. Снова в строю?

– Здорово, Кирюх, – Сашка остановился и протянул руку, – Пока на задворках. Встреча личная нарисовалась с бывшим сослуживцем. Кстати, вроде как постоянный гость тут. Не слышал?

– А кто такой?

Сашка описал внешность Шелудякова и вопросительно посмотрел на охранника, который наморщил лоб, почесал затылок и произнёс задумчиво:

– Я такого постоянника не знаю. Сидит там один, похожий. Но он второй раз здесь – это точно.

– А первый раз, не помнишь, когда он тут был?

– Почему не помню? Помню. Вчера после обеда. С залётным каким-то сидел. Но, видимо, не в масть разговор пошёл.

– С чего ты взял?

– Товарищ подполковник, ну я же не пентюх какой. Не склеилось у них что-то, точно говорю. Я на кухню обедать шёл, а залётный этому, сослуживцу Вашему, сказал, чтобы сам разбирался, и сразу свалил.

Сашка на мгновение задумался, но поднял весёлый взгляд на парня и перевёл тему:

– Слышь, Кирюх, а давай-ка прекращай ко мне по званию обращаться. Мы же не в армии. Я вот думаю – может накидаться сегодня?

– А что, дело хорошее. Только, Александр Иванович, Вы тогда адресок мне оставьте.

– А ты, никак, в гости набиваешься?

Парень увидел, как у Сашки подскочила вверх левая бровь, поскрёб макушку и смущённо улыбнулся:

– Нееет! Но мне же надо знать, куда Вас отправить на моторе, если Вы в невменяйке будете.

– Кирюха, я свой адрес могу забыть, только в состоянии трупа. А жмуриков, сам знаешь, куда везут. Но мне туда рановато. Так что, расслабься, боец!

Он хлопнул ладонью по широкой груди парня и вошёл внутрь. Тяжёлая металлическая дверь глухо закрылась за спиной и в нос ворвался аромат крепкого кофе с примесью дорогого табака, сизая дымка от которого струилась по деревянным балкам на потолке и неспешно исчезала в гудящей пасти вентиляции.

Великому правителю могло бы понравиться это заведение, несмотря на то, что интерьер был далёк от архитектурных канонов Римской империи.

Стены не красовались графитовыми прожилками на мраморном срезе, но одетые в имитацию дикого камня, навевали спокойствие, впитывая звучание саксофона из колонок. Полировка деревянных столов не пестрила золотыми вензелями, отражая матовый свет плафонов, свисавших с потолка, но чёрные кожаные диваны подчёркивали статус посетителей.

«Цезарь» пользовался популярностью у серьёзных людей и все столики, как всегда в это время, были заняты мужскими компаниями, которые совмещали разговоры, с принятием расслабляющих доз алкоголя.

И только у барной стойки торчали несколько девушек, медленно потягивая коктейль и бросая томные взгляды в сторону столиков, а вернее, в обладателей тугих кошельков, сидевших за ними.

Сашка улыбнулся воркующим между собой прелестницам, изобразив удивление, что те сидят без работы, на что одна из них слегка перебрала пальчиками в воздухе и тоскливо вздохнула, показывая, как утомило её ожидание выбора, с которым ещё не определились посетители. Но мужчина не стал афишировать знакомство с дамами и пошёл к Шелудякову, который уже сидел за столиком, на одном из диванов. Бросил куртку на кожаную обивку и невольно хмыкнул, пожав протянутую ладонь:

– А нам здоровья хватит, чтобы всё это оприходовать?

Колька оценил стол, заставленный алкоголем и закусками, и махнул равнодушно: – Не хватит – купим. В наше время – были бы деньги, а купить можно всё. – Он потянулся к запотевшему графину, по круглой поверхности которого катились капли и плеснул прозрачную жидкость в рюмки, – Падай уже. Не знаю, как ты, а у меня настроение – ужраться в хлам.

Сашка мельком осмотрелся, задержал взгляд на знакомом лице в глубине зала, но едва кивнул и сел напротив Кольки, потирая ладони и улыбаясь:

– Ужраться, говоришь? Тогда переходим в боевой режим! У меня сегодня тоже организм на асфальтовую болезнь настроен.

– Что, бабы достали? – Колька сморщился, и рюмка замерла в руке: – Значит, за них сегодня не пьём! Давай за встречу!

Жидкость в графине уменьшилась, пропорционально тому, как воспоминания о годах службы перетекли в разговор о гражданской жизни, в которой каждый занял своё место.

Колька, как оказалось, развёлся уже давно, но прожив последние несколько лет в столице, решил осесть на время в небольшом городе. Устроился полгода назад начальником отдела снабжения в строительную компанию, планируя прокрутить пару хороших сделок, но со сменой правления всё пошло наперекосяк. Мечту о безбедной жизни за границей грозилась разрушить «безмозглая курица», которая ничего не понимала в бизнесе и совала нос, куда не надо.

Сашка слушал, рассказывал сам, ковырял вилкой в салате и ждал, когда собеседник подведёт уже разговор к главному. А то, что это главное было, сомнений не оставалось. Но тот выпустил дым, затушил сигарету в пепельнице и продолжил делать вид, что интересуется жизнью бывшего сослуживца.

– А чего не разведёшься?

– Жду. Ордер переделаю, тогда и разведусь.

– Сафронов, ты меня удивляешь. Ты хочешь ей квартиру оставить?

– Не ей, а детям.

– Да хрен редьки не слаще. Сам то с чем останешься? С голым задом?

Сашка наполнил рюмки и рассмеялся:

– Колян, а ты, часом, ориентацию не поменял? Чего это тебя мой голый зад заинтересовал? Или хочешь штаны предложить?

Тот прищурился, взял рюмку и хмыкнул:

– Просёк, значит?

Сашка закурил, наткнулся на пристальный взгляд за спиной собеседника и вернулся в разговор, смахнув с лица налёт безмятежности:

– А чего тут просекать? Говори уже, за какие такие будущие заслуги ты меня водкой пьянствуешь? Давай напрямую. Не люблю я все эти несимметричные гидразины.

– Напрямую? – Колька опрокинул рюмку в рот и усмехнулся, – Хорошо, давай напрямую. Помощь мне твоя нужна.

– Бескорыстная или в обмен на зелёный шелест?

Сашка прищурился и затянулся, наблюдая, как у Шелудякова потеплел взгляд и проснулась настоящая заинтересованность в продолжении разговора.

– Санёк, какое в наше время бескорыстие? Я, думаешь, не понимаю, каково это, жить в общаге с соседом – алконавтом, когда денег даже на сигареты не хватает? Особенно после того, как тебя из отдела по сопровождению попёрли. Там другая зарплата, небось, была? Да ладно, не смотри волком! Так, птичка на хвосте немного информации принесла.

– А ты дятла своего совсем не жалеешь? Хоть бы стилистику почтенного пенсионера сменил. – Он даже не удивился, понимая, что Палыч слил Шелудякову всё, что знал. – Только информация эта не секретная. Давай ближе к делу, а прилюдии оставь вон, – Сашка кивнул головой в сторону барной стойки. – Для девочек.

Колька откинулся на спинку дивана, оценил внешность прелестниц, демонстрирующих силу втягивания коктейля через соломинку и хмыкнул плотоядно:

– А что? Может замутим парочку? Я тут недалеко квартирку уютную снимаю. Не хочешь?