Наглый и беспардонный молодой человек. Но — наклонился к окошечку и вежливо поинтересовался:

— Поэтому, господин директор, хочется все же узнать. Нельзя ли нашу проблему решить без всей этой глупой суеты? Шесть мест. Для ветеранов, вернувшихся домой.

— Если в поезде кого покусает, отвечать будете лично.

— Чтобы обученный барбос на кого-то пасть открыл — вы шутите, наверное? На корабле несколько сотен человек плыло, даже лапу не задрала на пассажиров.

— Третий класс. Шесть мест. Питание за свой счет. За собакой — убирать в случае проблем.

— Так точно, все будет в лучшем виде.

Через десять минут кассира привели в чувство и Макаров получил желанные билеты. Отошли впятером в сторону, пристроили гиену у ноги. Та высунула от жары язык и равнодушно разглядывала людей вокруг. Сергий поблагодарил прогуливавшегося мимо жандарма:

— Спасибо, вашбродь, за содействие. Вошли в положение, дали время проблему решить… Не подскажете, где рядом можно еды прикупить в дорогу? Не хочу в буфете ажиотаж устраивать. Да и обдерут нас там, как липку.

— С выхода направо, рядом с углом будет рыночек. Там бабульки пироги свежие продают и квас можно взять. Слева не советую, часто вчерашним торгуют.

Скорее всего — слева просто городовому вовремя пятачок не заплатили, вот и припомнил.

— Спасибо еще раз.

— Служивый, а ты в самом деле мертвецов видел? В газетах писали, они в Африке сожрали почти всех, — не вытерпел полицейский, встав так, чтобы “барбос” был прикрыт хозяином. Может, животина и обученная, но уж слишком страхолюдная.

— Не, они только местных и англичан пожевали. Нас побоялись. Когда добровольцы идут со штыками наперевес, даже покойники стараются удрать куда подальше… А вот собачка наша, та успела чужие кости погрызть. За что и награды получила.

— Надо же…

***

До Москвы доехали без происшествий. Сначала доели купленную в Одессе снедь, потом выходили на станциях и брали там у коробейников.

Соседи по вагону на зверя сначала косились, но позже привыкли и обращали не больше внимания, чем на баулы под ногами. С куда большим интересом слушали байки Герасима про Африку. Про дураков-верблюдов, что так и норовят пнуть, если зазеваешься. Про жару. Про горькую воду. Про песок, который вытряхиваешь из одежды каждые пять минут, а его все больше и больше забивается. Про страшных черных аборигенов, тыкающих копьями задремавших часовых. Одним словом — горбун отдыхал душой. Остальные изредка поддакивали и улыбались в усы.

Кусака не отказывалась от любых угощений, жевала все, иногда даже с газетной бумагой, если не успели развернуть. По распорядку выходила в тамбур, где Сергий расстилал кусок мешковины, поверх кучу газет, чтобы потом на остановке все выбросить в мусор.

Поездной урядник пару раз проходил состав из конца в конец, посидел рядом на лавочке, послушал и посмотрел медали, лежавшие в специальном кожаном кошеле. Сказал: “эка зараза”, откланялся и ушел дальше следить за порядком. Солдатики без спиртного, не безобразничают? Так что их зря дергать. Люди все в годах, студент к ним прибился и слушается — значит, все как нужно. Проводник сам из служивых, моментально общий язык нашел. Пассажиры пару раз помогали ему уголь в мешках загрузить. Поэтому и чаем поит, и на прогулки в тамбур смотрит спокойно. Убрано? Да. Запаха нет? Так пусть зверь дремлет у нижней полки. За проезд армия оплатила, герой имеет полное право похрапывать ночью. Все довольны.

Единственное, что Макаров услышал по личным делам, так это Герасим перед сном сказал:

— Новости почитал. Архиепископ Мирон преставился. Нового избрали, Капитона.

— Нам это каким боком?

— Старого я знал, он меня даже на учебу к охотникам за нечистью отправил, когда после больнички след твой потерял. А вот новый — ему до нас дела особо нет. Но и по старой памяти жалеть не будет.

— Что за человек?

— Властный. Любит, чтобы все по его было. Поэтому по приезду надо будет осмотреться. С народом потолковать. Меня наверняка с докладом вызовут.

— Понял. Но нам торопиться особо некуда. Москва завтра утром. Там до вечера чуть погуляем и на следующий поезд. Считай — почти дома.

В Москве пробыли недолго. Как выгрузились на Киевском вокзале, Макаров настоял на том, чтобы в бани заехать. За сорок минут добрались на двух пролетках. Кусака таращилась на прохожих, те провожали взглядами непонятную тварь.

В Китайских банях некромант быстро нашел общий язык с местными старожилами, договорился с банщиками и вся веселая компания расположилась во внутреннем дворе. Туда притащили деревянные шайки для мужиков и огромную бадью для гиены. Зверюга сначала с интересом пыталась ловить мыльные пузыри, затем распробовала и насупилась. Но двукратную процедуру помывки выдержала, потом сидела на дерюге и ждала, пока хозяин хорошенько вытрет и расчешет. Только после этого устроилась на ближайшем сухом пятачке и стала вылизываться.

Обедать в ресторан не пошли. Заказали сюда же, попутно угостив свободных банщиков. Посидели за большим столом под открытым небом, порадовались неожиданно теплым дням. Зима на носу, а до сих пор ни снега, ни морозов. Хотя знающие люди уже обещают и то, и другое.

По дороге на Центральный вокзал, попросили извозчика заглянуть в продуктовые ряды. Там набрали чуть овощей, свежих пирогов и два берестяных бидончика с квасом. Спиртное никто в дороге даже не пробовал. Староверы считали, что стол с положенным накрыть можно, когда порог дома переступил. Макаров пил крайне редко, Герасим же предпочитал любым крепким напиткам морсы. Поэтому проводник в вагоне чуть покосился на пассажиров, но ничего не сказал. Когда поезд тронулся, подошел к последним полкам, где обосновались бывшие добровольцы и сообщил:

— Чай будет через полчаса. Во вторую столицу прибудем завтра к четырем вечера. Если собачке что надо, у меня старых газет пачка на растопку лежит.

— Спасибо на добром слове, не откажемся. С нами перекусить не присядете? У нас и яички вареные, и шпик с чесночком.

— Благодарствую, только если вечером, когда остальные спать лягут.

— А про собачку откуда знаете, если не секрет?

— Так бригада с Одессы уже всем рассказала, что герой домой едет, с медалями. Зомбиев и негоров кусала, за солдатиков грудью стояла. Поэтому я со всем почтением. Сам в Мерве три года в обозе грузы возил. Потом волнения на границе закончились и домой отправили. Но лямку потянул, порядок знаю.

В соседнем открытом купе устроился пожилой господин с грустными глазами. Пару раз сходил в туалет в конце вагона, профессионально-равнодушно успел пересчитать всех по головам и успокоился. Скорее всего — ночью будет вскакивать каждый раз, когда кто-нибудь до ветра пойдет или гиене приспичит. Что поделаешь, работа у него такая. Сидел в уголочке, листал толстую книжку с желтыми страницам, “грел уши”. Но Макарову было не жалко. Все важное между своими еще на пароходе обсудили. Сейчас жуют, дремлют и минуты считают, сколько до родных берез осталось.

— Герасим, ты вроде газету брал, что там из новостей?

— Так вон, у окна лежит на столике.

— Темно, не хочу глаза ломать.

— Да, лампа прикручена… Если коротко, то война совсем закончилась. Добровольцев по домам будут потихоньку вывозить. Останутся одни казаки с переселенцами, кто вызвался. И ведающие, на них строительство и озеленение. Соседи грузы волокут и фольксдойчей без счета. Собираются оазисы осваивать, деревья высаживать и на новой земле обустраиваться.

— Значит, не гадит больше британка?

— Съели ее. На Острове плач стоит. Кто из наемников выжил и вернулся, сейчас бузят. Семьи погибших по судам ходят, компенсацию требуют. Не до нас им пока.

— И хорошо. Дома дел полно. И с учебой решать что-то надо, придется за оставшиеся полгода кучу хвостов досдавать. Иначе к экзаменам на первый курс не допустят.