Под столом завозились и наружу высунулся любопытный нос.

— Ладно, господа хорошие. Пойду я барбосов на песочек выгуляю, время как раз. Испортили их комрады, живут по расписанию. Ордунг. Пора срать — подъем и на исходные. И проверить заодно: сколько вошло, столько же и вышло. Чтобы два раза не ходить.

— Тьфу на тебя, богохульник, — фыркнул монах. — Топай, давай. Потом в шахматы поиграем.

— Что в них играть? Шестнадцать — три в мою пользу.

— Но должен же я отыграться?

***

Дирижабль пристроили у пары невысоких деревьев, протянув к ним канаты и закрепив хорошенько. Солнце медленно ползло к закату, но времени для беседы с вождями хватало с запасом. Проблема была в другом. Еще пролетая над сборищем, Макаров вздохнул и заявил казаку:

— Только ради тебя, Анисий Лазаревич, в это дерьмо лезу. И ради того, чтобы вас и поселенцев позже не резали.

— Ты о чем, Сергий?

— Сам увидишь… Значит — оба молчите, в разговоры не влезаете, про себя повторяете: “этих уродов на нас британцы науськивают”. Потому что это — правда… Да, местные простодушные и зло помнят долго. Как и добро. Просто добро для них зачастую — это слабость. А слабых тут едят. Англичане это усвоили, придется и нам похожую науку проходить.

До джунглей надо было топать еще пару дней пешком. Да и мало кто из богатых племен по буеракам лазает. Охота там не особо, быстро по округе не пробежишься, новое правительство предпочитает в более комфортных условиях существовать.

Поэтому большой сход проходил в саване, выгоревшей от жары. Вокруг вытоптанной округлой площадке навтыкали кучу зонтов, рассадив уважаемых вождей на стульях или креслах. Чем больше власти подгреб под себя тот или иной абориген, тем на более монументальную штуку пристраивал седалище.

Пятеро “просителей”, вернувшихся из похода, вообще стояли на солнцепеке, мрачно озираясь по сторонам. Когда, растолкав толпу, в центр круга вошли трое парламентеров, вокруг загомонили, стали показывать пальцем и смеяться. Белые, без охраны, без солдат и страшных ружей. Бесплатный цирк. Надо будет детям потом рассказать. Заодно похвастать: “странную обезьяну видели, совсем полинявшую”.

Быстро оценив расклады, Макаров повернулся к знакомым лицам:

— Бомани, зачем ты меня сюда пригласил? Ты сказал, что здесь будут равные тебе. Я же не вижу сильных вождей, с кем можно разговаривать. Я вижу глупых бабуинов-ниани, посмевших отнимать мое время.

Сбоку под зонтиком засуетились. Из толпы выскочил толмач, быстро забормотал в ухо толстяку в цветной плетеной накидке. Тот выслушал, нахмурился, буркнул в ответ.

— Эй, белый человек! Ты не туда говори, ты сюда говори! Там дурак, мьянга. В пустыню ходил, умирал. Зачем-то пришел… Тут говори, тут старшие сидят.

Шагнув к знакомому вождю, Сергий уточнил:

— Эти ниани родных послали на смерть? Они теперь недовольны, что все потеряли?

— Так, великий мчави. Сильно обижены, что мы пришли назад. Что король с нами говорил, подарки дарил. Про них забыл. Сердятся.

— Где Амади?

— Там стоит. Остальные шаманы его пускать не хотят. Говорят, он виноват в пробуждении мертвых.

— Сюда его веди. Можешь плохих шаманов тоже притащить.

— Не пойдут, великий мчави. Они больше всех потеряли, совсем сердитые.

— Хорошо. Амади зови, остальных сам соберу…

Повернувшись к толпе и все так же показательно игнорируя “больших боссов”, Макаров громко произнес:

— Люди ангвы, большой пустыни. Я, великий пожиратель душ, хочу увидеть тех ниани, кто посмел требовать себе чужие подарки. Где эти глупцы, посмевшие заявить, что умеют камлать лучше мудрого Амади? Где этот помет бегемота, не достойный носить великое звание колдуна? Или они настолько трусливы, что прячутся за вашими спинами?

На столь наглый вызов шаманы промолчать не смогли. Сначала один гордо выбрался на пустое место, затем следом потянулись другие. Выстроились полукругом, стараясь держаться поближе друг к другу. Дождавшись, когда с другой стороны приковыляет старик с подбитым глазом, Сергий спросил у него:

— Амади, мудрый и сильный, сохранивший душу своему племени, все ли здесь, кто смеялся над тобой?

— Нет, великий мчави. Еще двоих нет.

— Где они?

— Вон там, рядом с толстым Зикимо.

Найдя взглядом самых осторожных, кто прятался за большим троном, некромант жестом подозвал к себе. Левый, с многочисленными пятнами неизвестной кожной болезни помялся, затем медленно подошел и встал сбоку от “могучей кучки”. Второй презрительно сплюнул, изображая всем видом, насколько он не боится белого. Дурак. Высокий, костлявый, с заплетенными в косички патлами и уродливым брюхом, выступающим над набедренной повязкой. Если бы он знал, в каком настроении приехал главный из послов, уже бы бежал прочь без оглядки.

Не торопясь, Макаров подошел к трону, затем резким ударом вогнал обнаженный узкий клинок в печень колдуна и потянул за собой. Шел назад, держа истошно визжащего идиота, словно на крюке. Дотащил до остальных, выдернул кинжал и нанес второй удар, в этот раз уже под подбородок, пробивая мозг. Подождал несколько секунд и небрежно дал возможность убитому повалиться на спину. В наступившей тишине вытер железо о накидку стоящего слева негра, вернулся к мрачным Герасиму и Кизиме, повернулся к обреченным.

— Значит, это вы, вши безмозглые, посмели обидеть мудрого Амади? Он защитил свое племя. Он вместе с Бомани сражался против мертвых. Ему великий король позволил занять новые земли и жить там в радости и богатстве. Но вы подняли руку на человека, который находится под защитой короля. Вы посмели обидеть Амади, которого защищаю я, пожиратель душ. За это вы будете наказаны. Сейчас.

Семь выстрелов из “Кольта” прогремели как короткая очередь. Сменив магазин, Сергий всадил еще две пули в остолбеневших колдунов и убрал пистолет в кобуру. Девять трупов с дырками от пуль, один — от кинжала. Местные заклинатели духов закончились.

— Так будет с каждым, кто посмел усомниться в силе великого короля Шольца… Стоять! Куда побежали? Я вас еще не отпускал!

Рев взбешенного некроманта подействовал на качнувшуюся в стороны толпу, словно удар хлыста. Аборигены замерли, вжали головы в плечи и затравленно уставились на страшного и безжалостного гостя, щедро дарившего смерть.

— Вы пойдете только тогда, когда я, пожиратель душ, разрешу!.. А теперь, надо поступить правильно…

Снова подойдя к трону, Макаров пнул толстяка в пузо и небрежно швырнул того на вытоптанную твердую землю. Затем занял его место. После чего жестом приказал остальным вождям убраться с “насестов” и встать справа от себя.

— Я не знаю, как тебя зовут. И не хочу знать. Ты посмел проявить неуважение. Ты слаб, хотя говоришь всем, что силен. Ты — кусок гниющего мяса… Знаешь, я даже не стану тебя убивать, — Сергий продемонстрировал пустые руки.

— Потому что Зикимо — вождь! Ты не можешь меня тронуть! — заверещал толстяк, медленно поднимаясь.

— Нет. Потому что мне лень… Я не буду тебя убивать, от тебя воняет страхом. Тебя убьют — они.

От трона в разные стороны с криками даванулись мужчины и женщины, освобождая дорогу трем огромным гиенам. Кусака посмотрела на вспотевшего негра, затем села, принюхиваясь к окружающему. Пара самцов напряженно замерли впереди, нацелив оскаленные морды на приговоренного к казни.

— Если я вижу перед собой воина, то забираю его душу. Темными ночами эти души служат мне, убивая тех, кто смеет мешать мне спать… Но если я вижу лягушку, возомнившую себя буйволом, то отдаю ее верным слугам. Они всегда голодны. И любят тухлое мясо… Убить…

Две бурых тени метнулись вперед и опрокинули Зикимо в пыль. Одна гиена прокусила бедро, вторая вцепилась в живот. Через секунду они уже вдвоем раздирали мясо и выдирали синюшные кишки, рыча и мотая головами. Толпа в ужасе смотрела, как несчастный дергался, пытаясь руками оттолкнуть зверей. Сил у него хватило почти на минуту. Потом крики затихли и бывший вождь умер.