И на все про все — одна рота, плюс чуть пластунов. Еще через три дня за ними следом подтянется еще полторы сотни русских добровольцев, кого решили передать для усиления. Интересно, что скажет их командир, когда получит новое предписание? Вместо отдыха на побережье — снова песок, бедуины и банды мародеров.
От головы колонны подъехал покрытый рыжей пылью парень на уставшей флегматичной лошади:
— Где командир?
— Здесь, господин егерь.
Отсалютовав, Макаров доложил:
— Господин гауптман! Округа осмотрена, заброшенные сараи проверены, угроз нет. Можно располагаться на постой.
— Что с водой?
— Заранее запасли, хватит и еду приготовить, и обмыться. Вахмистр Кизима посты поставил, чтобы местные под ногами не путались. Во-о-он за теми пальмами вестовой ждет, покажет, где палатки можно ставить.
— Яволь, комрад. Благодарю за службу… Кстати, где твой рабе?
— Федор? Змей гоняет. Штук пять набьет, потом ужинать сядет. Солонина его мало прельщает, предпочитает свежее мясо.
Еще раз отсалютовав, Сергий развернулся и поехал вперед. Ему еще надо было помочь обустроить свой лагерь. Впереди десятидневный переход до места будущей стоянки. Поэтому надо хорошенько отдохнуть, раз есть возможность. Вода, зелень над головой, относительно безопасные земли. Все будет куда как хуже дальше в пустыне. И очень хочется верить, что неприятности пройдут мимо. Слишком мало их под смешанными знаменами, чтобы с серьезной силой бодаться.
***
Каждый вечер в семье Найсакиных проходил по одинаковому сценарию. Супруга со старшей дочерью молча смотрели на вернувшегося со службы Николая Павловича, тот отрицательно качал головой. Новостей в газетах полно, слухов и сплетен по городу ходит немерянно, но все пустое. Нужной весточки пока нет.
В этот вечер глава семьи не снимая сюртук достал из кармана жилетки желтоватый конверт и помахал им, приветствуя родных:
— Из секретариата графа Салтыкова прислали. Последний абзац.
Письмо буквально вырвали из его рук. Нина Августовна вместе со старшей дочерью внимательно вчитывались в каллиграфические строки. Наконец, супруга задала вопрос:
— Я не совсем поняла, как это связано с Сашенькой?
— Добровольческая бригада в Африке состоит из двух полков по полторы тысячи человек, артиллерийского батальона усиления с картечницами и пушками, сводного батальона казачества для выполнения дозорной службы и медицинского батальона. В последнем врачи, сестры милосердия и санитары. Все они распределены между частями. Так вот, в последнем абзаце указано, что в ближайшее время часть добровольческих сил отправят на западное направление, где баварцы собираются установить первую полосу отчуждения от франков и бриттов.
— И? — уже с изрядной долей нетерпения переспросила Нина Августовна.
— В письме написано, что всех одаренных целителей оставляют рядом с Триполи, где разворачивают центральный госпиталь. Часть отправят на юг, где как раз зачищают территорию от бандитов. И все, с кем я разговаривал, уверены: именно в центре пустыни будет наиболее безопасно. На западе племена и наемники попытаются дать бой, дабы отбить захваченную территорию. В порту обязательно будут безобразничать, чтобы сорвать регулярные поставки и осложнить работу новым властям. В пустыне же — с медиков будут пылинки сдувать, не дадут даже нос в неохраняемую зону высунуть. Зато — реальный опыт и боевая выслуга.
— Хочешь сказать, что Сашенька останется на войне? — глаза женщины предательски блеснули влагой в свете газовых ламп.
Обняв жену, Николай Павлович тихо зашептал на ухо:
— Все хорошо, дорогая. Я точно знаю, что среди медицинского батальона потерь нет. Даже раненых нет. Все живы и здоровы. Мало того, господин Бахрушин обещал сегодня вечером приехать, у него более точные сведения. И вот с ним мы сможем обсудить все детали. Так что не плачь, припудри носик и попроси Глашу приготовить что-нибудь особенное на ужин. Поддержка доверенного лица графа Салтыкова для нас как никогда важна.
Фрол Карлович приехал к восьми вечера, как и обещал. С порога оценив нервозную обстановку в давно знакомом семействе, сразу заявил:
— Дамы и господа, прошу не волноваться. Я с исключительно хорошими новостями, поэтому предлагаю успокоиться.
Закончив с ужином, Бахрушин не стал тянуть время и начал говорить, помешивая горячий чай в белоснежной фарфоровой чашке:
— Мы знаем друг друга уже не первый год, поэтому напомню: все сказанное за этим столом останется между нами. Потому что если хотя бы слово уйдет на сторону, меня ждут большие неприятности… Итак. Я сумел наладить контакты с людьми, кто занимается обеспечением добровольческой бригады. Поэтому мне подтвердили, что Найсакина Александра Николаевна действительно состоит волноопределяющейся на военной службе во втором взводе медицинской службы. В настоящее время девочка в безопасности, в расположении основной группировки наших войск.
Нина Августовна молча смахнула слезу. Гость понимающе поклонился и продолжил:
— Я разделяю ваше горе и понимаю беспокойство: племянник тоже рвется на войну, не желает слушать ничего со стороны старших членов семьи. Но, хочу обратить ваше внимание на одну важную деталь… Императорская семья явила собой образец в прошлых конфликтах, когда члены высочайшей фамилии личным примером служили для всей страны, участвуя в боях или помогая раненым в госпиталях. Каждого из медиков многократно предупредили, что покинуть войска до завершения шестимесячного контракта — это покрыть позором и себя, и фамилию. Поэтому я настоятельно рекомендую не трогать Александру Николаевну и не пытаться ее каким-либо образом возвращать домой. Нет, конечно, если господин граф похлопочет за вашу дочь, то беглянку отправят ближайшим рейсом. Вот только об учебе в университете после такого афронта придется забыть. Мало того, обязательно пойдут слухи, приличные молодые люди откажутся рассматривать девушку в качестве выгодной партии.
— Но она будет жива, — всхлипнула Нина Августовна.
— Она была живой, она жива сейчас и с ней ничего не случится в будущем. Меня в этом заверили очень серьезные люди… Вы читали доклад, копию которого я передал? Там буквально между строк подано решение, которое позволит Сашеньку перевести на безопасную работу. Никакого западного фронта, куда сейчас нацелены интересы всех сторон. Никакого главного госпиталя, где будет огромное количество раненых и разнообразной заразы. Опорный пункт в Марзуке. Центр пустоты. Серьезно укрепленный гарнизон, свой оазис с запасами воды, пустыня на сотни верст вокруг. Отличный вариант, чтобы получить хорошую практику и дождаться официального перевода по ротации в Одессу. Там как раз готовят запасные части для будущей замены. И уже из Одессы можно будет похлопотать о переводе на гражданскую стезю. В университет, с боевым опытом, отметкой в личном деле об участии в Африканской кампании.
— Полгода?
— Пять месяцев, любезная Нина Августовна. Только пять месяцев. Мало того, если вы не хотите разрушить будущее любимой дочери, то телеграфировать о принятом решении нужно прямо сейчас. Одно из отделений медиков отправляют завтра утром и есть еще шанс включить Сашеньку в их списки. А с командованием поспорить она не сможет — отдаст честь, подхватит сумку с припасами и вместе с казаками и коллегами поедет на юг.
Посмотрев на чуть подрагивающие пальцы, Николай Павлович отложил папиросу со спичками, задумчиво посмотрел на чаинки в чашке:
— Мне казалось, что в госпитале можно было бы набрать опыт быстрее. Особенно, если ты одаренный.
— Не сейчас. К концу срока контракта, когда все бодания на западном фронте закончатся. Тогда — да, можно будет ассистировать на операциях и участвовать в разных серьезных процедурах. Что касается опыта — в маленьком гарнизоне скучать сильно вряд ли придется. Фактически, ваша дочь будет там помощницей врача, остальные медики исключительно формально: фельдшер и четыре санитара. Но прямо сейчас Сашеньку никто и близко не станет рассматривать как серьезного специалиста. И желающих осесть именно в госпитале в данный момент более чем достаточно, конкуренция даже за место сиделки будет острая. Все мечтают о чинах и наградах… Я бы не советовал.
