Однако Арандхати никак не могла успокоиться и прокричала вслед строптивой соседке:

– Но в деревне поговаривают, что старик выжил из ума, давно позабыл все, что знал, и морочит голову Радшиву какими-то лживыми байками.

– Я не слышу тебя, Арандхати, – только и донеслось до неугомонной женщины.

А в это время Радшив бежал по деревне, не чувствуя земли под ногами, но понимая, что бежит навстречу удивительным открытиям, которые с некоторых пор стали необходимы ему, как воздух. С ними не могло сравниться ничто, ни сказки, которые рассказывала ему на ночь мама, ни уроки в школе, где надо было зубрить то, что говорил учитель, ни детские забавы, в которые увлеченно и самозабвенно играли мальчишки во дворе. Он бежал навстречу знанию, которое проникало в самое сердце, хотя иногда было сложным для ума, и которое однажды устами старого Садхира открыло перед ним свои двери и навсегда захватило в свой плен.

Вот и старый покосившийся домик на самом краю деревни. На пороге сидит пожилой мужчина, которому не меньше шестидесяти лет, а возможно, намного больше. Его морщинистое лицо освещено лучами солнца, неспешно продвигающегося к зениту. Глаза его прикрыты, но по выражению лица можно догадаться, что вся суета этого мира уже не властна над его чувствами. Радшив хорошо знает, что Садхир любит сидеть на солнышке по утрам и иногда засиживается до той поры, когда небесное око неумолимо и безжалостно накаляет все, куда обращает свой взор.

Однажды, пару лет назад, Радшив спросил:

– Дядя Садхир, сколько тебе лет? Мне кажется, что ты такой же старый, как твой дом, да и твои кости скрипят почти также, как петли на его входной двери.

– Ах, мальчик мой, – с улыбкой отвечал старик. – У дома есть возраст, но разве есть возраст у человека?

– А как же. Вот мне, например, двенадцать лет, а моей маме тридцать два. Мы все когда-то родились и ведем отчет своим годам с даты рождения. А значит, мы все когда-то умрем, также как когда-то рухнет твой дом. И если не сделать в нем хотя бы небольшой ремонт, то это произойдет очень скоро.

– Если я буду отождествлять себя со своим телом, то уподоблюсь своему дому, который однажды много лет назад построил мой отец. Именно в этом доме я и родился.

– Постой, Садхир, ты совсем меня запутал. Сейчас ты говоришь о своем доме, в котором живешь, или о своем теле?

– Сейчас я уже почти не различаю их. И то и другое лишь временно вмещают меня. Сам же я никогда не рождался и никогда не умру, а значит, у меня нет возраста.

– Как же так? Я состарюсь и умру, а ты так и останешься жить, просто переедешь в другой дом?

– Не расстраивайся, Радшив. Все не так печально, как тебе кажется. Никогда не было так, чтобы ты не существовал, так же, как и я. И в будущем мы никогда не прекратим свое существование. Просто, когда мы покидаем свое износившееся тело, мы забываем о том, как жили в нем. Приобретая новое тело, мы как будто впервые приходим в этот мир.

– Кажется, я понял! Месяц назад у нашего соседа Викрама случилось несчастье. У него в доме обрушилась крыша и упала прямо ему на голову. После этого Викрам совсем потерял память. Сейчас он живет в доме своей дочери и ничего не помнит о своей прошлой жизни. Дядя Садхир, ты тоже ждешь, когда на тебя упадет крыша?

Глаза Садхира прикрыты, но на его губах уже играет едва заметная улыбка. Это значит, что он догадался о присутствии мальчика, рад его приходу, но еще несколько мгновений хочет провести в состоянии покоя. Радшив уже знает, что в такие минуты старика не нужно беспокоить. Он тихонько присаживается рядом с ним на пороге и терпеливо ждет.

Два года назад Садхир сказал Радшиву:

– Пока крыша еще не упала мне на голову, и я не потерял память, навещай меня, мальчик мой, хотя бы изредка. Добрая беседа полезна для моего пищеварения, а ты, похоже, смышлен не по годам. Так что, уважь старика. И зови меня просто – Садхир.

Через несколько дней Радшив появился на краю деревни и увидел Садхира неподвижно сидящим с закрытыми глазами на пороге уже знакомого покосившегося домика. Решив, что не стоит беспокоить старого человека, он развернулся и как можно осторожнее стал продвигаться прочь.

– Зачем ты крадешься, да при этом еще уподобляешься старой и больной обезьяне? – услышал он у себя за спиной тихий голос, в котором без труда угадывались насмешливые нотки.

– Садхир, я думал, что ты спишь и решил не мешать тебе. Извини, я все-таки разбудил тебя.

– Но я не спал, Радшив.

– Ну, может быть, ты о чем-то задумался? Или, может быть, тебя посетили приятные воспоминания времен твоей молодости? В любом случае, я не хотел мешать тебе.

– Ты ошибся дважды, мальчик мой! Во-первых, я не спал, ни о чем не задумался и ничего не вспоминал. Во-вторых, ты не помешал мне и не мог этого сделать.

– Чем же ты занимался?

– Ничем, а значит, ты никак не мог помешать мне.

– Но моя мама не любит тех, кто ничем не занят. Она постоянно ругается со своим братом Сураджем из-за того, что он не может найти себе хоть какого-то занятия, и называет его бездельником. Садхир, ты тоже бездельник?

– Можно совершать множество действий и при этом пребывать в бездействии, а можно не совершать никаких действий и при этом быть деятельным. Научись видеть действие в недеянии и недеяние в действии.

– Мне кажется, что я уже кое-что увидел! Сурадж совершает множество действий: он ест, спит, разговаривает и целыми днями смотрит телевизор. Но при этом он все равно остается бездельником. А каковы твои деяния, если ты просто неподвижно сидишь на пороге своего дома?

– Ну, как минимум, я не умножаю бесполезных действий, которых и так слишком много в нашем беспокойном мире.

– Хорошо, но почему ты уподобил меня старой и больной обезьяне? Ведь я молодой и ловкий, я гораздо ловчее многих моих одноклассников и уж точно превосхожу в этом тебя. И потом я очень старался уйти тихо, чтобы не потревожить твой сон. Может быть, старая и больная обезьяна – это ты?

– Не обижайся на старого Садхира, мальчик мой! Все дело в том, что ты очень старался. Молодая и здоровая обезьяна все делает легко, все, за что бы она ни взялась, происходит как бы само собой, очень естественно. Когда обезьяна стареет и начинает болеть, ей нужно прикладывать дополнительные усилия, чтобы осуществить те или иные действия. Ты слишком сильно старался и поэтому уподобился старой, больной обезьяне. Что бы ты ни делал, делай это естественно. Прилагать больше усилий еще не означает сделать лучше.

– Садхир, во мне много энергии, я хочу действовать, но не хочу стать таким, как Сурадж, и уж тем более, как старая больная обезьяна.

– Тогда присядь рядом со мной, Радшив, и тихонько посиди, прикрыв глаза.

Радшив сидит рядом с Садхиром, он тоже закрыл глаза. Солнце начало клониться к западу, и при этом мальчик и старик оказались в благословенной тени, скрывающей их от палящего зноя. Радшив старается не двигаться и отрешиться от всего внешнего, но его ум не желает бездействовать, он отчаянно цепляется за образы, суетливой и беспорядочной чередой проплывающие в его памяти.

Однажды Радшив пришел к Садхиру в особом волнении, руки его были сжаты в кулаки, а на глазах наворачивались слезы. Старик едва взглянул на него и произнес:

– Чем ты так расстроен, мальчик мой?

– В мире нет справедливости, Садхир!

– Разве?

– А как же! Вот мне с большим трудом дается математика, но я поставил перед собой цель постигнуть тонкости этой науки. Целый месяц по вечерам я сидел и решал задачки, я вник в закономерности построения уравнений, разобрался с правилами умножения и деления дробей, научился вычислять площади и объемы геометрических фигур. Вчера была контрольная работа, я выполнил ее без единой ошибки. Но учительница снизила мне оценку. Она сказала, что я не мог все решить сам и, по всей видимости, списал у кого-то. Ну как же так, Садхир, как же она могла так несправедливо поступить со мной?