Однажды, когда они прогуливались по дворцовому розовому саду, беседуя о музыке, Акбар сказал Тансену: «Тансен, ты поешь так великолепно! Кто научил тебя музыке? Твой учитель должен превосходить даже тебя. Кто же он? Почему мы не слышали его до сих пор?»
Тансен улыбнулся и ответил: «Пойдемте, я покажу Вам. Но приготовьтесь к долгому путешествию».
Акбар приказал слугам принести одежду для переодевания. Достаточно часто правитель, переодевшись в простолюдина, отправлялся в свое царство, чтобы лучше знать, что там происходит. В тот день он переоделся в дровосека. Оба путника направились верхом на окраину города. Там они оставили лошадей на постоялом дворе и пошли пешком через густой лес. Спустя несколько часов они вышли на поляну рядом с ручьем и Акбар предложил присесть отдохнуть. Путники прилегли на берегу ручья и позволили себе окунуться в звуки природы. Правитель заснул сладким сном.
Проснулся он от мелодичного пения, столь прекрасного, какого ему не доводилось слышать никогда ранее. Звуки раги Малкаунс заполнили округу и пребывали в совершенной гармонии с шумом ручья, шелестом листвы и голосом кукушки. Несколько минут Акбар слушал в изумлении, а затем прошептал: «О, пречистый Аллах! Это же общение с божественным!»
Затем он вскочил и пошел туда, откуда звучала музыка. Он увидел Тансена, стоящего, словно в трансе, возле большого баньянового дерева. Певец кивнул царю, чтобы тот следовал за ним. Они шли, и звуки становились все ближе и ближе, и едва отзвучала последняя нота, они увидели хижину. У входа сидел человек, глаза его были закрыты. Одет он был только в простое муслиновое дхоти. Он повернулся к посетителям и сказал: «Добро пожаловать, Акбар».
«Как ты узнал меня?» – спросил царь.
Человек, Харидас Свами, просто улыбнулся и пригласил их войти в дом.
На обратном пути путники долго хранили молчание, затем Акбар спросил Тансена: «Если он может так петь, почему ты не можешь?»
Тансен ответил: «О царь, все просто. Я пою для тебя, он же поет для Бога».
– Вот так, – сказала Дхондутаи, поворачивая тампуру и аккуратно вращая колки на конце грифа. – Как только ты забудешь себя и мир вокруг, как только отстранишься от всех поощрений и признания своего искусства, а пение станет для тебя только видом медитации, твоя музыка вырвется на свободу. Ты также начнешь знать и понимать вещи, недоступные другим. Истина сама раскроет себя тебе. Так Харидас Свами смог узнать Акбара, несмотря на его облачение. Это возможно благодаря жизни в уединении и медитации лишь на одну музыку. У меня тоже есть такой опыт.
Я смотрела на нее выжидательно, но мои глаза то и дело поглядывали на небольшую чашу с прасадом [8], стоявшую перед алтарем. Каждый день эта чаша наполнялась новыми лакомствами: шеви, коричневые нити карамельного блаженства, кхир [9] или халва. Сегодня в ней была морковная халва с кусочками миндаля.
– Завтра – Джанмаштами, день рождения Кришны. Давай сделаем сегодня перерыв в повторении Са, и я научу тебя песне о Радхе и Кришне, играющих во время праздника Холи. Цветная пудра, которую они бросают друг в друга – это метафора любви… не физической любви, а вселенской, которую ты узнаешь со временем.
Много лет спустя я поняла, что Дхондутаи жила в параллельной вселенной, несколько отличающейся от той, в которой мы с ней пересеклись, и в той вселенной все превращалось в музыкальную метафору. Если был день рождения Кришны, мы разучивали песню, восхваляющую его. Когда приходили муссоны, было время петь рагу Мегх или рагу Малхар, которые возвещали о дожде. Если была свадьба в семье, то мы разучивали героическую рагу Шахана и композицию, которая описывала жениха и невесту в их нарядах и украшениях. Получалось чудесное совпадение мыслей, действий и звуков, и даже самые обычные ритуалы превращались в музыкальные фразы. Она медленно напевала, пока готовила, и учила меня тому, что даже продавщица овощей, которая ходит от дома к дому, призывно крича-напевая, чтобы привлечь внимание, имеет превосходный слух.
В тот день, однако, мои мысли были более приземленными. Я уже шла на кухню за тремя блюдцами для халвы, лежащей перед алтарем. Из соседней комнаты пришла Мози, чтобы попробовать подношение, Бхакти тоже пригласили принять участие. Прасад – это пища Бога, и при его раздаче неуместны классовые различия. Я подала тарелку Айи, и мы обе сидели и ели сладкие оранжевые хлопья, плавающие в масле гхи [10], словно свежие лепестки календулы в водах Ганги.
Четыре
Только после того, как я исполнила ноту Са несколько сотен раз, и сфальшивила еще примерно столько же, мы перешли к другим нотам, но не ко всем семи, а только к специфической комбинации из пяти нот, составляющих мелодическую основу раги Бхуп.
– Я вижу, тебе скучно. Я собираюсь научить тебя раге Бхуп, которую ты найдешь достаточно увлекательной, – сказала Дхондутаи однажды вечером.
Эта рага стала моим неотлучным другом на последующие два года.
В музыкальной сокровищнице Бхуп – одна из наиболее популярных раг. Дхондутаи выбрала ее для меня первой по причине простоты структуры и формы. Красота Бхуп заключается в возможности создавать многочисленные комбинации и вариации из всего лишь пяти нот. Отсутствующие ноты так же важны, как и звучащие.
Дхондутаи проигнорировала тот факт, что я уже разучила семь или восемь раг c мисс Ранадэ в школе Гамдеви, так как знание строя раги не означает понимания того, как ее исполнять. Мы начали с нуля, и таким образом я была инициирована в удивительную древнюю систему, называемую гуру-шишья парампара [11].
Подход мисс Ранадэ с ее небольшими учебниками определенно был одним из способов познакомиться с рагами, но не был неверным, а только неполным. Он позволял лишь окунуться в океан, почувствовать его энергию, но не представить себе всю его глубину.
Известно несколько сотен раг, и еще большее их количество с течением времени выпало из общественного сознания.
Рага – это мелодическая основа или определенный звукоряд, содержащий минимум пять из семи нот и имеющий свой особенный восходящий и нисходящий строй. В структуре раги есть одна или две доминирующие ноты, к которым мелодия все время возвращается. Они словно представители раги. Так же может присутствовать специфическая фраза, определенный мотив, по которому мгновенно узнается эта конкретная рага. Еще одна характеристика – диапазон звучания: некоторые раги больше задействуют нижние регистры, другие – верхние. То есть, две раги могут иметь одинаковый набор нот, но то, как эти ноты исполнены, может придать им совершенно разное звучание.
Звукоряд – это самая общая характеристика раги. Очарование возникает, когда находишь свободу внутри порядка, тем не менее, не стоит выходить за рамки раги, иначе вы рискуете вызвать неодобрительное шиканье со стороны искушенного слушателя. Например, в раге Миян-ки-Тоди можно взять Па, только коснувшись сначала более высокой ноты Дха, и необходимо следовать этому правилу каждый раз, когда Па появляется в композиции.
Все это – буквальное определение раги. Оно позволит вам сдать экзамен по музыке в университете и даже, возможно, найти свою аудиторию радиослушателей. Национальные каналы радиовещания требуют от музыканта знания пятнадцати – двадцати раг и умения достаточно хорошо петь небольшие композиции в каждой из них. Тысячам музыкантов этого было достаточно.
Но у раги есть еще совсем другой аспект, так же как у поэмы – она нечто гораздо большее, чем набор слов. Этимологически слово «рага» происходит от слова «ранга», которое переводится как «цвет, окраска». Рага должна «пробуждать цвет», эмоциональную реакцию.
Существует глубокая связь между рагой и человеческими эмоциями, отраженная еще в Натьяшастре – одном из первых текстов об искусстве. Этот древний документ описывает восемь настроений, которые стремятся передать все виды исполнительского искусства: эротическое, трагическое, комическое, яростное, героическое, устрашающее, отвращающее и чудесное. Определенные сочетания нот могут вызвать те или иные эмоциональные состояния. Наиболее популярны раги, передающие любовные и трагические чувства, такие как Бхайрави, в которой существует бесчисленное количество композиций о любви и тоске по ней.