О святом Коктонды-ата предание гласит, что настоящее его имя имам Маргузи. Чтобы помериться силами в ученом споре с Ходжа Ахмадом Ясави, он привез из Багдада сорок богословских книг. Проспорив сорок дней и ночей, Маргузи потерпел поражение. Признав величие Ходжа Ахмада Ясави, он стал служить ему до конца своих дней. По воле великого святого Маргузи лечил детей от коклюша. «Коктонды» его прозвали за то, что он постоянно носил синий халат. Он жил и умер в местности Шобанак (Туркестанский район). Над его могилой был воздвигнут купольный мавзолей. По имеющимся данным Коктонды-ата был местным жителем, отличавшимся религиозной образованностью и постоянно носившим синий халат. Звали его Марип, он лечил детей от коклюша с помощью «иширтки» (записок с фрагментами религиозных текстов). Он жил примерно в XVIII в.[106] В литературе уже отмечалось, что многие мазары в Средней Азии имели свою «медицинскую специальность». Среди них особенно много было мазаров, пользовавшихся репутацией целителей от коклюша. Так, в методе лечения у узбеков важным элементом являлась игрушка синего цвета. Ее бросали на мазар, что в силу магической связи способствовало исцелению больного[107]. У казахов широкой известностью пользовалось поверье, согласно которому коклюш (казах. «көкжөтел», т. е. «синий кашель») можно вылечить способом, высказанным путником на синем коне. А. Толеубаев обращает внимание на связь этого способа лечения с имитативной (симпатической) магией[108]. Таким образом, синий цвет халата святого Коктонды-ата представляется не случайным, он отражает знахарские традиции населения Южного Казахстана, близкие и другим народам Средней Азии, которые восходят к древним магическим приемам, в частности, к имитативной магии.

Потомком Хаким-ата, одного из последователей Ходжа Ахмада Ясави, считается святой Мукым-ата, будто бы обладавший чудесной силой делать арыки полноводными и безводными, превращаться в карлика и великана, противостоять любой грозной силе[109].

В процессе исламизации нередко местные доисламские божества-покровители обретали новые имена, с которыми связывались легенды, объясняющие причины их почитания. Так, популяризация суфизма привела к тому, что покровитель овец Шопан-ата оказался одним из учеников Ходжа Ахмада Ясави. Ему будто бы удалось отыскать посох знаменитого святого чудесным образом оказавшийся на Мангышлаке. На этом месте возник некрополь, сохранивший имя Шопан-ата. Покровитель крупного рогатого скота Зенги-баба стал обладателем имени, точнее прозвища, популярного тюркского шейха, ученика одного из последователей Ходжа Ахмада Ясави — Хаким-ата. Имя покровителя верблюдоводства Ойсыл-кара — искаженное имя Ваиса аль-Карани, весьма популярной личности, деятеля раннего ислама, легенды о котором известны во всех мусульманских странах, хотя историческая достоверность этой личности вызывает сомнения[110]. Некоторые исследователи связывают Ваиса аль-Карани с суфизмом. Имя дочери Мухаммада — Фатимы оказалось тесно связанным с местными доисламскими верованиями. Фатима стала покровительницей женщин и детей. «Будучи распространен преимущественно среди женщин, этот культ приобрел характер типичного женского культа с его архаичным обликом и ограниченностью, замкнувшей его в специфических женских областях жизни. Прежде всего Фатима связывалась с родами, как покровительница повивальных бабок и рожениц, ее имя упоминалось в различных приговорах-заклинаниях, произносимых во время родов»[111]. Приговор «Это рука Фатимы…» использовался, например, таджикскими знахарками во время обряда «алас»[112], а также киргизскими и узбекскими знахарками. Он используется и казахской шаманкой Хадишой (подробнее см. раздел о шаманстве гл. III).

У казахов, так же как и у многих других народов, в культе святых можно обнаружить проявления местной традиции почитания родоначальников племен и родов. В настоящее время мнение о преемственной связи культа святых с культом предков является общепризнанным. Культ предков, и прежде всего семейно-родовые его формы, восходит к патриархально-родовой эпохе и его элементы встречаются у народов, сохранивших черты патриархального уклада. В. основе почитания предков лежит вера в потустороннюю жизнь душ умерших, которые оказывают влияние на судьбу оставшихся на земле родственников. Чтобы снискать расположение предков, им приносятся жертвы, читаются молитвы и т. д. В культе святых можно обнаружить черты почитания божеств, которые оказывают покровительство всему родственному коллективу. В связи с этим Л.Я. Штернберг вслед за Ю. Липпертом писал: «Обыкновенно основатель рода, т. е. первый, который вступил в загробный мир, это — старейшина всех поколений, следующих потом туда, и в конце концов он превращается в божество»[113]. У многих среднеазиатских народов культ святых наложился на культ предков.

В религиозной жизни у казахов, как и у других среднеазиатских народов, сохранялись элементы семейно-родового культа предков. Это связано с жизнестойкостью у них многих патриархально-родовых институтов. Взаимосвязь реликтовых форм патриархально-родовых отношений с элементами феодализма, получившая определение «патриархально-феодальные отношения» была характерной для казахского общества и в начале XX века.

Еще Ч. Валиханов писал, что казахи «в трудные минуты жизни призывали имя своих предков, как мусульмане святых»[114].

На связь культа святых с культом предков указывает возможно и такой факт, как присутствие в именах святых слов «ата», «баба», т. е. «дед», «предок». Тесная связь культа святых с культом предков проявляется и в культе мазаров, которые являются модифицированными родовыми святилищами. Причем в Казахстане эта связь является особенно прозрачной[115].

Святые — родоначальники известны у восточноказахстанских казахов[116]. Тем не менее связь культа предков с культом святых все еще доказана немногими фактами и поэтому потребность в новом материале остается. В этом значение приводимых мною новых этнографических материалов о святых-родоначальниках, почитаемых казахами Южного Казахстана.

В разных местах Алгабасского района Чимкентской области находятся мазары святых Домалак-ана (с. Чаян) и Байдабек-ата (с. Китаевка). Предание представляет Байдабека-ата знаменитым батыром, современником суфийского святого Ходжа Ахмада Ясави, его родственником. Ему приписывается деятельность по распространению ислама среди местного населения. Одна из его жен славилась незаурядным умом. Звали ее Бибажар (Домалак-ана). Постоянные ссоры с Байдабеком вынудили ее поселиться отдельно от своего мужа. Местные жители утверждают, что именно по этой причине могилы супругов находятся далеко друг от друга. Во время набегов калмаков (джунгар), по другой версии киргизов, группа конокрадов, направляясь во владения Байдабека, остановилась на ночлег в доме Бибажар. Не зная, что она жена Байдабека, на обратном пути, возвращаясь с табунами, угнанных у Байдабека лошадей и верблюдов, конокрады вновь остановились на ночлег в доме Бибажар. Пораженные красноречием хозяйки, конокрады предложили ей, в благодарность за оказанное гостеприимство, выбрать из табуна любого коня и верблюда, продолжив затем свой путь. Однако через день угнанные табуны лошадей и верблюдов вернулись к своему хозяину — Байдабеку. Бибажар оставила себе кобылицу и вожака верблюдов, клич которых заставил вернуться всех угнанных лошадей и верблюдов. Предводитель конокрадов, отдавая дань уму Бибажар, не осмелился вернуться за утраченными табунами.