– Я не могу сказать, что согласен с большинством из того, что он хотел сказать, но у него есть много интересных идей.

– Вирджил подтвердит, что наш разговор с Айваном стоил мне трех часов жизни, Олливан. Трех часов.

Представив это, Олливан подавил улыбку. Лев никогда не интересовался ничем более серьезным, чем бильярдный турнир. Удивительно, что они с Вирджилом были так влюблены друг в друга.

– Мне жаль, что тебя заставили так страдать, – сказал он, игнорируя возмущенный двусмысленный взгляд Вирджила. – А Олден и Брэсвелл?

– Были куплены обещанием снова наполнить бар запасами виски со змеиным ядом. Они с большим нетерпением ждут. Тебе лучше сделать это первой статьей в новом бюджете.

Десять голосов для победы.

– Я должен составить бюджет?

Лев рассмеялся.

– Ты должен сделать много вещей. Включая два дополнительных благотворительных задания каждый месяц в течение всего срока полномочий, которые ты будешь делать за других членов Общества.

Воля к жизни покинула Олливана, и он откинул голову назад.

– Я соглашался максимум на одно дополнительное ежемесячное благотворительное задание.

– Ну, Кива, как оказалось, уже не так тобой увлечена, так что нам нужно было импровизировать, – сказал Вирджил. Он задумчиво наклонил голову. – То, что ты никогда не сомневался в пределах своего обаяния, многое о тебе говорит.

– Кива, – задумчиво произнес Олливан. Он никогда не принимал ее ухаживаний и все же чувствовал себя обделенным. – Но видела ли она мой новый шикарный шрам?

– Ленникер очень благодарен за… что бы ты там для него не сделал.

Лев пожал плечами.

– Я упомянул о том, что за ним должок, и он согласился на все прежде, чем я смог закончить говорить. Затем он исчез. Просто перенес себя куда-то.

– Возможно, он боялся, что я рассказал вам все об инциденте с восьмидесятилетней шарлатанкой-телепатом, которая как-то вынудила его, пьяного, просить ее руки. Нам было по семнадцать, и я как раз вовремя вытащил его из часовни. Но, конечно, все это лишь могло бы быть.

Семь голосов для победы.

– И, э-э, менее честная тактика…

– Шантаж? – невозмутимо спросил Вирджил.

– Знаешь ли, в таком тоне нет необходимости. В уставе совершенно четко не упоминается, что шантаж избирателей противоречит правилам.

– Да, я помню, как ты уверял нас в этом факте. Что мне все еще интересно, так это когда и как у тебя накопилось так много грязи про всех и каждого.

Олливан ухмыльнулся.

– Прошу. Тебя обмануло название «Общество молодых одаренных чародеев»? Его следовало бы назвать «Обществом для сверхпривилегированного, морально развращенного потомства элиты чародеев». Грязь, как ты говоришь, просто валялась вокруг. Это место само по себе грязное.

И Олливан был достаточно умен, чтобы понимать, что в таком городе, как этот, знание чьей-либо слабости служило весьма ценной информацией.

Не то чтобы каждый голос стоил ему большого труда. Он с первого взгляда понял, что зеркало, которое Тан Медхерст использовал при своем посвящении, – заколдованное, чтобы показать расположенную снаружи площадь Друзеллы, – было заколдовано заранее, что, очевидно, запрещалось, поскольку любой мог наложить это заклинание. Ну а в случае с зеркалом Тана… оно было заколдовано самим Олливаном.

Харланд Уайз накачивал призраков, с которыми играл в карты, особым зельем, слегка притупляющим способности к рассуждению. Олливан знал, потому что сам снабдил его им.

А Пейшенс ловко распорядилась сокровищницей его деда. Он знал, что она нашла способ перекачать немного денег Харта в свой карман, потому что сам небрежно указал ей на недостаток в том, как проводился учет налога за защиту, который люди платили Джупитусу. Если уж на то пошло, это именно Олливан предложил ей пройти стажировку у его деда.

Четыре голоса для победы.

Олливан не думал о шантаже, когда помогал своим знакомым в их деяниях. Он просто наслаждался небольшими выходками, особенно теми, что создавали проблемы его деду.

Но теперь это осталось в прошлом. У недавно вернувшегося Олливана Симса были свои приоритеты. Или скорее единственный приоритет: оставаться в Уизерворде. Жить волшебной жизнью.

– Ну, ты не единственный, кто может собирать грязь, – сказал Лев, самодовольно расправляя манжеты рубашки. – У Лукаса Виотто тоже есть секрет. Он крутит роман с дочерью мадам Арканы, портнихи.

Олливан нахмурился.

– Это не секрет. Они были вместе еще до того, как меня изгнали.

– Также он крутит роман с самой портнихой.

Олливан издал непроизвольный звук, похожий на лай.

– Звезды! Я не уверен, что могу его винить – она гораздо более очаровательна, чем ее дочь.

– Нам повезло со временем проведения выборов, ведь еще месяц – и он бы вышел из Общества.

– Гейл Гарнер был слишком умен для нас, – продолжил Вирджил.

– Он умный парень.

– Он за милю учуял возможность извлечь выгоду.

– Сколько я ему должен?

– Ужин.

Олливан склонил голову набок.

– Я думал, ему нравятся девушки.

– Так и есть. В частности, одна девушка. Он хочет поужинать с твоей семьей. Три вечера. И Кассия должна быть там.

Олливан поморщился.

– Это все, что я могу ему пообещать. Я не имею на нее никакого влияния.

– Я сказал ему.

Лев кивнул Вирджилу.

– Но мы думаем, что они и вправду хорошая пара. Он слишком хорош собой для кого-то другого. И ему будет все равно, что ее мать – следующий верховный чародей.

– Ты думаешь, что они хорошая пара, – поправил Вирджил. – В них двоих столько цинизма, что это не может привести ни к чему хорошему.

– Так что остается только…

Олливан сделал жест, который, как он надеялся, они могли верно истолковать.

Он очень усердно работал, чтобы добиться законной победы. Ему нужна была победа, настолько убедительная, что обратить ее вспять и отправить его обратно в Иной мир означало бы практически разрушение Общества – поражение, которое, как он знал, Джупитус не потерпит из чувства гордости. И он так близок к тому, чтобы все было выше всяких похвал. По крайней мере, по стандартам самого Общества. На самом деле он максимально близок к тому, чтобы достичь желаемого.

Но после учета каждого голоса, который он мог выжать из членов Общества всеми обычными способами, все еще не мог достичь минимального порога, который, как они все надеялись, поможет ему победить.

При условии, если бы все члены Общества проголосовали.

Поэтому они разработали последний и наиболее отчаянный план, чтобы сделать порог еще ниже.

Олливан прислушался к звукам из коридора, но затем все равно понизил голос.

– Все прошло гладко?

– Проще простого, – сказал Лев, переминаясь с ноги на ногу. – Я пригласил их вчетвером на ланч сегодня днем, как ты и просил. И ты снова оказался прав.

Олливан отвлекся на зеркало, прихорашиваясь, но затем остановился, поймав еще один пристальный взгляд Вирджила.

– То, что я сам оплачивал обед, оказалось вполне достаточно. Они готовы были притвориться, что им понравилась эта идея. И вообще, кто может устоять перед говяжьим бургиньоном в «Берингере»?

– Ты можешь, – серьезно сказал Вирджил. – Потому что пробуешь вегетарианство.

– Именно. Один из них упомянул, что рагу было немного странным на вкус, но он явно съел уже довольно много, а кроме него, никто и слова не сказал. К завтрашнему дню они все будут в порядке, так ведь?

– Абсолютно, – сказал Олливан, положив руку на сердце. – Зелье разработано для имитации пищевого отравления и пройдет через их организм к утру. Тем временем… что ж, пусть звезды присмотрят за ними этой ночью, пока они цепляются за свои ночные горшки.

Вирджил издал раздраженный звук.

– Что случилось? – спросил Олливан.

– Что не так, так это то, что ты вернулся, с тебя сняли наказание, и ты снова нарушаешь правила. Только на этот раз в этом деле замешаны мы со Львом. Мы по уши завязли в этом, Олливан, пока ты прохлаждался в Ином мире, продавая невеждам якобы целебные кристаллы.