– Ян.

Ян посмотрел в небо и пробормотал проклятие.

– Я боюсь, верховный чародей, что изгнание или фактически любой проступок, который приводит к изгнанию, не лишает автоматически членства в Обществе или иным образом не лишает права баллотироваться в президенты.

– Достань мне проклятую звездами хартию, – рявкнул Джупитус, прежде чем Ян закончил говорить.

– Забавно, я думал, ты с ней знаком, – сказал Олливан, пока Ян устремился за ней. – Неважно. Почему бы мне не рассказать тебе, что там написано?

Он сцепил руки за спиной и медленно прошелся перед помостом.

– Устав Общества молодых одаренных чародеев – документ, написанный шестью из наших первых и, возможно, наиболее сильных членов и магически закрепленный более пятисот лет назад, – требует от кандидата в президенты только двух вещей. Он должен являться членом Общества более года и быть моложе двадцати лет, так как в этом случае он не покинет Общество раньше, чем закончится его двухлетний срок. Однако, что самое интересное, так это то, что устав требует от президента. От президента требуется следующее: чтобы он присутствовал на церемонии инаугурации, где я и нахожусь; чтобы он принял пост добровольно и осознанно, что я и делаю; чтобы он посетил минимум четыре из пяти собраний Общества в течение срока своих полномочий, что я и сделаю; и – он остановился и повернулся к помосту – чтобы он жил в Харте.

Лицо Джупитуса расплылось в улыбке.

– Чего ты не делаешь, – сказал он. – И, следовательно, ты не имеешь никаких прав.

– Да, можно было бы так подумать. Вероятно, это было бы разумным решением, но я полагаю, что это одна из проблем, которая может произойти, если вы продолжаете использовать документ, написанный несколько столетий назад самодовольными пятнадцатилетними подростками, которые, как мы можем разумно предположить, в то время пили большое количество медовухи – они разлили довольно много этого напитка на страницах с шестой по одиннадцатую. Итак, не обязательно жить в Харте, чтобы стать президентом, но нужно жить здесь в течение всего двухлетнего срока.

Ян вернулся с хартией и передал ее Джупитусу.

– Страница восемь, – услужливо подсказал Олливан. – Осторожно с липкими частями.

– Но ты изгнан! – проревел кто-то справа от него. Это был Элрик Верда. Лицо юноши приобрело точно такой же оттенок фиолетового, как и стеклянные шарики, разбросанные по полу. – Ты не можешь жить в Харте.

– Боюсь, я вынужден. Если я президент, то должен жить здесь, а если, по мнению людей в этом зале, я не президент, тогда я предлагаю всем нам быстро уйти, прежде чем неизвестные силы утащат нас из этих залов. Ведь я могу заверить вас, что Странствующее Место ощущает мое присутствие.

Олливан, возможно, мог бы применить какую-нибудь магию, чтобы в тот момент здание издало особенно явный скрип, но в этом не было необходимости. Все это промедление с вручением президентского значка уже раздражало старый заколдованный дом, и было слышно, как неестественный сквозняк со свистом проносится по закоулкам комнат наверху, готовясь ворваться в большую гостиную и испортить прически всех присутствующих. Несколько гостей предпочли уйти. Уже не один преемник кричал, чтобы Олливан получил проклятый звездами значок.

О, звезды, как же Олливан любил магию.

Джупитус проигнорировал волнение в зале и устремил взгляд поверх устава на своего внука.

– Мисс Рэдлин, – сказал он. – Когда мой внук был изгнан из Уизерворда в Иной мир, разве вы не сочли уместным также лишить его членства в Обществе?

То, что Хелия Рэдлин, уходящий президент, ответила честно и с высоко поднятой головой, не могло не вызывать к ней уважения.

– Нет, верховный чародей, я этого не сделала. Я уверена, вы можете понять, что… мне никогда не приходило этого в голову. Кроме того, – она бросила взгляд на Яна, – соблюдение устава общества – это работа секретаря.

– Будь ты проклята, Хелия, – огрызнулся Ян. – Раз мы так погрузились в текст устава, то покажи мне строку, где говорится, что я должен аннулировать членство всех убийц.

– Я не убийца, – отрезал Олливан прежде, чем это слово полностью слетело с губ Яна. В комнате воцарилась тишина. Итак, все начали шептаться. Жаль. До этого момента Олливану нравилось, что все на него смотрят. Он выдавил улыбку, слегка болезненную и натянутую.

– Мисс Рэдлин, – сказал Джупитус, говоря с такой напыщенностью, что Олливан понял, какие слова последуют дальше. – Не будете ли вы так добры выполнить свой моральный долг и немедленно аннулировать членство Олливана Симса?

Хелия колебалась. Олливан рассмеялся.

– Она может делать все, что ей угодно. Или скорее что тебе угодно. Но я боюсь, верховный чародей, – он указал на потолок, и его сердце воспарило, когда еще более сильный сквозняк захлопнул двери так, что задребезжали стекла в окнах, – что Хелия больше не президент Общества молодых одаренных чародеев.

Он развел руками, как будто кто-то мог до сих пор его не заметить.

– Теперь это я.

Это послужило Кассии уроком, ведь она было решила, что вечер не может стать еще хуже.

Если бы она попыталась найти хоть крошечный плюс, то он заключался бы в том, что ее дедушка был слишком занят, чтобы заметить, как она выскользнула примерно в то время, когда к лацкану ее изгнанного брата прикрепляли президентский значок.

Она вышла из экипажа перед домом из красного кирпича – домом Симсов – и поднялась по ступенькам, устало приветствуя дежуривших дружинников. Тихо, чтобы не привлекать внимания, Кассия поднялась в свою комнату, где с величайшей осторожностью закрыла за собой дверь. Затем она сбросила пальто и туфли и упала лицом вниз на свою кровать. Вжав голову в подушку, Кассия пронзительно закричала.

Раздался стук в дверь.

В конце концов, ей не удалось незаметно проникнуть внутрь. Алана вошла и застыла в дверях, глядя на дочь так, словно любое резкое движение могло ее отпугнуть.

Они оба знали, о чем хотела спросить Алана.

– Я потерпела неудачу.

– У тебя будут другие шансы, – последовал слишком быстрый ответ, и Кассия поняла: все те ее разговоры о президентстве были пустым звуком, ведь ее мать не верила даже в то, что Кассия будет принята. Она не ожидала от своей дочери того, чего ожидали от нее, от Олливана, от всех, кого они знали. Потому что Кассия не была одной из них.

– Их не так много, – пробормотала Кассия.

– Достаточно. И еще целый год, чтобы поработать над этим. Ты потомок могущественной семьи, Кассия. Ради звезд, ты должна быть в состоянии сколотить эффектное заклинание, чтобы члены клуба в достаточной мере развеселились.

Она закончила свою речь смехом, но в нем слышалось разочарование.

– Хорошо.

Кассия подошла к своему туалетному столику, распустила волосы, сняла серьги и попыталась воспринять слова матери так, как того хотела Алана, а не так, как они прозвучали.

– Возможно, я должна быть в состоянии. Но это не так.

– Разве Джаспер не хороший учитель?

– Дело не в Джаспере.

– Возможно, если бы мы снова наняли парня постарше…

– Дело не в Джаспере, мама.

Кассия бросила свои серьги на стол рядом со шкатулкой для безделушек, в которой она их хранила.

– Дело во мне.

Алана ответила не сразу, и это был единственный ответ, который был необходим Кассии. Женщина присела на край кровати; верный признак того, что этот разговор не закончится быстро.

– Я думаю, что, возможно, – осторожно сказала Алана, – сосредоточение всей твоей энергии на Обществе – не лучший способ потратить время, что ты проведешь в Харте. В конце концов, это не самая важная вещь в мире.

– Возможно, это правда, но даже если бы это было так, откуда тебе знать?

Она с вызовом повернулась к ней лицом.

– Ты прошла посвящение с первого раза. Так делал отец, так делал дедушка, и так делал…

Олливан. Ее мать не знала. Алана заметила колебание, ее тело напряглось, как всегда, когда речь заходила о риске упоминания ее первенца. Они не говорили о нем; не говорили уже целый год.