— Конечно. Присмотрю, какую палку и… — Договорить Брида не дала:
— Не надо, у схода к болотам есть заранее заготовленные слеги, здесь тоже бывают наши патрули. Vamos[2]. — Спешит всё же, Гобнейт её подтолкнула к решению. Значит, проблема из-за Сердца Леса для них реально велика, и я зацепкой стал в этом деле.
С холма с поселением рабочих спустились в низину ближе к лесозаготовке. Под ногами много ошкуренной коры, стружек сломанных веток, есть проторённая дорожка в сторону болота, туда и свернули. Нашли заботливо составленные слеги, Брида уже вышла вперёд, я чуть позади и…
— МАМА! СЗАДИ! — Смазанный раскатом выстрела крик Гобнейт прямо таки насыпал мне льда за шиворот. Твою же за ногу! Беда! Слега падает под ноги в грязь, кручусь на месте, одновременно срывая с плеча ремень ТОЗа. Пред глазами шок картина — Гобнейт летит на землю перехваченная поперёк тела здоровыми челюстями уродливой мохнатой твари. Дальше все как во сне, тварь мотает башкой, и тело девочки сломанной игрушкой летит в меня, сбивая с ног, и вот уже я лечу кубарем по грязи пытаясь удержать тело лепрекона.
— ГОБНЕЕЕЕЕЕЙТ! — Чудовищный вопль Бриды болезненно бьет по ушам, следом гремит дуплет из её ружья. Кто-то страшно рычит и завывает. А я ничего не вижу пред собой кроме окровавленной испачканной грязью фигурки Гобнейт. Её лицо бледнеет, на руки капает что-то теплое.
— «Член отряда Гобнейт Ре Ригвера находится при смерти! 120 секунд… 119 секунд…»
Нет-нет, так нельзя! Она же совсем маленькая!.. Но жива, раз только при смерти! Дышит еле-еле. Отсчет бежит… Брида? Секундного взгляда хватает — она в порядке, но не помощник мне, и наоборот. Могучая орчиха бросила ружье и успешно месит тварь топором.
— Держись, малая, держись. Сейчас вытащу на сушу… — Сапоги вязнут в грязи, пред глазами скачут цифры отсчёта. У меня есть немного лекарств. Надо лишь на сушу выйти! Только ноги перестают утопать, как сразу опускаю раненую на землю. Уже сквозь черно-зеленую грязь видны потёки крови. Рывками стягиваю с Гобнейт пиджак и рву рубашку, раны выглядят чудовищно, хоть не перекусила её тварь, и то хорошо! Пытаюсь не заносить лишнюю грязь в ранения. Из вещмешка на свет вытягиваю всю медицину что есть, шприц заправляю обезболивающим, колю несколько раз вокруг ран на животе, вводя дозы препарата. Счётчик тут же добавляет 60 секунд. И опять кадрами происходящее — мою из фляги трясущиеся руки, рву пачки бинтов, наношу мазь, наматываю повязки поверх уже почти синюшного тела, поверх грязи, с ужасом наблюдаю, как они промокают от крови. «Сколько же в ней крови-то? Хоть бы условности игрового мира не учитывали наличие грязи в ранах при лечении!» — пролетает жуткая мысль, а я мотаю бинты и мотаю. Тело легкое, приподымать и перевязывать несложно… Что-то выскакивает в углу экрана, следом пропадает отсчёт, надпись меняется на другую: «Член отряда Гобнейт Ре Ригвера спасена». Замерев на секунду, пытаюсь оценить происходящее и просто отваливаюсь в сторону, перекатываясь на спину.
Это кошмар какой-то. Я так не хочу. Зачем такая зрелищность ранения, кровь, мясо, кости… Кто эту игру придумал?! Кто меня проклял ею?! Сраный реализм… Да только нытье нихера не помогает.
— Гобнейт, mi hija[3]… - Рядом шумно падает орчиха. Сомбреро нет, костюм рваный, в следах крови и грязи. Приподнявшись на локтях, обвожу взглядом место событий. Тварь окровавленным бугром торчит над болотной жижей, из спины торчит глубоко засаженный топор. Орчиха не пальцем делана, развалила ублюдка за свою дочь. Сама знатно пострадала — очков здоровья всего 70 осталось и висит какой-то значок — треснутая белая палка. Или это кость? Перелом значит. Полоска здоровья Гобнейт же заполнена всего на 20 единиц, и отчего-то не растёт выше, хотя повязки должны дать прилично много здоровья. А вот значков много, шесть штук: перелом, непонятые синяя и белая стрелки вниз, зелёный крест, голубая капля перечёркнутая красным крестом и значок в виде схематичного желудка перечёркнут крестом. Все они пульсируют красным. Брида осматривает девочку с минуту, чему-то кивает и заливает ей в рот зеленую жидкость из маленького пузырька, затем достает из кармана второй такой же и заливает его в себя. Пульсация значков над Гобнейт пропадает, а здоровье подрастает до 30 единиц и медленно ползёт выше. — Все хорошо, всё хорошо, mi hija… Bueno trabajo, Иван, muchisimas gracias. [4]— Всплывает уже виденное ранее: «Ваши действия находят серьезный отклик у Бриды. Вас отныне воспринимают как знакомого». — Я бы не успела ей помочь… Mi hija. Нам надо как можно скорее уходить. Лес почувствует кровь, скоро нагрянут спригганы. — Попыталась было поднять Гобнейт, и скривилась, как лимон проглотила. И руку одёргивает.
— Погоди. У тебя рука сломана. Сейчас кое-что сделаем. — От одного мешка, хранившегося в инвентаре, отрезал длинную полосу и сделал из куска слеги шину. Примотал поплотнее к руке, зафиксировал проволокой, получил очередное уведомление в углу зрения. Прикинул варианты и продолжил незатейливое творчество, хорошо отвлекает, знаете ли. За пяток минут смастерил на спину орчихи рюкзак-переноску для Гобнейт из того же мешка и проволоки. — Сейчас я её посажу тебе на спину и притяну этой конструкцией. Так руки свободны будут. Понесём посменно. — Тельце девочки лёгкое, как игрушка. Главное что дышит, и здоровье чуточку восстановилось.
— Не надо, amigo[5], я справлюсь и сама. Gracias. — Голос звучит совсем иначе, чем прежде. Мягче, добрее. «Ваши слова и действия находят серьезный отклик у Бриды. Вас отныне воспринимают как друга». Очень быстро меняется ее мнение о незнакомом человеке. Видимо, мои действия для нее существенны. — Помоги найти ружье, и свое подбери. Надо уходить…
Все началось с начала — слеги, спуск в болото, долгая ходьба в неизвестность. Винтовка моя загрязнилась, и получило статус «неисправное», чистить банально некогда и негде, важнее проделать еще не близкий путь до лагеря Изгнанников ради помощи Гобнейт.
Шлепать по грязи молча стало невыносимо уже через час, гнетущая обстановка и события за весь день ломали мои жизненные устои на ходу, требовалось отвлечение, хоть какое-нибудь. А то, что Брида временами шепчет бессознательной Гобнейт какие-то слова поддержки, только сильнее давит. Кажется, что несём безнадёжного пациента. Да еще и наотрез отказывается, что бы я тоже нес девочку. Дочь всё же…
— Что это был за зверь, Брида? — Выползая на очередной сухой участок, решился чуточку побеседовать.
— Это Аргау, сторожевая собака бригадира лесозаготовки… Была ей когда-то. Лес поглотил её сознание, изуродовал тело. — Прощупывая спуск с кочки, откликнулась Брида.
— Ты хорошо знаешь эти места, являешься «лесником», ты работала здесь? — Расспрашивать так, расспрашивать обо всем.
— Это была другая жизнь. Мы приехали с мужем за лучшей долей в эти земли из Гардарахады, что в тысячах километров на юге отсюда. Он трудился на той лесозаготовке, что мы прошли, а я занималась изучением региона и составлением карт зон вырубки.
— Ты работала на Рубалькаба?
— Нет, я работала в управлении лесного хозяйства в Нуэво Орхансьон, здесь бывала часто, но с этим, maltido bastardo[6]… директором никогда не пересекалась. Он был жаден и труслив. Искал славу в деньгах и подкупал всех до кого дотягивался. Жил он в Нуэво Орхансьоне и раз в неделю летал в oficina[7] в том поселке, где мы встретились. Хотел потом построить там личный дворец… — Ого, орк летал из далёкого города в глухие леса и планировал строить дворец? А летал на магии, интересно, или с помощью какого-нибудь стимпанкового аэроплана-дирижабля? Жирно жил, зеленомордый! — Он подмял под себя всю добычу в болотах: торф, лес, железо, кристальные источники. Рядом с офисным посёлком есть еще один, там небольшая мануфактура по выплавке железа и очистке кристаллов, самое выгодное его предприятие. Потому и сидел так далеко от лесозаготовки, не доверял обычным рабочим. Выпер всех альвов и цвергов, договорился с наместником и генералитетом о постройке fortinas на дорогах, ввел пропускной режим. Он просто сделал всех орхас в этих землях своими рабами, и моего мужа тоже… — Договаривала уже с грустью в голосе, коснулась больной темы. Что-то стряслось с мужем? — Прости, Иван, давай поговорим потом. Дыхание сбивается.
