— Нора, что происходит?! — лихорадочно озираясь, крикнул я.
Едва я раскрыл рот, как его облепила густая гелеобразная субстанция, которой я был окружен, как утопленник водой. В совершеннейшей темноте я не мог определить её цвет, или сквозь неё что-либо разглядеть, но разлетевшиеся от моего крика звуковые колебания донесли до меня обстановку.
Мне показалось, будто я оказался запечатан в огромный сосуд с толстыми стенами. Тягучая субстанция вокруг меня всё больше казалась янтарной смолой, в которой так любили вязнуть насекомые, чтобы их потом спустя тысячи лет изучали ученые. Последняя мысль не понравилась мне до дрожи.
— Как бы ты не оказался прав, — хмуро заметила Нора, — Мысленная модель от Ноосферы как раз и предполагает, что тебя хотят изучить. Вдохни этот гель, кстати. Кое-что проверим.
— Кхм, что проверим? — кашлянул я, изо всех сил пытаясь не задохнуться от вязкой субстанции.
— Откинешь ты от него копыта, или же нет, — с готовностью пояснила мне Нора, — Если нас взяли на опыты, то этой штукой ты сможешь дышать.
— А если нет? — мысленно пробормотал я, чувствуя себя задохнувшимся от вставшей поперек горла манной каши.
— Тогда нет, — сказала Нора.
Судя по тому, что я до сих пор не задыхался, меня действительно пытались взять живьем очередные магические читеры.
Плохая новость состояла в том, что мои тюремщики не были заинтересованы, чтобы я находился в сознании. В кислородном геле явно содержалась какая-то парализующая добавка, и сейчас я направлял все силы организма на то, чтобы понять механизм её работы и выработать противоядие. Барахтаясь в вязкой жидкости, я вскоре ощутил онемение во всех своих конечностях. Спустя несколько секунд у меня отказало зрение и слух.
Я висел в полной темноте, ощущая лишь движение собственных клеток, как биение в груди живого сердца. Посторонние мысли перестали цепляться за моё сознание. Отголоски памяти перестали всплывать на поверхности разума. Я забыл даже, что я — человек.
Ощущая лишь сияние собственного разума в пустоте, я внезапно осознал, что могу её пересечь. Ещё не понимая, что я творю, я скользнул своим сознанием прочь. Вон из клетки обездвиженного тела — туда, где я ощущал сердцебиение чужой, живой плоти.
***
Лидия, метаморф.
— Ну, поехали! — с этими словами, Лидия во весь опор метнулась в сторону центра ракетной платформы. Надо было успеть…
Платформа Цветка-локатора зашаталась на поверхности воды, словно по ней пробежало стадо слонопотамов. Лидии подобное сравнение пришлось жутко не по вкусу, и на то было множество причин.
Во-первых, это было оскорбительно. Она весила много больше, чем какой-то там, жалкий слонопотам! Существуй он в природе, при встрече с метаморфом даже самому крупному из них не оставалось бы ничего иного, кроме как с позором убраться с её пути… Иначе Лидия бы на него наступила, или ещё что похуже.
Во-вторых, платформа была рассчитана и не на такие нагрузки. Предполагать иное, означает оскорбить метаморфа до глубины души. В конце концов, Лидия все всегда делала с запасом, и этот случай не был исключением.
В последний момент, Лидия успела оказаться прямо под протуберанцами ослепительного синего пламени, вырвавшегося из нижней части ракеты посередине Цветка. Температура его была такова, что любое живое существо под ним мгновенно сожгло бы в пепел.
Лидия же, только зажмурила в удовольствии многочисленные глазки по всему телу.
— Хо-орошо-о, — простонала метаморф, чувствуя, как потрескивает от жара её собственный панцирь.
У Лидии иногда случались такие непроизвольные срывы — в конце концов, развлечения в её положении было найти нелегко, а последние дни она только впахивала, как папа Карло. Сейчас она даже жалела, отчасти, что самцы китов решили убраться с её пути, подобру-поздорову. Их было так забавно подбрасывать в воздух! Не камешки же, ей лягушкой по поверхности воды пускать?
Как говорится, положение обязывает.
Ракета с живыми фрагментами её собственного тела удалялась в сторону потемневшего небосвода, чтобы разбросать свой груз в огромном радиусе. После этого, способности Лидии к обнаружению чего бы то ни было на планете, должны были многократно усилиться. Этого момента оставалось теперь только терпеливо ждать.
Конечно, она не планировала все это время без толку сидеть, сложа щупальца.
***
Она же, немного позднее.
— Жестче давай! Ещё! — прорычала Лидия, растекшись по всей надводной части платформы равномерным слоем, пока щупальца Цветка хорошенько мяли и разминали ей спину. Шипастое покрытие щупалец оказалось тут весьма кстати, хотя метаморф и не предполагала, что однажды станет использовать Цветок-локатор для массажа.
Развлечений посреди моря было немного, поэтому пришлось выдумывать их самой, пока споры разлетались над планетой. Процесс этот был не то, чтобы очень долгий, но достаточный, чтобы Лидия успела сначала заскучать, а потом удариться во все тяжкие. Преследовать рыбу было неинтересно, швыряться касатками тоже, а искать приключения на океанском дне она зареклась — оттуда было слишком долго всплывать.
Оставался только массаж. Для пущего эффекта, она специально видоизменила тело, растекшись по всей горизонтальной плоскости. Хорошо ещё, что Цветок оказался достаточно смышлёным, чтобы в него можно было вложить нужные инстинкты.
В общем, ничего не предвещало беды.
Неожиданное шевеление на границе чувствительности заставило Лидию обрасти панцирем и ощетиниться со всех сторон костяными шипами. Вскинувшись, она резко собралась в единый, шарообразный колобок и оглядела окрестности всеми доступными ей органами чувств.
Ничего. Но тогда, что?
Внезапно Лидия осознала, что источником тревожного чувства было шебуршение детеныша метаморфа, которого она до сих пор считала ещё не пробудившим сознание. Всё это время он находился в, своего рода, коконе её ментальной силы — той силы, что понуждала живую плоть изменяться по её воле.
Детеныш не мог пробиться сквозь него собственной ментальной силой, а значит, особого представления о происходящем вокруг не имел. Это было самой надежной гарантией того, что он будет продолжать спать. Последнее было бы лучше всего.
— Проклятье! — вздохнула Лидия. Очень некстати детеныш пробудился…
Дело в том, что ему было смертельно опасно пытаться пробиться сознанием через кокон её силы. Слишком велика между ними пока, разница. Слишком нестабильны были ещё, сущность и самосознание детеныша. Если бы ему не повезло некоторое время развиваться самому по себе… Лидия могла сейчас ненароком поглотить его, как океан поглощает попавшую в него каплю влаги.
От последней мысли, метаморф замерла от неописуемого ужаса. Она сотни лет мечтала, чтобы её вид продолжил жить и множиться, так что теперь перспектива стать причиной исчезновения детеныша, была её худшим кошмаром. Новорожденного метаморфа следовало срочно выпускать на волю.
— Проклятье! — повторила Лидия, лихорадочно озираясь вокруг. Как назло, единственный подходящий носитель для разума метаморфа был только один, да и тот условно.
Цветок-локатор потянулся к Лидии своим отростком, следуя вложенной в него биологической программе. По некоторым причинам, этой программой сейчас было разминать и массажировать ей спинку, но в текущем облике сделать это было невозможно. Оставалось только тыркаться в её шарообразное, ощетинившееся шипами тело, пока Лидия задумчиво изучала своё творение.
— Слишком большой для такого малыша, — проворчала метаморф.
Последнее означало, что детеныш никак не сможет управлять его жизненными процессами напрямую. Так-то, метаморфу даже кровеносная система не особо нужна — питательные вещества можно напрямую прогонять межклеточной диффузией. Лидия заставляет клетки своего тела проворачивать такой фокус, например, даже без осознанного вмешательства.
С другой стороны, всё это время Цветок был жизнеспособен и без силы метаморфа — Лидия специально создала его способным к автономному существованию. Значит, детеныш точно не испарится в поисках нового вместилища спустя пару часов, а то и раньше.
