На том же совещании, где был предварительно утверждён состав экспедиции, было принято ещё одно решение, куда более важное, и знали о нём пока только трое – сам Олег Иванович, Корф и дядя Юля. Сегодня вечером к списку присоединится четвёртый, Император и Самодержец Всероссийский Александр Александрович Романов – впрочем, он уже знает, о чём пойдёт речь, главное было обговорено с ним заранее.

Всем прочим предстоит оставаться в неведении. Незачем понапрасну тревожить людей, которым и без того предстоит невиданное и опасное предприятие. Узнают, когда вернутся назад… если вернутся.

Олег Иванович вздрогнул от предательской, ненужной мысли и, украдкой оглянувшись – не смотрит ли кто? – трижды сплюнул через плечо. Суеверие, конечно – но к чему лишний раз испытывать судьбу? Как будет – так и будет, а притягивать, торопить беду не стоит в любом случае.

Фарфоровый бублик диаметром примерно три фута, весь обмотанный медной спиралью, покоился на верхушке невысокого деревянного столба. От ящиков с оборудованием к бублику тянулись толстые кабели в гуттаперчевой изоляции, и ещё два выходили из кирпичной стены и с помощью массивных медных клемм присоединялись к трансформатору на массивном дубовом основании. Пахло озоном и графитовой смазкой – так остро, что этот запах напрочь вытеснил амбре плесени, крыс и прочие ароматы, обязательные для всякого уважающего себя подземелья.

Ещё одна катушка, точно такая же, стояла в глубине каземата, у дальней стены. Она была точно так же опутана проводами, но концы их были заведены не на ящики с оборудованием, а присоединялись к массивному медному стрежню уходящий каменный пол. Сама катушка, в отличие от первой, не была установлена на неподвижном основании – она покоилась на краю деревянного круга, от которого к небольшому пульту вели тонкие стальные тросы – покрывающий их густой слой смазки тускло отсвечивал в свете электрических ламп под потолком. Чуть в стороне, примерно на равном расстоянии от обеих катушек стояло нечто, прикрытое парусиновым чехлом. Олег Иванович – как, впрочем, и любой из присутствующих – хорошо знал, что это такое.

- Ещё раз повторяю: никому, ни при каких обстоятельствах не пересекать барьер! – сказал дядя Юля. Олег Иванович подумал, что сейчас тот особенно похож на полубезумного профессора из кинотрилогии «назад в будущее» - в той её части, где учёный предстаёт уже в преклонном возрасте. Нет, ну точно – те же всклокоченные седые волосы, сухопарая фигура, порывистые резкие движения. Но, главное, конечно, взгляд – пронзительный, сверлящий собеседников, полный истовой веры в собственную правоту. На голове у него красовался обруч из перекрещивающихся обшитых кожей полос; на них, на шарнирах было закреплено что-то типа защитной маски, которой пользуются сварщики.

Никола Тесла – худой, слегка сутулый, с тонким лицом и прилизанными, словно набриолиненными волосами, выбрался из-за стойки, к которой шли тросы от поворотного круга со второй катушкой, пошарил где-то внизу и извлёк маску - точно такую же, как у дяди юли.

- Готово, Юлий Алексеевич. – произнёс он, закрепил на голове маску, откинутую вверх, и занял место за стойкой, взявшись двумя руками за большой Г-образный рычаг с обрезиненной рукоятью.

Семёнов машинально отметил, что ни малейшего акцента в словах сербского изобретателя не ощущается.

Дядя Юля вскинул правую ладонь – левая в толстой кожаной перчатке лежала на рубильнике.

- Внимание, господа! – голос учёного звенел от напряжения; казалось он принадлежит человеку лет на двадцать моложе. – Сейчас вы все станете свидетелями решающего опыта. Суть его в накачке чаши и статуи энергией в виде высоковольтных электрических разрядов. Не вдаваясь в технические детали: разряды порождаются двумя усовершенствованнымикатушками Тесла. После того, как между ними возникнет высоковольтная дуга, мы с помощью подвижного основания приспособления совместим наш объект, – тут он кивнул на укрытый парусиной предмет, - с дугой, и будем ждать результата.

- Как долго? – раздался голос, и Олег Иванович узнал Шурика – айтишника и реконструктора, а ныне воздухоплавателя. Шурик стоял во втором ряду зрителей, рядом с бароном Корфом.

- Это мы и собираемся выяснить. – сухо ответил старик. – Первый эксперимент продлится… - он скосил глаз на секундомер, - около сорока пяти секунд, но не исключено, что придётся прервать его раньше. Повторяю ещё раз, господа: ни при каких обстоятельствах не пересекайте барьер! Это может быть опасно для жизни. А лучше, прямо сейчас отступите-ка метра на полтора, вы и оттуда всё разглядите...

Зрители послушно подались назад от укреплённой на стойках жерди, предусмотрительно раскрашенной жёлто-красными полосами.

- Итак, начинаю обратный отсчёт от десяти. На счёт «один» установка будет включена. Всем настоятельно рекомендую надеть тёмные очки, иначе может пострадать сетчатка глаз.

По рядам зрителей прошло шевеление. Олег Иванович вслед за остальными надвинул на переносицу очки-консервы с зачернёнными стёклами в массивной медной оправе и кожаным ремешком, охватывающим затылок. Сквозь такие, прикинул он, можно без опаски наблюдать хоть солнечное затмение, хоть сварочную дугу. Впрочем, вряд ли здесь вспышка будет слабее – если судить по толщине кабелей и массивности фарфоровых изоляторов.

- Электронные гаджеты, карты памяти у кого-нибудь есть? Тут будут такие магнитные поля, что никакая электроника не выдержит, сгорит.

- Я свой смартфон оставил наверху. – отозвался Шурик.

- А механические часы можно? – спросил Николка.

- Механические можно. – ответил вместо дяди Юли Шурик. - Что им сделается-то?

- Так, господа, начинаем. – снова сказал дядя Юля. Он, как и Никола Тесла, уже сдвинул вниз свою маску, и теперь вместо острого профиля учёного было видно только чёрное прямоугольное окошко в медной оправе, врезанное в толстую кожу. – из толстой кожи в прямоугольным, сильно зачернённым стеклом. - Десять… девять… восемь…

Его голос звучал из-под маски приглушённо. В каземате сделалось необыкновенно тихо, только гудел негромко трансформатор, да что-то электрически потрескивало в недрах аппаратуры.

- …шесть… пять… четыре…

Справа придушенно кашлянул Иван. Семёнов обернулся – зрители замерли, словно зачарованные, не отрывая глаз от фарфоровых бубликов.

- …три… два… один! – тонко выкрикнул старик и, прикусив губу, рванул вниз рубильник.

Из дневника мичмана

Ивана Семёнова.

«…если бы не защитные затемнённые гогглы – мы бы точно ослепли. Я стоял немного позади отца и доктора Каретникова, и когда полыхнуло – мне показалось, что их тела на какое-то краткое мгновение прекратились в негативы, на мутно-сером фоне которых высвечиваются чёрные палочки скелетов. Но это, конечно, был глюк – дядя Юля немало наговорил нам насчёт миллионовольтных разрядов и ослепительных вспышек, способных выжечь сетчатку, вот мог и подготовился, и нарисовал апокалиптическую картинку прямиком из фильмов семидесятых о так и не состоявшейся ядерной войне.

А в остальном всё было куда как эффектно. Оглушительный треск, слепящая вспышка, а когда органы чувств слегка оправились от шока, глазам нашим предстала катушка, обрамлённая поверх проволочной спирали короной густых бледно-лиловых разрядов. Они перескакивали с места на место, множились – но в итоге, сливались в толстый змеящийся жгут, протянувшийся ко второй катушке. Остро, почти невыносимо пахло озоном, и этот запах забивал ароматы горячего трансформаторного масла и меди. «Жгут» разряда не был неподвижен, подобно лазерному лучу, направленному в определённую точку – он менял конфигурацию, отдельные молнии, составлявшие его, казалось, жиди своей жизнью – словно волокна в чудовищном, свитом из электрического огня тросе, которые топорщатся в разные стороны и так и норовят выделиться на общем фоне…

Дядя Юля что-то крикнул – я не понял, кому это было адресовано, зрителями или Николе Тесле, замершем возле своего рычага. Наверное, всё-таки последнему, потому-то серб дёрнул какую-то верёвку, парусина сползла с предмета, установленного на круговом основании, и глазам нашим предстала статуя тетрадигитуса. Отсветы рукотворных молний переливались в гранях ниспадающей хламиды, узкие четырёхпалые кисти словно светились изнутри, чаша в правой руке статуи светилась отражёнными сполохами подобно колдовскому бриллианту из какой-нибудь фэнтези.