Динка смеялась вместе с ним, и он готов был из кожи вон вылезти, лишь бы на её губах как можно дольше играла эта потрясающая улыбка.

– Но в итоге же всё равно научился? – уточнила она.

– Научился, – кивнул Макар. – Пришлось п-полтора года потратить на подготовку полноценного д-десятиминутного номера в воздухе. Уже не с родителями, а соло…

– А это страшно? – наивно спросила Динка, по-детски округлив глаза. – Ну, вот когда ты там – наверху…

– Конечно, страшно, – просто ответил Макар. – Вообще специфика воздушной г-гимнастики в том, что это очень опасно. Мы ведь часто б-без страховки работаем, а что это значит?

– Что? – заворожённо откликнулась Динка.

– Что если раскроется рука – то всё, пипец. Или сам упадёшь, или человека уронишь, если работаешь с п-партнёром.

– Наверное, нужно очень сильные руки иметь? – с уважением протянула Динка, покосившись на Макара.

– Не т-только. Нужно этими руками ещё очень хорошо… чувствовать, – сумбурно объяснил он. – А когда с п-партнёром выступаешь, там вообще сложно… п-притирка очень долго идёт, поэтому у гимнастов обычно складываются постоянные пары на много лет.

– Как у твоих родителей? – понимающе спросила Динка.

– Ну да… – отозвался он, стараясь, чтобы голос не дрогнул.

– А свои номера ты сам готовил или они тебе помогали?

– Скорее, к-консультировали. После моих выступлений мама всегда устраивает разборы п-полётов. Отругать может – где-то не то выражение лица, где-то носок недотянул… А п-папа обычно стоял на лебёдке, – быстро добавил Макар. – Это аппарат, который поднимает наверх. Следил за б-безопасностью…

– А ты перед самым выходом на арену боишься? – вопросы сыпались из Динки как горох.

– Боюсь, – честно признался Макар. – Иногда прямо внутренняя п-паника захлёстывает, истерия какая-то, аж пальцы т-трясутся. Стыдно ужасно, но я не могу это остановить…

Он не стал упоминать о том, что после гибели отца не мог выходить на манеж несколько месяцев, но потом тяга к полётам всё же пересилила.

– И как ты с этим справляешься? – протянула Динка сочувственно. – Молишься?

– Скорее, медитирую, – хмыкнул он. – П-перед самым номером на несколько секунд закрываю глаза, настраиваюсь и ухожу в себя. Мысленно обращаюсь к к-какому-то высшему разуму.

– Офигеть, – выдохнула она восхищённо. – Я бы никогда не смогла…

Чтобы сбить пафос момента, Макар тут же добавил:

– Знаешь, может, я циник… но к-когда практически каждый день жизнью рискуешь, очень смешно наблюдать, к-как за кулисами перед выступлением стоят жонглёры… ну, те, которые б-булавы подбрасывают… стоят, значит, к-крестятся и молитвы бормочут.

Динка расхохоталась, чего он и добивался.

Тем временем трамвай незаметно подполз к остановке «Цирк».

– Упс! – Динка торопливо вскочила и дёрнула Макара за рукав. – Чуть не проехали! Бежим!

10

Макар ещё и сам не чувствовал себя абсолютно «своим» в Светлоградском цирке, но, раз уж вызвался провести для Динки экскурсию по закулисью, пришлось волей-неволей взять на себя обязанности радушного хозяина. И теперь – с позиции хозяина – он искоса посматривал на девчонку, с волнением оценивая: нравится ли ей? Не скучно ли? Почему-то для него было очень важно, чтобы Динка прониклась всей этой цирковой атмосферой, так сильно любимой им самим. Чтобы ей тоже было приятно дышать тем воздухом, который Макар с наслаждением вдыхал практически с самого рождения.

Похоже, Динке действительно было интересно: глаза её горели, и она с восторгом осматривалась вокруг. Все цирковые артисты, попадавшиеся им навстречу, тоже со сдержанным любопытством косились в её сторону, но не задавали Макару лишних вопросов. Увидев в одном из закоулков парня, подбрасывающего и ловящего булавы, Динка покосилась на Макара и, не выдержав, захихикала – очевидно, вспомнила его рассказ про то, как жонглёры молятся перед выходом на арену.

– Привет, Мак, – поздоровался парень, продолжая непринуждённо жонглировать, – ты что-то рано сегодня, манеж занят пока.

– Я в курсе, – кивнул Макар. – Мы тут пока просто… п-погуляем.

– А, ну давай, – стрельнув в сторону Динки быстрым незаметным взглядом, кивнул тот и ушёл, не прерывая жонглирования даже на ходу.

– Круто у него получается! – восхитилась она. – Как будто никаких усилий не прикладывает вообще.

– В этом и заключается г-главная цель циркового искусства, – пожал плечами Макар. – С видимой лёгкостью выполнять адски сложные номера… чтобы п-публика офигевала. Тут же нет обмана или п-подставы – все трюки выполняются по-честному и сразу. Никаких вторых д-дублей.

– Круто… – повторила она мечтательно. – А помнишь, ты рассказывал про международный фестиваль, где увидел итальянскую девочку-гимнастку? Ну, ту самую, которая тебя вдохновила?

– Да, а что?

– Тебе вообще часто на такие фестивали ездить приходится?

– Ну к-конечно. Это необходимо для профессионального роста. На д-других посмотреть, себя показать, – улыбнулся он. – Я несколько раз становился п-призёром молодёжных цирковых фестивалей, а родители семь лет назад даже п-получили «Золотого клоуна» в Монте-Карло, – и, увидев, что Динка непонимающе округлила глаза, пояснил:

– Это п-практически то же самое, что завоевать «Оскар» в кино. Очень п-почётная и престижная награда!

– Обалдеть… – пробормотала она.

– А хочешь, в конюшню сходим? – предложил он. – На лошадей посмотрим.

Динка расцвела:

– С удовольствием!

Впрочем, о решении привести Динку в конюшню Макар очень скоро пожалел. С лошадьми в местном цирке работала династия наездников Аслахановых – все джигиты как на подбор, статные красавцы с черносливным взором. Как назло, в тот момент двое из братьев Аслахановых как раз были в конюшне – и уж они не могли спокойно пропустить появление незнакомой симпатичной девушки.

Особенно усердствовал младший из братьев – девятнадцатилетний Маирбек. Он с удовольствием вызвался познакомить Динку с лошадками, позволил ей покормить четвероногих красавцев морковкой с ладони – при этом, поддерживая Динкину руку якобы с целью помочь, практически прижался к ней всем телом. Макар буквально кипел от ревности, но из последних сил сдерживался: Динка, похоже, ничего не замечала, полностью поглощённая лошадьми, и щебетала без умолку. Его брат Заурбек тоже не отставал – сыпал сценическими байками и анекдотами, весёлыми случаями из цирковой жизни, а Динка весело хохотала, отчего Макар всё больше мрачнел.

– Ладно, п-пойдём, – не выдержал он наконец, – что-нибудь ещё посмотрим.

Она с видимым сожалением оторвалась от лошадей.

– Приходи на представление, красавица! – радушно пригласил Маирбек. – Посмотришь нашу джигитовку…6 – и залихватски подмигнул, чуть ли не облизываясь на неё, как кот на сметану.

– Спасибо, обязательно приду, – пообещала Динка с улыбкой.

Они уже вышли из конюшни, когда Макар вдруг остановился.

– П-подожди меня минутку, – попросил он; в голосе звенело тщательно сдерживаемое напряжение. – Я сейчас, быстро…

И метнулся обратно.

Братья Аслахановы о чём-то весело переговаривались, но при виде Макара переглянулись и затихли. Только у Заурбека в глазах притаилась насмешка – или Макару это просто показалось на нервах? Он и сам толком не знал, что собирается им сейчас сказать, но злая энергия бурлила внутри и буквально требовала выхода.

– Что-то забыл, брат? – дружелюбно, как ни в чём не бывало, поинтересовался Заурбек, и Макар почувствовал себя полнейшим придурком.

Может, он и правда зря себя накрутил? Никто на его драгоценную Динку посягать и не думал… И в этот момент Маирбек, расслабившись, одобрительно выдал:

– Ты где такую роскошную девушку нашёл? Просто персик! – и похабно причмокнул губами.

У Макара потемнело в глазах, едва он услышал этот «пэрсик». Не помня себя, он кинулся к Аслаханову-младшему, сгрёб его в охапку, встряхнул, собираясь то ли швырнуть на пол, то ли ударить о стену…