— Что теперь? — посмотрела на Потрясова. Что он попросит взамен?

— Поехали к тебе.

— Натурой возьмешь? — холодно спросила.

— Ага, рубашку мою стирать будешь. Она, кстати, пятьдесят деревянных стоит.

Я выдохнула. Разочарованно. Совсем чуть-чуть.

Ксения

— Ты вяжешь?! — удивился Костя, по-хозяйски исследуя гостиную. Я схватила незаконченный шарф, спицы, бросила в корзину с пряжей и унесла. Вышла как ни в чем не бывало.

— А что, проблемы? — спросила равнодушно.

— Да нет, просто с твоим характером не вяжется. — Костя бросил на меня озорной взгляд. — Тебе подошло бы писать экспрессивные картины. Грудью, — оскалился, не скрывая, что залипает на мое декольте. Разве в тридцать шесть бывает такое либидо? Моему бывшему двадцать восемь, но он совершенно другой, спокойней. Меня он воспринимал как личность, а Потрясов как сиськи-письки на ножках.

— Рубашку снимай.

Слава богу дурачиться не стал, играя в соблазнителя: просто разделся и протянул мне. Я знала, что мой босс в прошлом боксер. Его закадычный друг тоже. Нет, гротескная рама с вздутыми банками мышц и шестью четко очерченными кубиками пресса передо мной не стояла, но на пляже ему явно не стыдно раздеться. Странно, я спала с Костей дважды (в сумме четыре оргазма), но очень размыто помнила его тело, больше ощущения, вкус и запах.

— Тут написано «сухая чистка», — крикнула, изучая в ванной этикетку.

— Да пофиг, бросай в стирку. — Костя зашел за мной и расстегнул брюки.

— Ты что это делаешь?

— Искупаться хочу. Коньяк по шарам дал.

— Но… Я… Ты хоть подожди, когда выйду!

— Русалочка, — этот гад прижался ко мне без штанов, — чего ты там не видела… — потерся об мои ягодицы, поганец. — Пойдем, — и мягко потянул в душ.

— Ага, шнурки только поглажу.

Я бросила рубашку в стирку, вместе со своими трусами и полотенцем. Потрясов громко вздохнул, затем зашумела вода.

Я включила гирлянду на елке. Пошла на кухню. В холодильнике оливье и нарезка, в духовке давно остыло мясо по-французски. Я положила в тарелку салат, майонезом заправила, сверху свежемолотый перец. Затем отправилась грустить на диван.

Вот и Новый год, а я одна. Оглянулась на дверь в ванную. Ну, почти. Гирлянда сияла серебром, на елке снежинки и маленькие белые шары. В этом году у меня стиль оформления «Снежная Швейцария». А в следующем?

Я крепко зажмурилась и загадала желание. Хочу найти любовь. Настоящую. Такую, чтобы и ах, и ох. Чтобы на всю жизнь. А главное, взаимно. Хочу любить и чтобы меня любили также сильно.

Робкий стук в дверь прервал мой страстный кармический посыл. Неужели меня услышали и тут же принца доставили?

— Ты?! — удивленно произнесла.

На пороге мялся Саша. Мой бывший.

— С Новым годом, Ксюша.

— Ты как здесь? — проблеяла я. Неудобно почему-то стало.

— Я гулял… О тебе думал. — Он шагнул ко мне. — Соскучился я. Новый год… Давай и мы с чистого листа начнем?

О-оо… Не ожидала. И не уверена, что хочу. Хотела ведь. Ждать, когда справится с профессиональным кризисом, собиралась, а теперь… Была блондинка. Был Костя. А еще пришло осознание, что я нормальная женщина, красивая и успешная: мне не нужно стыдиться, что зарабатываю больше. Саша не попрекал, но когда я платила в супермаркете или в ресторане, принимал это с молчаливым неодобрением. Мне становилось стыдно. Но кушать хотелось больше, чем стыдиться.

— Я рада, что ты решил свои проблемы, — произнесла осторожно. Мы три года вместе были. Есть что вспомнить. Хорошего.

— Я понял, что без тебя мне плохо.

Ну конечно! Я счета оплачивала. Сарказм сам пробивался, подсознание, наверное.

— Саша, знаешь… — я не договорила — дверь ванной открылась. В клубах пара вышел Потрясов. В одном полотенце. Александр Волков всегда был интеллигентным и рассудительным. Вот и сейчас молчал. Ошарашенно. Сильно.

— Все нормально, Русалочка?

Костя обдал меня ароматом моего ягодного мыла. Высокий, крепкий, с влажными волосами и без одежды — все выглядело вполне однозначно.

— Нормально, — прошипела, давая понять, чтобы скрылся с глаз. Как-то даже не тянет уже бывшего восторженной блондинкой попрекать.

— Кто это? — Саша перевел взгляд со спины Потрясова на меня.

— Коллега, — сухо выдала. И я не врала.

— Быстро ты утешилась, — сузил глаза он.

— Да и ты не грустил. Работал над блондинкой с полным погружением.

— Это не то…

Я вздернула бровь. Ну кому он врал?!

— Мы уже расстались. Там просто… Глупость такая. Быстро накрыло, быстро отпустило…

— О, оливьеха! — услышала я. — Вкусно.

— Ксюша! — возмутился Саша.

— Русалка, майонез есть? — крикнул Потрясов из глубины квартиры.

— В холодильнике, — с нажимом ответила и на бывшего посмотрела. — Знаешь, ты прав: правильно мы сделали, что разошлись. Мне тоже нужно о работе подумать, — и кивнула в сторону «коллеги». — Пока, — и захлопнула дверь.

— Ты какого хозяйничаешь здесь?

— А ты что такая дерзкая с начальством?

— Начальством?! — я округлила глаза и медленно с ног до головы обвела взглядом высокую фигуру в куцем полотенце на бедрах. — Начальство передо мной без трусов не ходит.

— Ксюш, — Потрясов обвил мою талию и неожиданно мягко к себе привлек, — ну что за детский сад, а? Нас тянет др…

— Пока только ты меня тянешь, — прервала, упираясь в широкие плечи.

— Я буду откровенен с тобой…

— Да неужели!

Костя скрипнул зубами, но улыбнулся обаятельно и многообещающе.

— Русалочка, заткнись, пожалуйста, и послушай.

— На такую просьбу просто нельзя ответить отказом!

Я, прижатая к столешнице, постаралась скрестить руки на груди. Давай, жги!

— Я хочу тебя.

Радость-то какая!

— Я хочу, чтобы ты стала моей женщиной со всеми вытекающими…

— Стесняюсь спросить: а что обычно вытекает из твоих женщин? — я бы смеялась, если бы не было так грустно.

Потрясов только хмыкнул на мою реплику, не более.

— Ты красивая, интересная, воспитанная. Меня влечет к тебе. У тебя все будет, Ксюш, — он окинул взглядом мою небольшую кухню. — Квартира, машина, шопинг, брюлики, ну и что там вы еще любите, м?

Я только головой покачала, губу прикусив. Господи, что у него в голове?! Кто его научил такой меркой женщин измерять?

— У меня будет только два условия: ты должна быть доступна для меня всегда — это первое. Второе: никаких мужчин. Я должен быть единственным.

— Это все? — уточнила на всякий случай.

— Ну и каков будет твой положительный ответ?

— Я не пойму только: это приглашение замуж или в рабство? Подходит и туда, и туда.

— А ты как видишь нашу связь? Поделись, а я рассмотрю.

Вот же мерзавец! Связь! Может ему докладную записку написать с планами развития этой самой связи, или договор купли-продажи состряпать! Нет у нас никаких связей: ни физических, ни моральных!

Я ласково улыбнулась, склонилась к его губам, по щеке кончиком языка провела и шепнула прямо в ухо:

— Я хочу, чтобы ты убрался из моего дома!

— Знал, что просто не будет, но не мог не попытаться.

Я тряхнула волосами и горько усмехнулась. С чего вдруг такое упорство через пять лет. Тогда я была молодой, восторженной, порывистой. Если бы начал завоевывать — плевать на слухи и сплетни! Но Костя забил на меня и начал ходить по бабам прямо перед моим носом.

— Раньше ты не был таким упорным.

— Раньше я был долбаебом. — Костя коснулся губами моей щеки, медленно проложил путь к шее, прикусил, затем лизнул. Меня накрыло болезненно острой волной, соски царапнули кружевной лифчик. Полотенце давно упало, и напряженный член прижимался к моему животу. Только мое платье мешало быть кожа к коже.

— Полетишь со мной во Францию? Самолет завтра.

— Потрясов, ты непробиваемый?

Подол платье вверх пополз, а горячая ладонь легла на лобок. Костя подцепил узкую полоску трусиков, предательски мокрую, и коснулся возбужденной плоти.