Я один между вами все с думами;

вот брожу в благовонном чаду,

сердцем скорбный с мечтами угрюмыми

я чужой здесь, я мимо пройду.

Но уйду и для таинства старого

пчелок труд соберу, сберегу.

За вечерней свечу воску ярого

пред иконой с молитвой зажгу.

Будет теплиться жертва убогая,

жертва пчелок, цветов и моя.

Как они, стану снова пред Богом — я

как они — тихий сердцем и я.

   1904

ВЕЧЕР^[123]

Вот повеяло прохладой,

тени длинные легли

и над храмом, над оградой

чертят ласточки круги.

Стал на паперти церковной

сиротливо нищих ряд,

старцы в немощи духовной

знамя крестное творят.

И к Заступнице — Царице

под вечерний перезвон

богомольцы вереницей

подошли со всех сторон.

В небе мирно над полями

ровным пламенем горя,

с золотыми куполами

спорит алая заря.

Детям снится: их хранитель

отрок с благостным челом

безмятежную обитель

осенил своим крылом.

   1903

НА МЕЖЕ^[124]

Я сын своих полей — без пышности и сана

молюсь родной земле, молюсь подземным силам,

живительной росе полночного тумана

и с темной высоты сверкающим светилам.

Молюсь один, когда в селеньях люди спят,

молюся на меже, где благостней святынь

мне о Тебе в тиши колосья говорят

и на Тебя глядит пахучая полынь.

Молюсь в ночи — святой и благодатью сильной

без алтаря и слов, без крови жертвы тучной

молюсь, как молятся цветы мечтой беззвучной

о ниве зреющей, о жатве дня обильной...

   1903

“СОЛНЦЕ, СОЛНЦЕ НАДО МНОЮ...”^[125]

Солнце, солнце надо мною

под ногами — таль.

Радость родилась весною

умерла печаль.

Солнце, солнце — вековые

нам черты яви.

Ризы, ризы снеговые

с матери сорви!

Ей мы таинства готовим,

к ней — идем!

Солнце в небе славословим,

радостью живем!

В ЯРУ^[126]

Поля таинственно венчаются;

звучит призывно смутный голос.

Молчу, молюсь... Мольбы срываются.

К земле поник ядреный колос.

Ловлю ветров слова предвечные,

в яру лучей сбираю травы,

бегу, спешу в луга заречные

и в многотайные дубравы.

За лесом жду очами жадными,

сверкнет ли молния изломом?

Припав к корням, губами страдными

ищу воды под черноземом.

И нет пощады. Жар убийственный.

Лежу у дуба векового: —

молчит сурово темнолиственный.

В молчаньи, мнится, будет слово.

И громче звон в ушах томительный,

и боль в груди! Вот пал на землю.

Но свет открылся ослепительный...

О свет! От солнца смерть приемлю...

   1904

ЗЕМЛЯ^[127]

I^[128] В небе серебряном звон колокольный,

утренний воздух прохладен и тих;

с неба сойдет ко мне светлый, безбольный,

солнце — мой муж, мой жених...

Паром овеянная,

потом взлелеянная,

вся ли я прах?

Хлебом засеянная

вся в бороздах.

Солнечность, солнечность, в лоно

свято ко мне низойди!

Утро весеннее так благовонно,

буйно-томительный день впереди!

II^[129] Замер вдали и синеется

росами дымно-овеянный лес.

Солнечность вечная сеется

с купола бледно-молочных небес.

Девственно-черная, вся обнаженная