Пороги остались позади, и Эф верил, что других больше не будет. Его несло в стремнине, камни и обрывы берега проносились мимо. Мимо остался солдат, который стоял на большом валуне и махал руками. Эф не сделал попытки прибиться к берегу. «Из двух компаний я предпочту другую», — сказал он себе, не думая конкретно о человеке Ю, но имея в виду. Он лег животом на доску и стал грести широкими взмахами рук, догоняя плывущую впереди тройку голов. Плыть на доске не составляло труда, вода была теплая. Эф чувствовал, что может так плыть сколь угодно долго.

Он плыл, опустив лицо вниз и временами поднимая, чтобы убедиться, что расстояние до троих впереди сокращается. Вдруг там, где издалека он видел только очередной поворот русла, возник утес, тяжелый и серый, как башня. То есть еще один остров был на пути, и поток разделялся на два рукава. Видя впереди себя чью-то голову, Эф направил свою доску в правый, сделал тридцать гребков, считая взмахи, посмотрел вперед — можно было уже разглядеть: голова принадлежала мастеру Бе, а других впереди не было видно.

52

Бе пятый плыл по течению, держась за кусок дерева (обломок лодки). За ним на расстоянии плыл Эф третий, лежа животом на доске и гребя руками.

Когда течение ослабело, пятый встал на ноги и выпрямился. Воды ему было по пояс. А третий плыл на доске мимо и не стал останавливаться.

Пятый ухватился за край доски, на которой плыл третий, и что-то закричал, типа «остановись, приехали!». А третий, ничего не слыша и словно закрыв глаза, все продолжал размашисто грести руками.

Пятый взял третьего за ногу. Третий обернулся к пятому и сказал:

— Надо же догнать тех двоих, которые уплыли вперед, разве нет?

— А они не вперед уплыли, — сказал пятый, — их унесло налево.

— Ты это точно видел? — спросил третий.

— Абсолютно, — сказал пятый.

И они вышли вместе на берег, где был камень, песок, а кое-где даже трава.

53

Эф и Бе сидели на прибрежных камнях, нагретых солнцем до горячего состояния. Рядом сохли предметы одежды.

— Это логически невозможно, — говорил Бе. — Почему река в своем устье образует дельту, разделяясь на рукава? Потому что она несет с водой разный материал: ил, песок, глину, который осаждается, когда скорость течения падает. Острова дельты образованы из этого осадка, следовательно они должны быть плоские. Отдельный остров может образоваться как холм или скала, которую река, встречая на своем пути, обтекает с двух сторон. Но ущелье, которое разветвляется, — оно не может возникнуть естественным способом.

— Ты уверен, что они уплыли по левому рукаву? — спрашивал Эф.

— Был уверен, но когда ты спрашиваешь в третий раз, я начинаю сомневаться.

— Своими глазами ведь ты не видел?

— Но я не видел и обратного. То есть, с того времени, как их унесло, как я думаю, налево, а меня направо, я впереди никого не видел. Да и что бы им помешало выйти на берег здесь? Или что могло заставить их плыть дальше?

— Да, — вынужден был согласиться Эф.

Он подошел к воде. На прибрежном песке лежали вынесенные течением обломки. Много обломков, видно место было такое. В основном — куски дерева, в разной степени источенные песком и влагой, кроме того — ржавые гвозди, петли, ручка дверная. Внимание третьего привлекла большая жестяная коробка из-под сладостей с ярким рисунком на стенках — немного помятая, но почти без ржавчины. Третий набрал в коробку воды. Вода у берега была глубокая, и из глубины на него смотрели рыбы — те самые, каких он уже видел, с синими спинами и большими глазами. Третий посмотрел, не протекает ли коробка, и остался доволен. «Приделаю ручку из лозы, и будет котелок, чтоб кипятить воду», — решил он.

— Смотри, что здесь есть, — раздался голос пятого.

Третий поднял голову. Пятый, по колено зайдя в воду, что-то поднимал из воды — что-то зеленое и, естественно, мокрое. Когда поднял, это оказалось шерстяное одеяло. Третий узнал его, это одеяло из верблюжьей шерсти было с «Морского орла» и принадлежало отшельнику Хо. Оно лежало на камнях, мокрое и бесформенное, а коробка блестела яркими красками. Полезные в хозяйстве предметы.

Третий вернулся к тому месту, где видел рыб. Они почти неподвижно стояли около дна и не испугались, когда Эф подошел ближе. Смотрели, словно ждали чего-то.

«Не приходит ли кто-нибудь сюда подкармливать этих рыб, они так стоят, словно ждут кормежки», — подумал Эф.

— Нет у меня ничего, — сказал он вслух. Отойдя к кустам, растущим поодаль, он срезал длинный прут и заострил конец. Вернулся, рыбы смотрели на него. Приблизив острие прута к одной из рыб почти вплотную, третий резким движением проткнул рыбу насквозь и вытащил из воды.

— И все же не могу представить себе, в результате какого естественного процесса могло возникнуть такое чудо природы, как разветвляющееся ущелье, через которое мы проплыли, — сказал Бе.

— Брось ломать голову, — сказал Эф, разделывая рыбу на плоском белом камне. — Разве то, что существует, нуждается в нашем объяснении?

— В объяснении нуждаюсь я.

— Тогда скажу по-другому, — сказал Эф, вынимая пузырь и внутренности из вспоротого рыбьего брюха. — Разве то, что существует, обязано отчитываться перед нами?

— Другими словами, должен ли отчитываться перед нами Создатель существующего, который, собственно, один только и существует в полной мере. Не должен, разумеется. Но мне кажется, что в этом заключается признак совершенства, когда сотворенное выглядит так, как будто оно произошло в ходе естественного процесса.

— Тогда наш мир несовершенен с его шестигранными кубиками.

— Мой, кстати, пропал при крушении, — печально произнес пятый, — и все другие, которые я сделал, и бумаги с рисунками пропали.

Эф оставил рыбу и, ополоснув руки, подошел к своему халату, который сушился, разложенный на камнях.

— И мой тоже пропал, — сообщил он, осмотрев пояс халата, — зато все другое, кажется, на месте. Поэтому нам не придется есть рыбу сырой.

— А что, будет костер? — спросил Бе. — У тебя есть выпуклое стекло, собирающее лучи?

— Нет, — усмехнулся Эф, — обычный набор. Кремень, кресало, трут — вот что я ношу с собой. Трут, конечно, отсырел, но сухого легкого материала здесь не надо искать — вот мох, вот цветочный пух.

Он ударил кремнем о кресало и высек сноп искр.

— Пойду соберу веток для костра, — сказал Бе.

54

Эф третий когда-то слышал историю про правителя, у которого был талисман, приносящий удачу, — должно быть, камень-помощник. Этот правитель однажды уронил с корабля в море драгоценный перстень, а потом, во дворце, когда повар готовил к ужину только что пойманную рыбу, в животе у нее оказался тот самый перстень, который таким образом вернулся к правителю и подтвердил его удачливость. Вот такая была история, а впрочем, и не совсем такая. Кажется, вспоминал Эф, правитель не уронил в море перстень, а бросил нарочно. И, как будто, он совсем не обрадовался тому, что перстень нашелся. Эти подробности вспомнились, но непонятным оказался смысл истории, ее мораль, если она имелась. Что за ситуация была, в которой такие детали могли иметь место? Память молчала. Бросить перстень в море правитель, пожалуй, мог, желая испытать удачу своего талисмана, но что плохого могло быть в том, что перстень вернулся к хозяину? Темная, одним словом, история.

«А может быть, эта история с перстнем — наша, — подумал третий, — ведь когда потрошил рыбу, что-то жесткое определенно попалось под пальцы».

Эф поднял с земли рыбьи внутренности. Внутри желудка действительно что-то было, он вскрыл острием ножа — это был камень, и Эф узнал в нем свой кубик по светлой прожилке на грани с двумя очками. А одна ли такая рыба в стае? Эф взял свой заостренный прут и подошел к воде. Рыбы стояли на том же месте и смотрели на него из-под воды своими выпуклыми глазами, словно ждали.