Я снял свой цилиндр и положил его на сиденье. Потом медленно провел рукой по лбу и - вытянул из моего, специально для этой цели сделанного парика жемчужное ожерелье. Она перестала плакать и глядела на меня изумленными глазами.
- Я вполне понимаю ваше удивление. Этот парик - самая удачная из всех вещей, которые мои друзья в Париже смастерили для меня. Если я когда-либо попаду в руки Нормана Грэя, вы увидите, вероятно, этот парик в витрине полицейского музея в Скотланд-Ярде.
Машина остановилась у подземки. Девушка протянула мне руку. Она взглянула на меня, и снова я почувствовал то же самое, отчего бежал из ее дома.
- Вы отвратительный, но необыкновенный человек, - сказала она. - Во всяком случае, я рада, что отчасти отплатила вам за вашу услугу.
Я поцеловал ее руку, радуясь тому, что она разрешает мне это.
- Вы отплатили мне полностью, - сказал я и простился.
Глава 10
Как известный и давно разыскиваемый преступник, я, разумеется, всегда тратил все свои усилия на то, чтобы целиком войти в роль личности, за которую в настоящее время хотел себя выдать. Этой ставшей моей второй натурой привычке к перевоплощениям я обязан тем, что мне каждый раз счастливо удавалось водить за нос достопочтенных болванов, сидящих в Скотланд-Ярде.
После моего краткого, но успешного существования в качестве Осберта Эскомба из Индии я решил перевоплотиться снова. Я нанял скромную квартирку вблизи Руссель-Сквейра и маленькое бюро в Гольдборне, заказал бланки деловых бумаг, прибил к дверям медную дощечку и снова поселился в излюбленном мной Лондоне, под именем агента Сиднея Букроса. Я не берусь утверждать, что моя деятельность возбудила особое внимание коммерческих кругов. Я внес 1000 фунтов в один из крупных лондонских банков и открыл там на свое имя текущий счет. Я каждый день сам отсылал на свой адрес несколько писем, на которые отвечал в своем бюро. Около десяти я брал свой портфель, покидал бюро и проводил все время, за исключением обеденного перерыва, в спокойном и надежном уединении Британского музея.
Я нашел новое увлечение. Моя профессия оставляла мне много свободного времени, которое я посвящал изучению различных шифров. Я отлично знал, что половина анонсов, помещающихся на столбцах "Таймс", отведенных для личной корреспонденции, приобретали в глазах тех, кому они предназначались, совсем особый смысл. Таким образом, мне удалось однажды после того, как я извел громадное количество бумаги и напряг всю свою сообразительность, найти, наконец, истинный смысл такого, например, объявления:
"Чарльз. Желаемое может быть найдено 1749. Смеющиеся глаза просят вас быть смелее. Приведите с собой Джемса".
Установив шифр этих слов, я с легкостью прочел то, что они на самом деле значили:
"Дама в зеленом. Господин во фраке и белом галстуке. Фраскатти, понедельник 8 часов вечера. Принесу документы. Заберите с собой деньги".
Этот анонс заинтересовал меня. Если эти документы представляли собой какую-нибудь ценность для людей, поместивших анонс, они, вероятно, представляли собой кое-что также и для меня. Я сразу же решил встретиться в понедельник у Фраскатти с дамой в зеленом и господином во фраке. Моей единственной заботой было не столкнуться с человеком, которому предназначался анонс. Я надеялся избежать этого. На следующее утро я поместил в отделе частной корреспонденции следующее объявление: "Фраскатти не в 8, а в 7." Результат этого я должен был доверить судьбе. В понедельник вечером, без десяти семь, я находился в означенном кафе. Я заказал самый дорогой ужин на три персоны. Когда я вернулся в вестибюль, вошла пара, которую мне, очевидно, поручено было встретить. Он был мужчиной грубого вида, с чурбанообразными конечностями, густыми волосами, каштановыми усами и выпуклыми глупыми глазами. Фрак был для него, по-видимому, очень необычным одеянием. Женщина в зеленом выбрала самый яркий из всех существующих оттенков зеленого цвета, повязала волосы зеленой бархатной лентой, и весь ее сильно декольтированный наряд был наивно безвкусен. В простом платье она была бы, вероятно, довольно красивой со свежим деревенским румянцем на щеках и массой белокурых волос.
Оба вытаращили на меня глаза, заметив, что я выжидающе озираюсь по сторонам, и я сразу же приступил к делу, испытывая при этом страшно неприятное чувство. Я нахально подошел к ним и протянул руку.
- Ужин уже заказан, - сообщил я, - разрешите провести вас к столу.
Недолго раздумывая, они последовали моему приглашению, с видимым удовольствием посматривая на бутылку шампанского во льду.
- Признаюсь, вы не похожи на человека, которого мы ожидали здесь увидеть, не правда ли, Лизи? - сказал мужчина, тяжело опускаясь на стул и вытворяя нечто невообразимое со своей салфеткой, которую желал во что бы то ни стало запихать за свой воротник.
- Я думал, люди вашего сорта пьют только воду.
Я улыбнулся.
- Нас часто понимают неправильно, - сказал я.
Мы испытующе посмотрели друг на друга. Женщина окинула одобрительным взглядом мой черный галстук и костюм.
- Должна признаться, что гораздо приятнее иметь дело с благородными людьми, - сказала она, выразительно посмотрев на меня. - Когда говоришь с равным себе, чувствуешь себя гораздо свободнее.
- Коктейли! - радостно провозгласил ее спутник, когда приблизился кельнер с серебряным подносом. - Как мило с вашей стороны!
Я поклонился и выпил за их здоровье. Сердечное, но таинственное молчание казалось мне самой лучшей тактикой. Но все же я опасался, что появится второй человек до того, как мы успеем обсудить деловую часть. Я заказал вторую бутылку шампанского - первая начинала уже действовать - и подвинулся ближе к ним.
- Вы принесли документы?
- Ну, конечно! Не думаете же вы, что мы собираемся обманывать такого джентльмена, как вы, - ответила женщина, снова кидая на меня тайный взгляд. - Но я считаю необходимым мистер, мистер...
- Мартин, - представился я.
- Мистер Мартин, я бы никогда не предприняла ничего против Теда, если бы он вел себя, как порядочный человек. Мы не ладили. Он не пьяница и не бегает за чужими женщинами, но для такой темпераментной женщины, как я, он не был подходящим мужем.
