— Возвращайся в постель.

Я выполняю приказ и возвращаюсь в тепло, которое мы оставили позади.

Он быстро следует за мной, притягивая меня прямо к себе, как будто не может смириться с тем, что не прикасается ко мне все время.

Глядя ему в глаза, я прикусываю нижнюю губу, задаваясь вопросом, не сошли ли мы оба с ума, черт возьми, находясь здесь, занимаясь этим, после всего, что произошло за последние несколько недель.

— Тео переехал сюда, когда мы окончили школу на лето, но я все равно практически жил в его доме. Пребывание здесь просто дало нам больше уединения.

Я киваю ему, не желая прерывать, видя, что он решил, что его признания происходят прямо сейчас.

— Мой дом, это… — Он делает долгий, болезненный вдох, и моя рука на его талии сжимается в знак поддержки.

— Я почти уверена, что ничто другое, что ты можешь сказать или сделать, не отпугнет меня сейчас, Себ.

— Да, ты так говоришь, но ты не знаешь, насколько дерьмовая у меня жизнь.

— Испытай меня.

— Моя мама пьяница и наркоманка.

Я втягиваю воздух. Я понятия не имею, чего я ожидала от него услышать, но это было не то.

— После смерти моего отца она начала погружаться в это. София и Зои в значительной степени воспитали нас с Деми. Она была в беспорядке с самого раннего возраста, насколько я помню, хотя в основном могла функционировать. Потом, когда Деми умерла… Что ж, с таким же успехом мама могла бы пойти с ней.

— Ее случайное употребление наркотиков в дополнение к алкоголю увеличилось, и она постепенно переходила ко все более трудным вариантам, поскольку каждый из них перестал работать, перестал размывать ее реальность.

— Черт, Себ.

— Человек, который убил моего отца, не просто убил его. Они сломали мою маму. Они разрушили мою семью. Я провел все эти годы, ненавидя безликую личность даже за то, что она осмелилась направить пистолет в голову моего отца. И вот однажды я была в доме с Тео, и я просто случайно проходил мимо офиса Дэмиена. Он разговаривал с Эваном, отцом Нико, обсуждая бизнес. Я не могу точно вспомнить, о чем они говорили, но, услышав имя моего отца, я сделал паузу, прежде чем он произнес слова, которые я ждал годами, чтобы услышать. — Гален был наказан за убийство Кристофера. Будет лучше, если мы просто оставим это в прошлом.

— Я знал, что он, вероятно, был прав, мне следовало просто оставить это. Но я не мог. Потребность отомстить человеку, который разрушил мою жизнь, горела во мне годами.

— Я слишком долго представлял себе все то, что я бы сделала с этим человеком. Я рассказал Тео и Алексу, и мы начали немного копать. Обнаружили, что ты существуешь.

— Все это было фантазией. Я никогда не думал, что у меня когда-нибудь будет шанс посмотреть ему в глаза и назвать его именно тем, кем он был, объяснить, что именно он сделал с нами, но потом, там была ты. Ты стояла там, на том кладбище, и тебе было наплевать, что я сижу там с пистолетом.

— Я думал, что ты была моим гребаным ангелом-хранителем той ночью, пока ты не исправила это, сказав мне, что ты никак не можешь быть ангелом.

Я не могу удержаться от смеха при этом воспоминании.

— Черт. — Он крепко зажмуривает глаза, как будто возвращает ту ночь. — Я никогда не хотел отпускать тебя. Ты никогда не оценишь, как много ты дала мне в ту ночь, когда стояла там и бросала мне вызов. Это было все, о чем я и не подозревал, что мне нужно.

— Тогда я назвала тебе свое имя, — добавляю я за него.

— Да. Это должно было быть очевидно. Ни одна нормальная девушка не повела бы себя так, как ты. Я должен был догадаться, что мы связаны с самого первого момента.

— Ты облажалась со мной, детка. Я хотел тебя так чертовски сильно, но ненавидел еще больше. Или, по крайней мере, я думал, что делаю.

— Все, что я мог видеть, это месть. И когда ты прямо здесь, драгоценная дочь твоего отца, с которой он сбежал, чтобы защитить, что может быть лучше, чтобы выразить мою точку зрения?

— Это полный пиздец, Себ.

— Я хотел причинить тебе боль, но не для того, чтобы причинить тебе боль. Я просто хотел причинить ему боль, — продолжает он, как будто не может остановиться теперь, когда сорвал пластырь со всего этого уродства.

— Ты должна ненавидеть меня, Стелла. Ты, конечно, не должна лежать здесь со мной и как-то мне доверять.

— Мы все можем лежать здесь и составлять длинный список вещей, которые нам никогда не следовало делать, Себ. Мы все принимали плохие решения, совершали ошибки, сожалеем.

— Но я, блядь, причинил тебе боль. — Боль сочится из его глаз. — Я причинил тебе боль из-за какой-то ебаной потребности причинить боль человеку, который даже не нажал на этот гребаный курок.

Его хватка на мне становится такой крепкой, что граничит с болью, но я не жалуюсь. Я даже не вздрагиваю, потому что ему это нужно. Прямо сейчас я нужна ему как спасательный плот, потому что он, блядь, тонет. Прямо у меня на глазах он тонущий под тяжестью своей реальности, своих ошибок, своих сожалений… и мне физически больно смотреть на это.

— Себ, — выдыхаю я, кладя ладонь на его покрытую щетиной щеку. — Я понимаю это. Я понимаю.

Он выдыхает, ведя какую-то внутреннюю борьбу.

— Хотя тебе не следовало бы. То, что я сделал—

— Прекрати, пожалуйста, — умоляю я, зная, что он корит себя. — Дело сделано, Себ. Ты не можешь вернуться назад и что-то изменить. Тебе лучше просто сосредоточиться на том, как ты можешь загладить свою вину передо мной.

Это занимает пару секунд, но сожаление начинает улетучиваться.

— О, да? — спрашивает он, и озорной огонек, к которому я больше привыкла, возвращается в его глаза. — И как я должен это сделать? — Его рука скользит под рубашку, которую я все еще ношу, скользя вверх по моему боку.

— Хорошо, — говорю я, перекатываясь на спину, позволяя его руке обхватить мою грудь. Он стонет, когда сжимает. — Ты мог бы начать с того, что заставил бы меня кричать. Тогда, я не знаю… мы в Лондоне. Возможности безграничны.

— Хмм… Я уверен, что смогу что-нибудь придумать. Но сначала… — Он запрыгивает на меня сверху, задирает рубашку, обнажая мою грудь, и, наклонив голову, втягивает мой сосок в рот.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

Стелла

Мы оба смеемся, держась за руки, когда позже тем же вечером поднимаемся по лестнице и входим в гостиную Тео.

Себ серьезно отнесся к моему предложению загладить вину. У меня был лучший день, и я не могу стереть улыбку со своего лица. Итак, за нами повсюду следовали два телохранителя, которых Дэмиен приставил ко мне, но через некоторое время я забыла, что они там, и просто погрузилась в наслаждение всем, что может предложить город.

Он взял меня на глаз, в аквариум и подземелья. Это было невероятно. И ему даже удалось выглядеть почти таким же взволнованным всем этим, как и я, несмотря на то, что он делал все это раньше.

Он закончил день пикником в Гайд-парке. Осень почти наступила, листья начали приобретать красивый оранжевый цвет, и в воздухе было прохладно — но с одеялом, которое он купил, обернув нас, это было идеальное завершение довольно впечатляющего дня.

Это, конечно, лучше, чем возвращаться в школу этим утром и быть предметом всеобщего внимания. Я знаю, что это грядет. Я не могу вечно откладывать это и заниматься онлайн-обучением. Но сегодняшний день того стоил.

Я снова почувствовала себя нормально. Он позволил мне увидеть будущее, в котором все это дерьмо исчезло, и, может быть, только может быть, мы действительно могли бы найти способ быть вместе.

Это самая странная мысль после всего. Но Себ очень быстро превращается в моего любимого человека. Не то чтобы я собиралась ему это говорить. Его эго уже достаточно велико.

Он просто… он меня понимает. Он знает, как заставить меня смеяться, именно то, что нужно сказать, чтобы сделать меня счастливой или разозлить меня больше, чем я считала возможным. И я вроде как люблю обоих одинаково. Каким бы невероятным, мягким и любящим ни был Себ, я все еще не могу не желать его злым.