— Зачем ему приходить сюда, если он не мог ее видеть?

— Просто чтобы быть рядом? — печально говорит Тоби.

— Он все еще любит ее, — шепчу я, больше себе, чем Тоби.

Внезапно его отсутствие женской компании на протяжении многих лет начинает приобретать смысл. Всегда ли мама Тоби была для него всем?

Но зачем уходить? Зачем брать вину за смерть отца Себа на себя, брать меня и убегать?

— Они защищали тебя, — говорит Тоби, заставляя меня задуматься, произнесла ли я эти вопросы вслух.

— Ты говорил со своей мамой обо всем этом?

Он качает головой.

— Я почти уверен, что комната прослушивается. Я не осмеливаюсь даже упоминать об этом. Если бы папа знал, что ты здесь… черт, Стелла. Я понятия не имею, как бы он отреагировал. Я не хочу, чтобы ты приближалась к нему.

Мысль приходит ко мне из ниоткуда.

— Это был он?

— Что было с ним?

— Он ударил меня ножом? Он что, преследовал меня?

Тоби качает головой. — Я вижу, к чему ты клонишь. Но это не в стиле моего отца. Если бы он хотел, чтобы ты ушла, он бы уже это сделал.

— Черт. Имеет смысл, чтобы это был он. Он, должно быть, ненавидит меня.

— Это то, чего я бы никому не пожелал. Я потратил восемнадцать лет на то, чтобы покончить с этой ненавистью. Это не самое веселое место для жизни.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

Себастьян

Слова Тоби крутятся у меня в голове, пока я иду по коридору, звук всех голосов наполняет мои уши.

Когда я поднимаю глаза, я вижу, что все смотрят на меня с беспокойством на лицах.

— Как она? — Спрашивает Тео.

Я киваю, не зная, как ответить на этот вопрос. — С ней все будет в порядке. Мы можем обеспечить ее безопасность здесь.

— Она может оставаться столько, сколько ей нужно. — Когда он произносит эти слова, я впервые понимаю, что я как бы навязал ему это.

— Черт, я…

— Все в порядке, Себ. Ты же не можешь взять ее к себе.

Я бормочу свое согласие.

— Кроме отеля, это самое безопасное место для нее. Я сказал папе, что она здесь. На всякий случай он выставляет парней снаружи.

Я киваю, понимая, что босс на нашей стороне в этом.

Открыв холодильник, я беру охапку пива, передаю одно Деймону, который сидит на острове со своим телефоном, прежде чем опустить их на кофейный столик, за которым все сидят, и падаю на пустой стул.

— Я не могу поверить, что Гален позволил этому ублюдку войти в их дом, — бормочет Алекс.

— Стелла думала, что это все я. Они понятия не имели, что что-то происходит, пока ее не зарезали.

— Черт, — говорит Алекс, проводя рукой по лицу.

— Да, ну, если бы ты был менее мудаком, — издевается Калли.

— Разве ты не должен быть дома, малыш Си?

— Пошел ты, Себ.

— Мне это не нравится, — жалуется Нико, искоса поглядывая на свою сестру.

— Стелла хочет, чтобы я была здесь, и ты это знаешь. Попробуй избавиться от меня, и она снова будет угрожать твоей мужественности.

Он сдвигается, прикрывая свое барахло.

— Ты чертовски храбрый, позволяя ей находиться рядом с тобой, — говорит он мне, подмигивая. — Сука чертовски опасна.

— Я знаю. Жарко. — Я натягиваю джинсы, перестраиваясь, к большому удовольствию Тео и Алекса. Все, что делает Калли, это закатывает на меня глаза. — Ты можешь уйти в любое время, когда захочешь, малыш Си. Я уверен, что Нико с удовольствием проводит тебя домой.

Ее губы кривятся в хмурой гримасе, а из горла вырывается тихое рычание.

— Ах, смотри, мы еще сделаем ее одной из нас.

— Знаешь, у нее неплохой удар, — доносится из-за нас голос Деймона.

— Нет, — огрызается Нико. — Моя младшая сестра не будет участвовать в этом дерьме.

— Извините меня, — огрызается Калли, отступая назад. — Твоя младшая сестра будет делать то, что ей, черт возьми, нравится.

Я не могу сдержать гордости, которая разрастается в моей груди, когда я смотрю, как брат и сестра смотрят друг на друга.

Нико может быть не впечатлен, но влияние Стеллы благотворно влияет на Калли. Самое время ей постоять за себя.

Проходит еще десять минут, прежде чем дверь моей спальни открывается, и Тоби выскальзывает, все еще выглядя разбитым после своего признания.

Мое сердце болит за него, за то, через что он проходит.

Я ненавижу, что мы понятия не имели.

Я имею в виду, конечно, я знал, что его отец был немного придурком. Я помню, как в детстве он был помешан на контроле, когда мы были в его доме. Но наивный молодой я просто предположил, что он не хотел, чтобы его дом был испорчен детьми. Я никогда не думал, что это что-то большее. Все, от чего Тоби и его мама, Мария, страдали бы все эти годы.

Я выдыхаю, думая о ней. Всякий раз, когда я видел ее, она всегда улыбалась, всегда была счастлива. С длинными светлыми волосами и ярко-голубыми глазами, как у Тоби и Стеллы, она всегда выглядела сногсшибательно. В стиле, не похожем на милф. Моя мама всегда была в таком состоянии, что было приятно видеть, что другие заботятся о ней.

Их дом был таким же. Всегда идеально. Я мог понять, почему Джонас, отец Тоби, не хотел, чтобы мы все были дикими, вызывая хаос.

— Вот, — говорю я, передавая ему банку, когда он подходит. — Все в порядке?

Он кивает, надевая свое игровое лицо, на которое, как я теперь понимаю, мы все смотрели, полностью упуская все, что он слишком долго скрывал.

— Да. Стелла просто принимает душ. Она скоро выйдет.

Я оглядываюсь на дверь, мои пальцы сжимаются вокруг подлокотника кресла, когда моя потребность пойти и найти ее почти берет верх надо мной.

— Ей просто нужно время.

Я киваю в знак понимания и заставляю себя оставаться на месте.

Я не могу представить все, через что она проходит.

Рябь тишины проходит по комнате. Тяжесть того, почему мы все сидим здесь, почему Стелла заперта в моей спальне одна, давит на всех нас.

— Нам нужно немного повеселиться, — объявляет Алекс.

— Приближается вечеринка в честь Хэллоуина, — взволнованно говорит Калли.

— Он отпускает тебя в этом году? — Спрашивает Тео, кивая на Нико.

— В этом году у него нет выбора. Мне семнадцать. Теперь я могу стрелять из пистолета. Я иду.

— Заноза в заднице, сопляк, — бормочет Нико себе под нос.

— Может быть, даже найду парня, с которым можно переспать, — настаивает она, и блеск в ее глазах показывает, что она просто дразнит его. Тоже чертовски работает.

— Если бы ты могла выбрать кого-то, с кем мы не собираемся воевать, это было бы идеально.

— Как, черт возьми, я должна была знать, кто он?

— Его зовут Антонио Санторо. Как ты не знала?

— Может быть, засранец, потому что я не попросила проверить его гребаное удостоверение личности, прежде чем начать танцевать с ним.

— Ну, может быть, тебе стоит в будущем.

— Невероятно.

— Он знал, кто ты, Калли. Не может быть, чтобы он этого не сделал. Как ты думаешь, почему он хотел танцевать с тобой, хотел провести с тобой время? Мариано делают ход, и двое их детей решают сблизиться с тобой и Стеллой? — Мои кулаки сжимаются при мысли о том, что этот ублюдок прикасается к ней. — Это не гребаное совпадение, Кэл.

— Тьфу, какая разница. Он был милым.

— Он гребаный итальянец. Его послали к тебе не просто так.

— А что, если он не был? Что, если я ему действительно нравлюсь?

Нико проводит рукой по лицу, тратя мгновение на обдумывание своего ответа. Остальные из нас молчат, не желая вмешиваться в их ссору между братом и сестрой, несмотря на то, что Нико, очевидно, прав.

— Ты невероятна, Калли. Тебе нужно совсем забыть о нем. Ты просто напрашиваешься на неприятности, если держишь там что-нибудь живое.

— Неважно, — усмехается она, не подтверждая и не отрицая, что она снова разговаривала с ним с того дня, как мы их поймали.

Калли молча дымится, в то время как Нико делает глоток своего пива с чертовски самодовольной ухмылкой на лице, зная, что он выиграл этот раунд. Калли может спорить сколько угодно; неопровержимые факты обличают. Антонио чего-то добивался, чего-то большего, чем залезть к ней в трусики и получить право хвастаться этим. Его подсадили той ночью. Они оба были такими. Просто еще предстоит выяснить, почему. Кажется, все снова успокоилось после драмы в тот день, или, по крайней мере, никто ничего мне об этом не говорит, если они этого не сделали.