Дремавшему бармену о находке В. Тарлуков не рассказал. Выпив пиво, как говорится, «на дорожку» зашел в туалет. Здесь же изучил содержимое кошелька. В нем находились водительское удостоверение гражданина Украины, банковская карта «Сбербанка» и деньги. В. Тарлуков выкинул кошелек и документы, а деньги в сумме 80 000 рублей оставил у себя, положив их в карман.
Подобные действия людей характеризуются словами «черт попутал». Ведь всем известно, что ни при каких обстоятельствах нельзя присваивать чужое имущество. В таких случаях, видимо, срабатывают собственнические инстинкты. Они пересиливают нравственные устои человека, оправдывают его действия по сокрытию нежданно-негаданно доставшихся ценностей.
Выйдя из туалета, В. Тарлуков услышал голос диктора, приглашающий пассажиров, улетающих в Сургут, на посадку. Полицейских рядом не было. Зайти в отделение полиции или к работникам аэропорта и передать находку, как показалось В. Тарлукову, времени уже не было. Решил идти на посадку в самолет, подумав, что если найдется хозяин денег, то вернет их ему. Может быть, он летит вместе с ним в одном самолете, что по иронии судьбы так и было. Материальное положение В. Тарлукова было достаточно устойчивым. Как генеральный директор крупного предприятия он был платежеспособен и по первому же требованию был в состоянии отдать 80 000 рублей.
Раздел 1. Как адвокаты защищают подсудимых
Сделать это ему пришлось. Но лишь после того, как он стал подозреваемым в совершении кражи чужого имущества с причинением потерпевшему значительного ущерба. О том, что его разыскивают, В. Тарлуков узнал через две недели, когда его задержали в аэропорту «Внуково» по прилете из Сургута для встречи со своей семьей.
Владельцем кошелька был Л. Венгров, который тем же ночным рейсом летел в Сургут. Он тоже перед полетом зашел в кафе «Хамовники», где выпил бокал пива, закусил гренками. Видимо, слегка расслабившись, пошел на посадку, забыв кошелек на стуле, на котором сидел. Пропажу кошелька обнаружил в автобусе, подвозящем пассажиров к самолету. На борту самолета никому не сообщил о том, что забыл кошелек в кафе, но написал смс-сообщение жене о его утрате в кафе «Хамовники».
Так как уже была ночь, жена Л. Венгрова только на следующее утро дозвонилась в кафе и сообщила его директору о случившейся с ее мужем беде. Директор перемотал круглосуточную видеозапись минувших событий дня. На ней зафиксировалось, что в 23 часа мужчина оставил кошелек в кафе на барном стуле. Через несколько минут другой посетитель взял этот кошелек и, после того как выпил пиво, ушел с находкой. Определить, сколько денег было в кошельке, как пишут в полицейских протоколах, «не представлялось возможным». Сумма 80 000 рублей была названа владельцем кошелька, и то, что В. Тарлуков подтвердил ее наличие в кошельке, свидетельствовало о его честности. Судья же этот факт использовал для того, чтобы квалифицировать действия В. Тарлукова как кражу, в результате которой пострадавший понес значительный ущерб.
Прилетев 4 августа 2017 года из Сургута в Москву, Л. Венгров зашел в линейное отделение полиции аэропорта «Внуково» и написал заявление об утере кошелька. Это заявление стало основанием для возбуждения уголовного дела и его последующего рассмотрения в суде с вынесением обвинительного приговора. Этого приговора могло и не быть, если бы А. Егорова, согласилась с аргументами адвоката И.В. Туровца, защищавшего В. Тарлукова.
В защитительной речи адвокат говорил, что, общаясь со следователем, его подзащитный не хитрил и признал, что нашел кошелек, но планировал вернуть деньги, если найдется их хозяин. В дальнейшем, когда узнал о его существовании, вернул не только 80 000 рублей, но купил ему новый кошелек и дополнительно дал 20 000 рублей в качестве компенсации морального вреда.
Для Л. Венгрова эта сумма была значительной, так как его средняя зарплата составляла 30 000 рублей. При этом его супруга не работала, на иждивении была малолетняя дочь. На следствии и в суде Л. Венгров подтвердил, что В. Тарлуков в полном объеме возместил ущерб, и он не имеет к нему претензий.
Казалось бы, в такой ситуации судья мог согласиться с доводами адвоката, полагавшего, что кражи, да еще с причинением значительного ущерба потерпевшему, его подзащитный не совершал. И действительно, как было сказано выше, кража – это тайное похищение имущества другого лица. Коль тайное, значит В. Тарлуков должен был действовать в присутствии Венгрова, да так, чтобы тот не заметил пропажу кошелька. Далее адвокат говорил, что из владения потерпевшего кошелек выбыл по его же вине, и В. Тарлуков этому никак не содействовал. Он нашел утерянное чужое имущество, не имея умысла на его кражу. Если во время следствия В. Тарлуков сказал бы, что в кошельке находилось не 80 000, а 800 рублей, никто бы не смог доказать иное. Как известно, устанавливать видеокамеры в туалетах еще не додумались. Наличие видеозаписи, сделанной у стойки бара, подтверждало лишь то, что В. Тарлуков взял кошелек, а не то, что в нем находилось 80 000 рублей.
Понимая это, Л. Венгров по своей инициативе на судебных заседаниях дважды заявлял мотивированные ходатайства о прекращении уголовного дела и уголовного преследования подсудимого. Условия для такого решения определены в статье 25 Уголовно-процессуального кодекса РФ. В ней записано, что на основании заявления потерпевшего суд вправе прекратить уголовное дело в отношении лица, подозреваемого или обвиняемого в совершении преступления небольшой или средней тяжести, в случаях, предусмотренных статьей 76 Уголовного кодекса РФ. В этой статье установлено, что лицо, впервые совершившее преступление небольшой или средней тяжести, может быть освобождено от уголовной ответственности, если примирилось с потерпевшим и загладило причиненный ему вред. Случай с кошельком стопроцентно попадал под описанную федеральным законодателем ситуацию и закрепленную в статье 76 Уголовного кодекса РФ. Подсудимый и пострадавший не только примирились. Последний просил прекратить судебное разбирательство.
Однако судья была непреклонна: совершивший преступление должен быть наказан. Между тем федеральный законодатель требует от судей, чтобы они были объективны, учитывали личность подсудимого, его семейное и материальное положение. О том, что В. Тарлуков был до случившегося законопослушным и честным человеком, говорило то, что он руководил крупным предприятием, не потратил чужие деньги и, когда появилась возможность, вернул их владельцу. О том, что В. Тарлуков порядочный и, как писали в характеристиках советского периода, морально устойчивый человек, свидетельствовало и то, что на его полном иждивении находились больной ребенок, а также супруга, которая не могла устроиться на работу, так как ребенку нужен был постоянный уход. Кроме того, на плечах В. Тарлукова были престарелые родители.
Следует заметить, что на законодательном уровне регулируется порядок возвращения находок. Стремясь изменить квалификацию действий В. Тарлукова, его адвокат напомнил судье содержание статьи 227 Гражданского кодекса РФ. В ней определены действия лица, нашедшего потерянную вещь. Нашедший обязан немедленно уведомить об этом человека, который потерял ее, либо других лиц, которые могли бы вернуть потерянную вещь ее собственнику. Если же вещь найдена в помещении или на транспорте, она подлежит сдаче лицу, представляющему владельца этого помещения или средства транспорта. Если лицо, имеющее право потребовать возврата найденной вещи, не известно, то нашедший вещь обязан заявить о находке в полицию или в орган местного самоуправления.
В тех условиях, в которых находился В. Тарлуков, выполнить требования статьи 227 Гражданского кодекса РФ можно было, отдав кошелек бармену. Видимо осознавая, что он упустил такую возможность, В. Тарлуков признал свое прегрешение, раскаялся в нем и возместил убытки потерпевшему. Но этих действий суд как бы не заметил.
Реагируя на складывающуюся в суде ситуацию, адвокат отметил, что, в конце концов, если суду «очень хотелось» подвести В. Тарлукова под уголовную статью, то его действия следует квалифицировать по части 1 статьи 330 Уголовного кодекса РФ. В ней установлена ответственность за самоуправство. Под самоуправством понимается самовольное, вопреки установленному законом или иным нормативным правовым актом порядку, совершение каких-либо действий, которые оспариваются организацией или гражданином. Эта статья действует, если такими действиями причинен существенный вред. Виновные в самоуправстве наказываются штрафом в размере до 80 000 рублей либо исправительными работами на срок до двух лет либо арестом на срок до шести месяцев.
