- Объяснить тебе? Расслабься, детка, не так уж тебе будет со мной плохо.
Джессика возмущенно высвободилась из его пьяных объятий и встала.
- Извини, Рик, - сказала она, полностью овладев собой, - но я, пожалуй, предпочту компанию осьминога. Спасибо. Я вызову такси.
- Нет уж, постой, - прошипел Рик, хватая ее за руку и вталкивая обратно в кабину. - Ты никуда не уйдешь.
Его пальцы грубо сжали ей запястье. Джессика вскрикнула и постаралась вырваться. Мужчина, сидевший за стойкой недалеко от них, повернулся, любопытствуя, что происходит.
- Он что, пристает к вам, мисс? - спросил он.
- Да! - нарочито громко сказала Джессика. - Я хочу домой, а он не пускает!
Мужчина расплылся в улыбке. Он был, наверное, одного возраста с ее отцом, только поплотнее, попроще. Странно, но он вызывал доверие.
- Буду счастлив отвезти вас домой, если ваш приятель отказывается.
- Спасибо, - сказала Джессика. - Но я бы не назвала его приятелем.
Ей удалось вырваться из рук Рика, она была уже почти у выхода, когда он, в бешенстве сверкая глазами, бросился вдогонку.
- Посторонись-ка, толстяк! - прорычал он в лицо мужчине, заслонившему дорогу.
В это мгновение Джессике показалось, что из прокуренного бара выкачали весь воздух. Дышать стало нечем. Как в кошмарном сне, она видела - Рик по-пьяному широко замахнулся. Мужчина с легкостью отбил удар. Его внушительных размеров кулак с хрустом заехал Рику в челюсть. Рик отлетел назад и, опрокинув несколько стульев, врезался в чей-то столик. Из уголка рта у него побежала тонкая струйка крови.
Застыв от ужаса, Джессика стояла не шевелясь, пока вой сирены не привел ее в чувство. Придя в себя, она увидела, как в бар ворвались двое полицейских. Один из них направился прямо к Рику, который лежал, растянувшись на полу среди окурков, и чертыхался.
- На этот раз я делаю официальное заявление! - кричал бармен. - Его зовут Рик Эндовер, и он уже не первый раз устраивает здесь дебош!
Другой полицейский отвел Джессику в сторону:
- Вашим родителям известно, что вы здесь, мисс? - сурово спросил он.
- Ой, пожалуйста, прошу вас, не говорите им ничего, - принялась упрашивать Джессика, и по щекам у нее ручьем потекли слезы. Теперь ей не пришлось притворяться - слезы были настоящие.
- Они убьют меня, если узнают.
- Ну, в этом-то я сомневаюсь, - ответил полицейский, и тон его несколько смягчился. - Может быть, лучше все-таки им сообщить? Тогда в следующий раз они сумеют уберечь вас от чего и похуже. Ну так как же вас зовут?
У Джессики руки-ноги затряслись. Ее арестуют! Доставят домой в полицейской машине прямо от "Келли"! Все, она погибла! Не говоря уже о том, что ее могут посадить в тюрьму!
- Э-э... Уэйкфилд... - пролепетала она.
- Уэйкфилд? - Полицейский пристально посмотрел ей в лицо. - А я ведь вас знаю. Вы - подруга моей племянницы Эмили Мэйер. Она часто в разговоре упоминает Элизабет Уэйкфилд.
- Эмили? Ну конечно! - Джессика пропустила мимо ушей имя сестры. - Эмили прекрасно играет на ударных, а "Друиды" - самый замечательный ансамбль в Ласковой Долине, - затараторила она, почувствовав облегчение.
Полицейский пометил что-то у себя в блокноте.
- Ну что ж, моя юная леди, - сказал он, - мы вас доставим домой, где вам и полагается быть в это время.
Сидя в полицейской машине, Джессика всю дорогу обливалась слезами и как могла старалась убедить своих стражей, что-де сегодняшний вечер нанес ей душевную травму, которая не зарубцуется за всю жизнь, что ее отец - адвокат и его доброе имя теперь под угрозой, что она никогда, никогда не пойдет в этот бар. Полицейские не проронили ни слова, пока машина не подъехала к ее дому.
Тогда один из полицейских повернулся к ней.
- Слушайте, - сказал он, глядя на нее долгим, испытующим взглядом. - На этот раз я вас отпущу. И вовсе не из-за этого "Ниагарского водопада", который вы тут устроили. Просто у меня есть правило первого и второго раза. Я верю в то, что, совершив ошибку, не каждый захочет ее повторить.
- Ой, большое спасибо! - Джессика живо выпрыгнула из машины. Она так обрадовалась, словно ей только что отменили смертный приговор. - Клянусь вам, это никогда больше не повторится! - И она вприпрыжку побежала домой.
- Да уж постарайтесь! - крикнул он ей вслед. - Держитесь от Рика Эндовера подальше. И чтоб я вас у "Келли" больше не видел. Запомните, Элизабет, второй раз я вам не поверю.
- Подождите, но я... - Она хотела сказать, что ее зовут не Элизабет. Теперь, когда все опасности позади, ей стало стыдно, что она выдала себя за сестру. Но полицейская машина уже скрылась в темноте.
Джессика шла, не чуя под собой ног от радости, и не заметила девушку, проходившую мимо с маленьким черным пуделем на поводке. Вполне возможно, она не узнала бы ее, даже столкнувшись с ней нос к носу. Это была Кэролайн Пирс, которая жила через три дома и тоже состояла в "Пи Бета Альфа". "Какое счастье, уговорила все-таки полицейских", - подумала Джессика и как на крыльях взлетела по ступенькам своего дома.
Кэролайн Пирс тоже спешила домой - там, в ее уютной спальне, ее ждал белый телефон, который служил главным источником сплетен школы Ласковой Долины.
7
Элизабет выглянула из окна своей спальни посмотреть, какая погода. Так она и думала. Утро теплое и солнечное, как почти всегда в Ласковой Долине. "Ну почему бы дождичку не покрапать, когда на душе так грустно? - с горечью подумала она. - Ничего, Лиз, - сказала она себе сурово, - держись. Если Тодду больше нравится Джессика, значит, так тому и быть".
Элизабет окинула взглядом комнату. Ее убежище. Она сама выбирала для нее обстановку. Пол покрыт почти белым ковром, стены кремового цвета, в тон им кровать и туалетный столик. И еще два зеркала: маленькое над столиком и большое, в полный рост, на двери. Вдоль одной стены - шкафы с резными дверцами.
Вместо обычного секретера Элизабет поставила у себя массивный четырехугольный письменный стол. На нем пишущая машинка, справочники, стопки бумаги, а посередине - керамический стаканчик с карандашами и ручками. Прямо над столом - театральная афиша с Джейсоном Робардсом в пьесе "Душа поэта". Ей никогда не стать таким прекрасным писателем, как Юджин О'Нил, но афиша превосходная, а она, в конце концов, тоже кое-что пишет.
