Недавно коронованная Девятнадцать Тесло отчаянно хотела развязать войну.
Поэтому теперь, находясь на передовой этой войны, Девять Гибискус надеялась, что отправка «Острия ножа» в конечном счете не была ошибкой. Было бы хорошо избегать ошибок, не вызванных внешними обстоятельствами, с учетом того, насколько новым яотлеком она была. Было бы хорошо вообще избегать ошибок, но Девять Гибискус была офицером Шести Раскинутых Ладоней – Тейкскалаанской императорской армии, чьи руки тянутся во всех направлениях, – достаточно долго, чтобы понимать, что ошибки на войне неизбежны.
Пока «Острие ножа» двигался столь же тихо, как и мертвые планеты впереди него, и картограф вот уже четыре часа не производил никаких обновлений. Так что этот гамбит мог далее разыгрываться совершенно любым образом.
Она уперлась локтями в стол стратегии. Позднее в этих местах появятся жирные следы: мягкая, податливая плоть ее рук оставит отпечатки на матовой поверхности, и придется использовать очиститель экрана, чтобы их стереть. Но Девять Гибискус нравилось прикасаться к своему кораблю, чувствовать его даже в периоды, когда он просто ждал приказов. Чувствовать, даже на большом расстоянии от двигателя, гудение мощнейшей машины, для которой она служила мозгом – или по меньшей мере нервным узлом, центральной точкой. Капитана Флота можно было назвать фильтром всей поступающей на мостик информации – яотлек был значительно больше этого. Яотлек дотягивался дальше, у него было больше рук, которые можно протянуть во всех возможных направлениях. Больше кораблей.
Девять Гибискус потребуются все руки, что у нее есть. Ее Императорское Величество, судя по всему, хотела, чтобы война вонзилась зубами ее властвования в места еще более отдаленные, однако война, побеждать в которой она отправила Девять Гибискус, уже приобрела уродливые формы – уродливые и таинственные. Ядовитая волна омывает границы Тейкскалаана. Все началось со слухов, историй о пришельцах, которые безо всяких предостережений или требований наносили удар, уничтожали и исчезали, оставляя после себя обломки кораблей в войде – если от кораблей хоть что-то оставалось. Впрочем, что точно оставалось, так это полные ужаса истории о призраках в черном. Все солдаты Флота выросли на подобных историях и передавали дальше новым кадетам. Эти слухи поползли внутрь Империи от соседей со станций Верашк-Талай и Лсел, периферии, не имевшей особого значения – по крайней мере до смерти старого императора, вечно-солнцеликого Шесть Путь, который, умирая, провозгласил, что все эти слухи правдивы.
После этого война стала неизбежной. Она началась бы так или иначе даже до того, как пять тейкскалаанских форпостов по другую сторону гиперврат в Парцравантлакском секторе стали безмолвными и глухими, как камни. А истории, полные ужаса, непременно поползли бы, раз им вообще было суждено ползти из черных пространств между звездами. Просто это могло бы произойти не так скоро.
Ее Великолепие Девятнадцать Тесло была императором уже два месяца, и практически половину этого времени Девять Гибискус была яотлеком этой войны.
Атмосфера вокруг ее мостика была одновременно и чрезмерно деловитой, и чрезмерно спокойной. За каждым пультом сидел офицер. Навигация, двигатель, оружие, средства связи – все вело к ней и стратегическому столу, основательной увеличенной версии голографического рабочего пространства, которое она могла оживить с помощью облачной привязки. Эта стеклометаллическая накладка на правом глазу связывала ее с глобальной сетью, базой данных и событий, благодаря которой империя существовала как единое целое – даже здесь, на краю тейкскалаанских владений.
Все на мостике были заняты. Каждый старался выглядеть так, будто ему есть чем заняться, кроме как ждать и задаваться вопросом, не застанет ли их врасплох сила, победить которую их отправили, и не сделает ли с ними то, что делали пришельцы, уничтожая планетарные системы коммуникаций, как пламя в вакууме. Они – Флот Шести Раскинутых Ладоней Тейкскалаана, они привыкли завоевывать, а не дожидаться неизбежного, замерев в томительной тишине на передовой. Шесть легионов кораблей подошли вплотную к опасности, но все еще оставались неподвижными.
Так или иначе, когда Ее Великолепие Девятнадцать Тесло отправила своего яотлека вести эту войну, Девять Гибискус полагала, что Император позволит ей сделать ее корабль флагманским. Все офицеры были тейкскалаанцами, она знала их еще до нынешней войны, она служила с ними, командовала – и привела их к победе при подавлении восстания в системе Каураан менее трех месяцев назад. Эти офицеры были ее людьми. И сейчас они продолжат доверять ей еще некоторое время, до тех пор пока «Острие ножа» не вернется с какой-нибудь информацией, требующей принятия срочных мер. Тогда она сможет позволить им чуточку выпустить пар, вкусить немного крови, пыли и огня, которым расцветает умирающий инопланетный корабль. Флот мог долго держаться на таких крошечных глотках игрушечного насилия, если верил: их яотлек знает, что делает. По крайней мере, именно так считала Девять Гибискус, когда служила под командованием капитана Флота Девять Тяги, до перевода той на сидячую работу в Городе. Девять Гибискус даже писала свое имя с тем же самым цифровым символическим знаком, что и Девять Тяга, и пока не пожалела о выборе выражать себя в письменной форме именно таким образом, хотя этот выбор был сделан в позднем подростковом возрасте, когда ее душа стремилась к звездам. Девять Тяга выросла до министра войны при умершем Императоре, и Девять Гибискус была уверена, что она сохранит должность и при новом владыке, ждала этого.
Но Девять Тяга ушла в отставку почти сразу же после воцарения Девятнадцать Тесло. Она окончательно покинула Город, уехала в свою родную систему, и пока у ее прежних подчиненных не было шанса повидаться с ней и спросить, по какой причине она ушла, почему именно сейчас, и задать все остальные вопросы, порожденные слухами. Вместо этого Девять Гибискус, лишенная радости наставничества, – хотя, если говорить откровенно, ей повезло, что оно продолжалось так долго, – однажды проснулась из-за срочного послания-инфокарты от самого Императора. Назначение.
Если в этой войне можно одержать победу, то я хочу, чтобы вы ее одержали. Темные скулы императора были похожи на ножи, на копья солнечных лучей, испускаемых троном, на котором она сидела.
И теперь, возвращаясь в настоящее время и к себе самой, Девять Гибискус услышала обращенный к ней тихий голос слева от нее. Этот голос не мог испугать ее даже с такого близкого расстояния – к тому же он был единственным, кто вообще мог подойти к ней настолько близко.
– Значит, пока ничего, сэр?
Двадцать Цикада, ее икантлос-прим, офицер самого высокого ранга, который подчинялся непосредственно капитану Флота и никакой другой административной единице. Двадцать Цикада был ее адъютантом и первым заместителем – и это было лишь частью того, что позволял его ранг, а она не могла себе представить в этой позиции никого, кроме него. Его руки были аккуратно сложены на груди, тощей как у покойника, одна бровь выразительно изогнута. Как и всегда, форма на нем сидела безупречно, он представлял собой образ идеального тейкскалаанца-солдата из пропагандистского фильма – если не обращать внимания на бритую голову и на то, что выглядел он так, будто не ел целый месяц, а также на завитки татуировок, выполненных зелеными и белыми чернилами, которые показывались на его запястьях и горле, когда униформа смещалась при движении и дыхании.
– Ничего, – сказала Девять Гибискус достаточно громко, чтобы это услышали все на мостике. – Полная тишина. «Острие ножа» перемещается в безмолвии, и при нынешней скорости он не вернется еще полторы смены – если только не придется бежать от чего-то ужасного. Но «Острие ножа» мало что может напугать.
Двадцать Цикада знал об этом. Эти слова прозвучали не для него – для опустившихся на дюйм плеч Восемнадцать Резца из навигации, для того чтобы Два Пена, офицер связи, наконец-то отправила послания, которые медлила отправлять последние пять минут, – послания остальному многолегионному Флоту о том, что небо по-прежнему чисто.
