По небу лениво проплывали жиденькие облака, глаз отметил планирующее движение крупной птицы. Это было уже моё второе пробуждение. Первое было пренеприятным, я очнулся от дикой жажды, во рту как наждаком посыпано. Яркое солнце вызвало сильнейшую головную боль и я отрубился. А сейчас солнце явно перевалило за полдень и я оказался в тени здоровенного булыжника. Стараясь не двигаться резко выпрямился и мне удалось опереться спиной о горячий камень. Фух, вроде стало полегче, только жажды невыносима. Я облизываю губы пересохшим языком, это не помогает. Хуже всего, что в голове полная каша. Лихорадочно пытаюсь понять, где же я очутился. Местность смутно знакомая, я с трудом вспомнил своё имя. В течение получаса удалось привести мозги в порядок. Да, я хотя бы вспомнил свою не такую и короткую жизнь.

Итак, я Александр Владимирович Портнов, шестидесяти четырёх лет от роду. Родился я в СССР и до возраста Христа прожил в одной из республик огромной страны. С падением некогда великой страны меня с семьей занесло на землю обетованную. Внезапно выяснилось, что моя горячо любимая супруга по матери является еврейкой, согласно Галахе она также еврейка, как и наши дети. Это обстоятельство позволило нам вместе с родителями жены иммигрировать в Израиль. Прожив в прекрасном городе Ашдоде более тридцати лет я, совершенно случайно стал обладателем некого артефакта. Абсолютно невзрачное колечко, купленное в арабской лавчонке Иерусалима оказалось неким пультом управления порталом, перемещающим не только в пространстве, но и во времени. Методом проб и ошибок я научился им управлять. Так мне удалось подселиться в чужие тела. Одно в конце девятнадцатого века, другое в сумасшедшие девяностые года двадцатого. Затем меня закинуло вообще в другой мир, где в теле подростка я прожил несколько лет. Это был особый опыт жизни в варварском раннем средневековье. Я уже и не надеялся вернуться к семье, когда колечко ожило и я вернулся. Но по происшествии некоторого времени понял, что не смогу остановиться. Кольцо предлагало ещё одну опцию, при чём по моим наблюдениям это должен был быть перенос намного дальше, чем получалось ранее. Я гнал от себя мысль об этом несомненно рискованном путешествии. Ведь я мог оказаться в очень далёком времени, например встретится с динозаврами. Или вообще меня может зафигачить в иной мир, не совсем дружелюбный к человеку. Но я уже подсел на это дело как наркоша и не смог удержаться. Мысленно попрощавшись с семьёй, активировал перенос.

Теперь в голове прояснилось и я пытаюсь сориентироваться. По местности, похоже это Израиль. Только не окраины Ашдода, а больше похоже на север страны или окрестности Иерусалима.

Судя по тому, что за этот час, что я прохлаждаюсь здесь, в небе не заметил ни одного самолёта – это с большой долей вероятности не моё время. Больше я сказать о местности не могу.

Я лежу между двумя большими каменюками и они прикрывают от опасности, потому что метрах в трёхстах заметна грунтовая дорога.

Самочувствие хреновое, у меня разбита голова. Я ощупал гладко выбритый череп и зашипел от того, что потревожил свежую корочку затянувшейся раны на голове. Про себя могу сказать одно, что я мужского полу – спасибо тебе господи. Скорей всего мне меньше тридцатника. Одет в просторные штаны с мягкими сапожками, вернее левый я где-то проторговал, остался правый. Сверху белая рубаха, залитая кровью. Красный плащ сбился в комок и больно упирается в бок. Также мешается железяка, какой-то длинный холодняк. Пока приходил в себя, не замечал его. А вот сейчас он врезается в мягкую точку. С трудом я вытащил его из-под задницы. Да, наверное это сабля. По крайней мере данное орудие убийства непонятливого собеседника изогнуто имеет в толщину не более сантиметра, длиной ближе к метру и шириной у рукояти чуть больше тридцати мм. Вроде сталь, значить это как минимум средневековье.

Чёрт, как же хочется пить. И ещё эти прилипчивые мухи, приходится отгонять. С левой рукой проблема, похоже перелом. Опухла в районе лучевой кости, при прощупывании боль усиливается, в любом случае решил не шевелить ею. На поясе справа болтается нож в ножнах. С помощью него отрезал два куска от своей рубахи. С трудом повязал один на голову, по крайней мере, теперь можно не обращать внимания на назойливых мух. Другим куском стянул руку, помогая себе зубами. Полежав немного решил, что нужно вставать. С третьей попытки получилось, только в голове гулким набатом бьёт кровь. Выждав минуту я двинулся к дороге. Чёрт, разбил большой палец босой ноги о камень. Теперь иду медленно, выбирая ровный путь. А это что за куча, метрах в ста от места лежит лошадь. Что-то меня грызут сомнения, не моя ли. А вот и мой второй сапог, рядом с лошадкой. Совсем другое дело, теперь можно идти и не высматривать подходящую дорогу. Ёшкин кот, под лошадью видна сумка, только она частично придавлена задней конечностью четвероного животного. Мне пришлось найти подходящий дрын, чтобы с его помощью освободить сумку. Немаленьких размеров баул завязан тесьмой. Я высыпал содержимое на землю. Есть бог на свете, среди массы ненужных сейчас вещей я нашёл сосуд, обтянутый кожей. Около двух литров воды в нём было. Вода тёплая, но литр я выдул залпом и мне показалась жидкость необычайно вкусной. Выждав немного я выпил ещё немного. Остаток убрал обратно в сумку, неясно, когда я смогу пополнить флягу. Хорошо, что солнце пошло на спад, но ещё припекает, поэтому я решил искать тень. Сделав несколько шагов к дороге заметил пыльный столб. Я так и стоял несколько минут, вглядываясь в приближающихся всадников, пока в мою бестолковку не пришла очевидная мысль, что это не обязательно должны быть мои друзья. Вполне вероятно, что я не сам свалился с лошади. Но уже поздно, всадники с улюлюканием свернули направляются ко мне. Я только беспомощно цапнул саблю, которой не умею пользоваться. Да и всадников оказалось десятка полтора, не отмахаться. Поэтому просто сел на камень, ноги уже не держали.

Через минуту вся кавалькада подлетела ко мне, подняв облачко пыли. Первым ко мне подбежал немолодой мужчина, он лихо спрыгнул с коня и требовательно что-то спросил. А я знаю, что он хочет? Язык незнакомый, вернее как раз узнаваемый – арабский, но я не владею им на достаточном уровне. Поэтому только достал флягу и отхлебнул ещё воды. А потом меня сморило, может солнечный удар или последствия полученного ранения, но свет померк и я отрубился. Через какое-то время почувствовал, что меня везут в каком-то гамаке, и я уснул.

На этот раз я просто проснулся. Лежу на лежаке, укрытый покрывалом. Немаленькая комната, белые стены и потолок, пол покрыт деревом. Окно распахнуто и оттуда тянет свежестью. Явно сейчас раннее утро. Самочувствие так себе, на голове повязка. Левая рука в своеобразной шине. Две тоненькие дощечки и тугая повязка фиксируют перелом. Окинув покрывало убедился, что весь правый бок и бедро стесало при падении. Смотрится страшновато, но я знаю что заживёт довольно быстро. Сейчас эта часть тела покрыто тряпицей с какой-то приятно пахнувшей мазью.

Попытка встать была прервана появлением молодой женщины, она явно не рассчитывала, что я уже проснулся. Оставив кувшин, который она несла, женщина стремительно убежала. Через несколько минут она вернулась, сопровождая женщину постарше. Это явно или хозяйка дома или приближённая к ней. Женщина запричитала и уложила меня назад в постель. При этом она прижалась ко мне, поглаживая меня по груди и что-то быстро тараторила. Мне даже удалось её немного понять, она говорила на иврите, но со странным произношением. За свою жизнь в Израиле я научился нескольким десяткам арабских слов, а ивритом владею вполне пристойно. По-крайней мере разговорным. Сефарды, ашкеназы, эфиопы и арабы по-разному говорят. Ашкеназы разговаривают на более высоком и правильном языке, я привык к их прононсу. У сефардов больше каши во рту, эту мову называют рыночным ивритом. Эфиопы чирикают по птичьи, а арабы говорят более протяжно с частыми гортанными асинхронными звуками. Так вот, эта женщина явно говорит на сефардском наречии, но много незнакомых слов. Смысл я понял, но пока отмораживаюсь. Может быть это моя мать или близкая родственница. Как я ей объясню, что ни хрена не знаю. Остаётся косить на потерю памяти.