В Йельском университете я взял интервью у Саловея, который сказал: «Я начал изучать человеческие эмоции в лаборатории колледжа в конце 1970-х годов. В то время особого интереса к эмоциям в психологии не было. Когнитивная революция находилась в самом разгаре, и люди рассматривали эмоции как «шум». Их понимание на тот момент заключалось в том, что эмоции есть, но они не предсказывают ничего важного. Я просто не мог поверить, что это правда, поэтому у меня появилось сильное желание изучать эмоции, чтобы показать: они имеют положительное значение. Я хотел продемонстрировать, что система эмоций существует не просто так. Она помогает нам идти по жизни.

Эмоциональный интеллект являлся синтезом трех растущих областей научных исследований, которые показали: эмоции, когда широко используются, поддерживают процессы рассуждения и решения сложных проблем.

Первым было повторное открытие функционального взгляда Чарльза Дарвина на эмоции. Еще в девятнадцатом веке он выдвинул идею, что они сигнализируют о ценной информации и стимулируют адаптивное поведение, имеющее ключевое значение для выживания. Страх, наконец, оценили по достоинству как очень полезное средство, особенно в ранней, насыщенной угрозами среде нашего вида. Ничто не сравнится с хорошим испугом, чтобы заставить вас подхватиться и убежать от голодного саблезубого тигра.

Затем появилось исследование на тему, какую роль играют эмоции и настроение в мыслительных процессах, суждениях и поведении. Социологи, используя искусные эксперименты, и ученые, работая над исследованием различных областей мозга, начали открывать способы взаимодействия эмоций с познанием и поведением. Результаты показали, что эмоции придают цель, приоритет и фокус нашему мышлению. Они подсказывают, что делать с информацией, которую доставляют наши органы чувств. Они мотивируют нас действовать.

Психологи предложили идею «когнитивной петли», связывающей настроение и суждение. Например, когда человек в хорошем настроении, у него чаще появляются позитивные мысли и воспоминания, в свою очередь заставляющие человека думать о позитивных вещах (петля). В классическом исследовании психолог Гордон Бауэр из Стэнфордского университета использовал гипноз, чтобы заставить испытуемых чувствовать себя счастливыми или грустными. Затем им предстояло выполнить три задания: вспомнить списки слов, сделать записи в дневнике и вспомнить переживания из детства. Те, кого заставляли чувствовать грусть, вспоминали больше негативных моментов, слов и неприятных событий. Точно так же участники, кому внушали счастье, рассказывали о более счастливых воспоминаниях, словах и позитивных событиях. В исследовании покойной Элис Айзен, профессора Корнельского университета, и ее коллег одним участникам показали комедийный фильм, а другим ничего не показали. Затем проверили их на творческое мышление. Результаты показали явный рост креативности у тех, кто смотрел кино, – они находились в «состоянии положительного аффекта» по сравнению со второй группой. Это естественная предрасположенность – все мы легче воспринимаем и извлекаем «соответствующую настроению» информацию. Это лишь один из многих способов, с помощью которых эмоции влияют на наше мышление.

Третья область научных исследований – поиск «альтернативного» интеллекта, включающего широкий спектр умственных способностей, а не только IQ. Ученые все больше разочаровывались в неспособности тестов объяснить важные итоги жизни людей. Ховард Гарднер, профессор Гарвардского университета, предложил теорию «множественного интеллекта», которая советовала педагогам и ученым уделять больше внимания способностям – помимо вербальных и математических, – внутриличностным (осознание собственных сильных и слабых сторон) и межличностным (способность эффективно общаться и сопереживать). Другие исследователи, в том числе Роберт Штернберг, психолог из Корнельского университета, предложили теорию «успешного интеллекта» и призвали ученых и педагогов учитывать творческие и практические навыки. Нэнси Кантор и Джон Килстром, психологи из Стэнфордского университета, опираясь на исследования Эдварда Торндайка 1920-х годов, предлагали уделять больше внимания «социальному интеллекту» – способности накапливать знания о социальном мире, понимать людей и мудро действовать в социальных сетях.

К концу 1990-х эмоциональный интеллект наконец достиг паритета с другими формами интеллекта. Нейробиологи, психологи и исследователи пришли к выводу, что эмоции и познание работают рука об руку в сложном процессе обработки информации. Начали появляться исследования, показавшие, что существуют индивидуальные различия в способности людей рассуждать с помощью эмоций и о них. Например, демонстрируется широкий диапазон способностей точно воспринимать эмоции по выражению лица и регулировать их.

Все в этой книге основано на 50-летнем изучении ролей – во множественном числе – эмоций в нашей жизни. На самом высоком уровне, с эволюционной точки зрения, они имеют исключительно практическое назначение: обеспечивают выживание. То есть делают нас умнее.

Я выделил пять областей, в которых чувства имеют наибольшее значение, – аспекты повседневной жизни, на которые эмоции влияют больше всего. Во-первых, эмоциональное состояние определяет, на что мы направляем внимание, что помним и чему учимся. Во-вторых, принятие решений: когда мы находимся во власти сильной эмоции, вроде гнева или печали, а также восторга или радости, мы воспринимаем мир иначе, и выбор, который делаем, происходит под влиянием эмоций. В-третьих, наши социальные связи. То, что мы чувствуем – и то, как интерпретируем чувства других, – посылает сигналы приблизиться или избежать; присоединиться к кому-то или дистанцироваться; вознаградить или наказать. В-четвертых, влияние на здоровье. Положительные и отрицательные эмоции вызывают разные физиологические реакции в теле и мозге, высвобождая мощные химические вещества, которые, в свою очередь, влияют на физическое и психическое здоровье. В-пятых, творчество, эффективность и производительность. Чтобы достигать больших целей, получать хорошие оценки и преуспевать на работе, мы должны использовать чувства, как если бы они были инструментами. Чем, конечно, они и являются или могли бы стать.

Начнем с изучения того, как эмоции влияют на внимание и память, которые в совокупности определяют нашу способность к обучению.

Задумайтесь: эмоции определяют, что нас волнует в данный момент. Скучая до слез или мечтая о предстоящих выходных, вы вряд ли усвоите то, что читаете на этой странице прямо сейчас. Если боимся, источник страха занимает все наши мысли. Если горит дом, у нас есть только одна цель: спасайся! Если сталкиваемся с внезапной физической опасностью – будь то поход в лес и встреча лицом к лицу с рычащим медведем или прогулка по ночному городу, где на нас нападает вооруженный незнакомец, – мы в значительной степени перестаем думать о чем-либо другом. Природа устроила мозг подобным образом, и это хорошо: любое отвлечение в этот момент может оказаться фатальным.

Страх неосязаемого вреда – смущение, стыд, страх выглядеть глупо или как-то неадекватно – работает аналогичным образом. Хотя, возможно, мы переживаем это как тревогу или беспокойство, а не ужас. Эмоция способна казаться напрасной и иррациональной даже нам самим. Но это не важно. Как мы уже видели, чувства совершенно невосприимчивы к холодной логике. Ожидая неблагоприятного исхода при любых обстоятельствах, мы не можем думать о другом. Возможно, наше внимание должно быть направлено куда-то еще, но мы бессильны в этот момент.

Сильные отрицательные эмоции (страх, гнев, тревога, безнадежность) имеют тенденцию сужать разум – как отключение периферийного зрения из-за сосредоточения внимания на опасности, которая находится прямо по центру. На самом деле у данного явления есть физиологическая сторона. Когда присутствуют негативные чувства, мозг реагирует выделением кортизола, гормона стресса. Это мешает префронтальной коре эффективно обрабатывать информацию, поэтому даже на нейрокогнитивном уровне способность сосредотачиваться и обучаться нарушается. Несомненно, умеренный уровень стресса – азарт от поставленной перед нами задачи – улучшает внимание. Однако хронический стресс токсичен и делает обучение сложным на биологическом уровне. Вот почему я оказался троечником в средней школе. Я был слишком поглощен семейными проблемами и издевательствами, чтобы мысленно присутствовать в классе. Когда мне было сорок лет, я поехал в родной город, чтобы посетить среднюю школу, где учился. Случились два незабываемых события. Во-первых, в тот момент, когда я вошел, у меня произошла внутренняя реакция: я снова ощутил страх и стыд. Я немедленно регрессировал в хрупкого тринадцатилетнего мальчика. Во-вторых, единственное, что я мог вспомнить, было связано с опытом травли. В памяти не всплывали ни имена большинства учителей, ни какой-либо из предметов, которые я изучал.