– А куда мы идем-то? – перебил мой внутренний монолог Сема.
– Сейчас увидишь.
Пройдя по коридору, по обеим сторонам которого были бежевые однотипные двери, мы подошли к нужной комнате. Едва я поднес руку, чтобы постучать, как она открылась, и на пороге появился Владик.
– О, Федя, Сема, привет! – поздоровался он с нами на выдохе.
Мы пожали руки. Сема после этого украдкой вытер свою о штаны.
– Ребята, не видели Иво? После этого ужасного и вопиюще бестактного инцидента с Долгополовой он куда-то пропал. Ну она, конечно, дура. Так себя вести. Еще заслуженная артистка. Тоже мне, – тарахтел Владик.
Сема сверкнул глазами и собрался сделать рывок в его сторону, но я, почувствовав это, «случайно» толкнул своего друга плечом и покачал головой.
– Да, несдержанная она, конечно, дама. А вот мы как раз к тебе по этому поводу. Иво просил передать, что подумал над произошедшим и считает, что все-таки был не прав, – подытожил я.
Сема кашлянул от удивления.
– Но как же это так? Ты же присутствовал в зале, да? Ты же все видел? – залепетал Владик.
– И присутствовал, и видел. Но вот только что встретился с Иво, разговаривал с ним. Говорит, дал маху, извиниться хочет. Его слова, не мои.
– Эх, ну да, возможно, и был неправ немножечко, – неохотно согласился он.
– Так вот, – продолжил я, – Иво сказал, чтобы ты сходил в магазин и купил Алине Владимировне бутылку самого дорогого шампанского и большой букет цветов.
– Самый большой, – вклинился Сема.
– Да, самый большой, – я одобрительно взглянул на друга.
– Эм…Ну…Хорошо…Я схожу… А почему он сам не попросил меня? – вдруг озадачился Владик.
– Его и Бород… ой, Аркадия Валерьевича срочно вызвал худрук к себе. Там продюсеры приехали. Что-то обсудить хотят. Он сам толком не знает. И телефон у него сел еще, как назло, представляешь? – театрально усмехнулся я. – Мы на четвертом этаже с ним столкнулись. Он про худрука нам как раз сказал, попросил вот с тобой поговорить и что-то еще… Ах да, точно! Как раз вот зарядку по пути надо захватить и на репетиции ему передать. Блин, хорошо, что вспомнил!
Я решил нагрузить подробностей для пущей убедительности, вжился в образ, приложил руку ко лбу и глянул на Сему так, словно принести зарядное устройство Адамсону было крайне важной задачей, а я про это чуть не забыл. Сема в ответ одобрительно замотал головой, пытаясь не засмеяться.
– Кстати, у тебя нет, случайно? А то у меня модель телефона другая. Так бы свою ему отдал. Такой человек все-таки важный и занятой. Без телефона-то нельзя, – еле выговорил я, вновь обращаясь к Владику, уже слегка нахмурившись, чтобы тоже не расхохотаться.
– Ой, да-да-да, конечно! Сейчас принесу. One moment, – он шмыгнул обратно в комнату и быстро вынес зарядку. – Вот, держи.
Владик очень любил вставлять английские фразы в свою речь по поводу и без. Вероятно, думал, что так выглядит более professional.
– Спасибо, Влад, – поблагодарил его я. – Деньги, кстати, на все возьми у Иво. Столько, сколько потребуется. Он сумку же здесь оставил?
– Да-да, вот она, – радостно ответил Владик.
– Еще записку напиши и прикрепи ее к букету, – добавил Сема. – Мол, извиняюсь там, Алина Владимировна, тыры-пыры, все дела. И в корзину все положи. Короче, сам разберешься. Ну, и ей отнеси, естественно. Точнее, на первом этаже около ее кабинета оставь. А Иво потом сам к ней еще подойдет.
– Да, хорошо, ребята! Спасибо огромное, что передали! Побегу тогда!
– Не за что! Давай, удачи! – попрощался я.
Сема ограничился кивком.
Владик быстро закрыл дверь на ключ и побежал к выходу. Прогона, как вы уже могли догадаться, в тот день так и не было. Не столько из-за пропажи Иво, а сколько из-за того, что в итоге понадобилась скорая: у Долгополовой, как оказалось, очень сильная аллергия на лилии. Твою мать.
* * *
Мы решили с Семой проведать Алину Владимировну вместе и договорились встретиться у входа в больницу. Он пришел раньше меня и стоял у дверей приемного отделения.
– Ты совсем тупой? – злобно рявкнул я, подойдя к нему.
– А что такое? – спросил Сема, искренне не понимая моего выпада и протягивая руку для того, чтобы поздороваться. Он осмотрел свои потертые джинсы и старую кожаную куртку, думая, что просто-напросто как-то неподобающе оделся.
– Издеваешься? Придурок, ты цветы зачем притащил? Решил совсем Долгополову угробить? – я мотнул головой в сторону букета из семи красных роз, который Сема держал в руке.
– У нее на розы нет аллергии – я в институте ей дарил. Отвечаю! – взволнованно парировал мой друг. Он очень переживал за Алину Владимировну, особенно учитывая, что мы были виноваты в ее госпитализации. А если быть точнее, то виноват был скорее я.
– Ладно, пойдем, – я пожал Семе руку, решив, что без толку объяснять ему идиотизм его подарка в данной ситуации, раз он сам этого не понимает. – А то часы посещений скоро закончатся: по субботам только до четырех.
Пошуршав бахилами по коридору, мы быстро нашли палату Алины Владимировны. Я постучался.
– Да-да, войдите! – послышался женский голос.
Мы открыли дверь и зашли внутрь.
– Здравствуйте, мальчики! Очень рада вас видеть! Спасибо, что пришли навестить! – радостно поприветствовала нас чуток сонная Алина Владимировна.
Палата была одноместной. Долгополова лежала на больничной койке и немного смущалась, потому как вместо привычных ей платьев и туфель на ней была только казенная ночная рубашка. Едва мы вошли, она начала суетиться, быстро поправила руками волосы и попыталась встать.
– Извините, что я в таком виде, – застеснялась она. – Мне антигистаминные дают. От них в сон так сильно клонит, а я только вот недавно проснулась, и…
– Да что вы, что вы, Алина Владимировна! – не менее смущенно сказал я, подбежав к ней, и положил руку на плечо. – Не вставайте, не вставайте! Ле-жи-те! Вы чудесно выглядите! А мы вот тут вам немного всякого разного принесли. С врачом проконсультируйтесь только, пожалуйста, что вам можно, а что – нет, – добавил я и положил пакет со всякими вкусностями, которые купил по дороге, на прикроватную тумбочку.
– И цветы! – выступил вперед Сема и протянул Долгополовой свой букет.
Она засмеялась. Я укоризненно посмотрел на Сему, а он – с вопросом на меня в ответ, все еще не понимая, что же не так с его подарком.
– Спасибо большое, ребята! Мне очень приятно! Надо будет потом вазу попросить и цветочки в нее поставить.
– Попросим, не переживайте! Как вы себя чувствуете? – я присел на стул около кровати. Сема взял еще один у соседней койки и расположился рядом со мной, положив букет на подоконник.
– Да все идет своим чередом, ребятки. В понедельник вот уже буду выписываться. Не ожидала я, конечно, такого «подарка» от Иво, – иронизировала Долгополова. – Ах, Петр Дмитриевич, здравствуйте! Вы как раз вовремя!
В открытом дверном проеме появился Петр Дмитриевич Хомяков – худрук и директор нашего театра, народный артист, один из ведущих актеров и по совместительству мой крестный отец, пристроивший меня в театр. Мы с другом переглянулись.
– Добрый день, Алина Владимировна! О, привет, парни! – задорно пробасил он.
– Как себя чувствуете? Вот вам гостинцы, потом посмотрите, чай попьете. Там все гипоаллергенное, – по-доброму усмехнулся он, положив их на стол рядом с остальными передачками, и сел на край койки.
– У вас же только на лилии аллергия? – нахмурился крестный, осмотрев палату, и покосился на букет, который принес Сема, становившийся после этого вопроса пунцовым буквально на глазах. Походу, до него наконец-то дошло. Для полноты картины не хватало только его безысходного хлопка по лбу.
– Большое спасибо, Петр Дмитриевич! Да, только на лилии. Не переживайте. Это мальчики мне принесли, – Алина Владимировна с благодарностью посмотрела на нас.
Сема смущенно пялился в пол, а мне хотелось в тот момент под него провалиться.