Собрав командиров, Минуций объявил, что остаток дня и ночь все проведут в имении, но бездельничать он никому не позволит.

Командиры разошлись по своим манипулам и центуриям с его приказом заниматься сбором железа и меди для изготовления копий и рогатин.

В имении была хорошая кузница. Туда стали сносить мотыги, заступы, железные оковы и решетки, выломанные из окон эргастулов. До наступления темноты в кузнице стучали молотки.

В наступившую ночь Минуций обошел все манипулы, приказывая выставлять часовых и дозоры.

— Свессула и Ацерры в двух часах ходьбы, — говорил он. — Нельзя допускать беспечности! Там не замедлят выступить против нас. Возможно ночное нападение. Власти этих городов уже не в первый раз имеют дело с восставшими рабами. Они прекрасно понимают, что легче покончить с мятежом, пока он в зародыше.

Ночью было холодно. Повстанцы жгли костры. Грязные и зловонные эргастулы пустовали — бывшие их обитатели предпочитали спать у костров под открытым небом. Деревянные части рабских тюрем разбивались и бросались в огонь.

Утром Минуций решил произвести смотр своим отрядам, выстроив их вдоль дороги, соединявшей Свессулу и Ацерры. Оказалось, что силы восставших выросли более чем вдвое — их теперь было семьсот восемьдесят человек. Пятьсот из них были превосходно вооружены.

Обходя ряды воинов, Минуций сам разбивал их на центурии и манипулы. На первых порах он добивался, чтобы солдаты манипулов держали строй в пять рядов, располагаясь по фронту в три линии, как это было принято в римской армии. Три манипула по сто двадцать человек в каждом назывались гастатами и составляли первую линию. Во второй линии были два манипула принципов. В третьей линии находился отборный манипул триариев.

Результатами первого урока Минуций остался доволен. Новоиспеченные солдаты проявляли старание и ловили на лету каждое его слово. Можно было надеяться, что в бою они будут действовать в достаточной мере организованно.

Из захваченных в имении лошадей Минуций выбрал для себя прекрасного верхового коня. Он принадлежал владельцу виллы. Остальные два десятка лошадей, на которых раньше разъезжали надсмотрщики, поступили в распоряжение Иринея, который назначен был начальником конной разведки. Ириней в свою очередь сделал своим помощником Сатира. Всего возглавляемый им отряд насчитывал тридцать четыре всадника, включая его самого и пятерых друзей-гладиаторов.

Ламида и Марципора Минуций объявил своими помощниками, приказав им по своему усмотрению назначить старших центурионов, которые возглавили шесть манипулов. Остальных командиров выбрали себе сами воины.

После того как все это было устроено, Минуций позаботился окружить себя телохранителями из своих верных рабов. В их число вошли уже знакомые читателю Геродор, Эватл и Стратон. Начальником над ними Минуций поставил Аполлония.

Таким образом, Минуций уже на следующий день после начала восстания располагал вполне организованным и боеспособным отрядом. Пока что это была всего лишь когорта, но он прекрасно знал, что ни в Свессуле, ни в Ацеррах нет большого количества солдат. По его подсчетам, Свессула могла выставить против него не более трехсот воинов городской стражи, Адерры — и того меньше. Обычно этих сил двум городам хватало для поддержания внутреннего порядка и для подавления стихийных рабских бунтов, которые время от времени вспыхивали в латифундиях богачей. В случае серьезного восстания на помощь им мог прибыть более крупный отряд из Капуи. Несколько месяцев назад одно из таких восстаний было уничтожено капуанским военным трибуном Рабулеем, перебившим до двухсот взбунтовавшихся рабов.

Заняв поместье Вибеллия, находившееся примерно на одинаковом расстоянии от Свессулы и Ацерр, Минуций преследовал цель не допустить соединения двух карательных отрядов. Он задумал разбить их поодиночке. Поэтому Иринея с частью всадников он послал на разведку к Свессуле, а Сатиру приказал наблюдать за дорогой вблизи Ацерр.

В два часа пополудни вернулся Сатир со своими всадниками.

Тарентинец сообщил, что из Ацерр вышла вооруженная толпа численностью около трехсот человек.

Минуций тотчас приказал воинам выстраиваться для битвы, указав командирам равнинное место в полумиле от усадьбы на пути к Ацеррам.

Как потом стало известно, находившийся в Ацеррах Сервий Вибеллий был страшно разъярен, узнав о нападении каких-то бунтовщиков на его поместье, и потребовал от городских дуумвиров немедленных действий. Бывший римский сенатор имел большой вес в городе. По его настоянию вся милиция города была поднята на ноги. Кроме того, римлянин призвал к оружию еще полторы сотни человек из тех, кто считал себя его клиентами, и они с готовностью откликнулись на призыв патрона.

Сам Вибеллий, несмотря на свои семьдесят лет, не стал отсиживаться дома. Он вооружился, сел на коня и возглавил своих добровольцев.

Минуций, пока его воины строились в боевой порядок, послал навстречу врагу сотню легковооруженных юношей, из которых лишь немногие имели самодельные копья и гладиаторские мечи, у остальных же, кроме запаса камней, не было никакого оружия.

Но этот маленький передовой отряд, рассыпавшись цепью, смело двинулся вперед.

Очень скоро юные храбрецы встретились с ополчением из Ацерр и стали забрасывать солдат камнями.

Ацерранцы, прикрываясь щитами, продолжали наступать. Их воинственные крики оглашали окрестности.

Легковооруженные повстанцы, выполняя приказ Минуция не ввязываться в рукопашный бой, стали быстро отходить, но не прекращали при этом осыпать противника градом камней.

Воины из Ацерр приняли отступление бунтовщиков за паническое бегство и, расстраивая свои ряды, погнались за ними.

Вдруг они увидели перегородивший дорогу на Свессулу воинский строй из пяти манипулов, солдаты которых по своему вооружению очень напоминали римских легионеров. В первой линии стояли три манипула. Позади промежутков первой линии расположены были два манипула второй линии. Еще один отряд в сто двадцать человек выстроился на возвышенном месте немного позади второй линии. Его возглавлял сам Минуций, сидевший верхом на великолепном апулийском жеребце.

Как только легковооруженные беспрепятственно отступили в тыл через интервалы разомкнутого строя, два манипула тяжеловооруженных второй линии, двинувшись вперед, заняли эти промежутки, и перед наступавшими ацерранцами образовался сплошной строй, ощетинившийся лесом копий.

В расстроенных рядах ацерранской милиции и добровольцев, предводимых храбрым Сервием Вибеллием, наступило замешательство.

Минуций, пришпорив коня, выехал на видное место и подал своим знак к наступлению.

Сплошная фаланга, всколыхнув копьями, тронулась вперед. Но до сражения дело не дошло. Привыкшие усмирять вооруженных одним дубьем отчаявшихся невольников каратели при виде правильного строя не выдержали и, не дожидаясь кровавой развязки, обратились в позорное бегство.

Они убегали, на ходу бросая щиты и копья.

— Римляне!.. Римляне! — то и дело раздавались их испуганные голоса.

В какое-то мгновенье им действительно показалось, что перед ними настоящие римские легионеры.

Наблюдая картину безудержного бегства неприятеля, Минуций от души смеялся.

Он сам не ожидал, что его рабы своими римскими доспехами и оружием нагонят на врагов такого страху.

Вдогонку за ацерранцами устремились резвые юноши из легковооруженного отряда.

Минуций напутствовал их криками, чтобы они преследовали бегущих до самых ворот города, хватая и разоружая пленных. Преследователи с этим успешно справлялись. Они не только разоружали захваченных неприятелей, но и заставляли их снимать с себя всю одежду, которую тут же забирали себе, а взамен отдавали им свои грязные лохмотья. Никто из ацерранцев не оказывал сопротивления, но сгоряча было убито несколько человек, в том числе старик Вибеллий, лошадь которого во время общего бегства попала ногой в глубокую рытвину и упала. В это время набежала толпа рабов, узнавших своего жестокого господина и немилосердно избивавших его до тех пор, пока он не испустил дух.