Литмир - Электронная Библиотека

Она не знала, сколь коварна вултурнская пойма во время разлива. Очень скоро путь ей преградила глубокая и широкая протока. Ювентина решила обойти ее, повернув направо.

Она шла быстро, ступая босыми ногами по густой мягкой траве. Через полчаса она вышла на дорогу и, обрадовавшись, почти побежала по ней, вполне уверенная, что идет в нужном ей направлении, но радость ее была преждевременна.

Найденная ею дорога пересекала обширную луговую пойму, залитую водой. Ювентина долго шла по колено в воде, думая, что идет по дороге. Когда же она выбралась на сухое место, то поняла, что дорога ею потеряна. Кругом были труднопроходимые заросли кустарника и непроглядная мгла.

Она окончательно заблудилась и даже не могла точно определить, в какой стороне река.

В отчаянии Ювентина пошла вперед наугад, поклявшись себе никуда не сворачивать, если на пути будут попадаться водные преграды, которые она решила преодолевать вброд или даже вплавь.

Непрерывная и быстрая ходьба немного согрела ее. Она больше не дрожала. Пробираясь сквозь заросли, она вскоре натолкнулась на протоку и перешла ее, утопая по грудь в воде.

Потом Ювентина долго шла, продираясь вперед сквозь густой колючий кустарник, и в кровь исцарапала себе руки и плечи. В одном месте она зацепилась туникой за сучок и оборвала завязки на левом плече. Теперь туника едва держалась на одном правом ее плече.

Когда она вышла на более открытое место, ей показалось, что вокруг стало немного светлее. Подняв вверх глаза, она увидела, что небо немного расчистилась от туч. В разрывах между ними сверкали звезды.

Но видимость ухудшалась из-за сгущавшегося тумана.

Ювентина устала. У нее почти не оставалось надежды на то, что ей удастся вовремя добраться до лагеря и предупредить Ламида о черной измене Аполлония. Проклятый акарнанец наверняка уже действовал. В отсутствие Минуция «префект претория» был почти полновластным хозяином в лагере. От этих мыслей Ювентину душили слезы бессилия и отчаяния…

Она еще долго блуждала по пойме, пока снова не вышла на дорогу.

В это время взошла луна, освещая окрестности своим неясным светом.

Ювентина не знала, но чувствовала, что приближается рассвет. Тучи отступили к горизонту, луна светила ярко, но туман продолжал сгущаться, и вскоре Ювентина, двигавшаяся по дороге, ничего уже не видела перед собой дальше нескольких шагов.

Вдруг она остановилась. Совсем рядом она увидела проступавшие из тумана высокую башню и зубчатую стену.

Сердце Ювентины забилось радостью и надеждой.

Вскоре она догадалась, что вышла прямо к пересечению Латинской и Аппиевой дорог перед самыми въездными воротами Казилина.

Заметив, что начало светать, она заторопилась.

По тропинке, тянувшейся вдоль крепостной стены, она беспрепятственно добралась до берега реки. Под слоем густого тумана ее поверхность была почти невидима.

Здесь берег был высокий, укрепленный дамбой на большом протяжении. Ювентина скорым шагом прошла около двух стадиев вверх по течению реки. Для большей верности можно было пройти еще дальше — она боялась, как бы быстрое течение не занесло ее в самый город.

Но Ювентина не хотела больше терять ни минуты.

Цепляясь руками за прибрежные кусты, она спустилась к воде, вошла в нее по пояс, глубоко вздохнула и, подавляя страх, поплыла наперерез течению.

На этот раз она переплыла Вултурн быстрее и увереннее.

Выбравшись на берег, она бросилась бежать, стараясь унять дрожь, сотрясавшую ее тело. Внезапно судорога свела ей ногу в бедре, и она упала, кусая себе руки, чтобы не закричать во весь голос от нестерпимой боли.

Ювентина легла на траву и обеими руками растирала бедро, пока не утихла боль.

Потом, слегка прихрамывая, Ювентина пошла дальше.

Восток уже розовел сквозь плотный туман.

Вдруг впереди нее послышались приглушенные мужские голоса. Под ногами идущих хрустели сухие ветки, несколько раз отчетливо лязгнуло железо.

Ювентина остановилась, замерев на месте. Это мог быть дозор восставших. Но вскоре она услышала обрывки фраз, произнесенных на чистой латыни, и поняла, что это враги.

Шум шагов и голоса, постепенно удаляясь, стихли.

Ювентина снова двинулась вперед.

До нее стал доноситься отдаленный и грозный гул. Сердце ее учащенно забилось. Шум становился все отчетливее и уже не мог ее обмануть: в излучине Вултурна шло ожесточенное сражение…

В три часа пополуночи в Капую привезли Минуция.

Связанного, его грубо стащили с коня и повели к Лукуллу, который совещался со своими командирами и ожидал вестей от Деметрия в упомянутой выше таверне «Матерь Матута».

Появление пленника вызвало среди собравшихся в таверне бурю мстительного торжества и благородного негодования.

— Наконец-то тебя сцапали, мерзавец! — гневно раздувая ноздри, крикнул Кассий Сукрон. — Скоро и всему твоему гнусному сброду придет конец!

На Минуция, бледного, поникшего и безмолвного, смотрели с презрением и злорадством.

Его наперебой оскорбляли, называя предателем, «венценосцем подлых рабов» и «собачьим императором».

— Будь моя воля, — сказал, обращаясь к претору, Гней Клептий, — приказал бы распять негодяя перед самыми Флувиальскими воротами на радость идущим в бой солдатам. Пусть они полюбовались бы, как пляшет на кресте этот подонок!

Лукулл, с брезгливым любопытством разглядывавший плененного врага, чуть приметно улыбнулся и возразил легату:

— К сожалению, мой Клептий, я не могу позволить себе и всем вам такого удовольствия. Я уже говорил тебе… слишком уж много у меня недоброжелателей в Риме. А ну представь, как какой-нибудь законовед из окружения Мария обвинит меня в том, что я подверг казни без суда римского гражданина[438]? Прощай тогда все мои надежды и чаяния на будущее консульство! Нет, я буду осторожен и отвезу этого молодчика в Рим — пусть там делают с ним, что захотят.

Немного подумав, Лукулл приказал провести пленного вождя рабов по главной улице города, заполненной солдатами.

Слух о том, что Минуций схвачен живым, мгновенно облетел Капую.

Когда его под усиленной охраной повели в тюрьму по Альбанской улице, солдаты кричали ему со злобой и яростью:

— Попался, оборотень!

— Подлый изменник!

— Царек гнусного отребья!

— Погоди, будут тебя клевать стервятники на Эсквилинском поле!..

Солдаты грозили пленнику копьями и бросали в него огрызками яблок…

Ближе к рассвету в город прискакал посыльный от Деметрия с сообщением, что путь от Капуи до Казилина свободен, так как все вражеские дозоры Аполлоний вернул в лагерь.

Лукулл тотчас отдал приказ к выступлению. Солдаты, выходя из ворот города, немедленно прекращали все разговоры и по возможности соблюдали тишину. Слышен был лишь топот множества ног и железный лязг оружия и доспехов.

Первую колонну из восьмисот капуанцев, куманцев и путеоланцев вел военный трибун Цезон Рабулей.

Отряды из Кал, Австикула и Комбультерии, что и было предусмотрено ранее, составляли вторую колонну. Вместе с ней отправился сам Лукулл, сопровождаемый охраной в составе ликторов, контуберналов и еще турмы всадников, но начальником колонны он назначил опытного и храброго центуриона гастатов Спурия Лигустина. Его воины должны были ворваться в лагерь мятежников через обращенные к Казилину главные, или преторские ворота, в которых поджидал римлян изменник Аполлоний с надежными помощниками, готовыми в любой момент перебить охранявших ворота часовых.

Третьей колонне под командованием Гнея Клептия предстояло скрытно подойти к декуманским (задним) воротам, где легата и его солдат поджидал Деметрий со своими люди, которые должны были по его знаку, не поднимая большого шума, снять находившуюся у ворот и ничего не подозревавшую охрану.

Старшему центуриону Кассию Сукрону было приказано окольной дорогой, чтобы не производить шума вблизи лагеря рабов, привести в Казилин двести всадников (городские дуумвиры обо всем были предупреждены заранее посланным к ним преторским гонцом и готовили своих солдат к вылазке), после чего двигаться через весь город на правый берег Вултурна. Там, как это было предусмотрено планом, Сукрон и его всадники должны были уничтожать и преследовать тех из мятежников, которые будут пытаться спастись вплавь через реку.

119
{"b":"813085","o":1}