Военные стратеги Рима быстро сообразили, как можно политически выхолостить и экономически эксплуатировать плодородные области, соединив главные судоходные участки крупных рек сетью дорог и разместив гарнизоны в стратегических точках[36]. Эта блестящая стратегия породила сложнейшую систему связей, непостижимую для провинциальных подданных Рима. Она превратила Британию в крепко связанную территорию, по которой можно было передвигаться с достаточной скоростью, что позволило Риму добывать ее минеральные сокровища, контролировать местное население, развивать торговлю и рынки, преумножать богатство: создавать Pax Romana.
Гористые или непокорные области – земли с тяжелыми глинистыми почвами, сухие меловые плато, закисленные холмы Уэльса, Пеннины, Северное нагорье, болота Восточной Англии, регулярно затопляемая долина Йорка, заброшенные торфяники северо-запада – были заселены не так плотно. Эти территории без определенной структурной принадлежности было сложнее разведывать и использовать. Иногда – с точки зрения римских армий – овчинка выделки не стоила: достаточно было построить несколько укреплений и дорог, отслеживать местную политику и демонстрировать свое присутствие. Порой когорты, патрулировавшие и усмирявшие эти спорные земли, сами получали хорошую трепку. Особое внимание римских властей привлекали районы, поставлявшие ценное сырье: соль из низинных болот Восточной Англии и соленых источников Западного Мидленда, свинцовые руды Пеннин и Мендип, железные руды и строевой лес Уилда и Дина, олово из Корнуолла, медь и золото из Уэльса.
Расположение и внешний облик поселений, выявляющихся в мозаике природных и искусственных ландшафтов различных областей, прекрасно соответствовали местной культуре и окружающей среде и были достаточно традиционны. В менее плодородных холмистых землях, где под рукой в изобилии имелись лишь камень, торф и вереск, мы обнаруживаем брохи[37] (broch), дуны[38] (dun) и кранноги (crannog)[39], корнуолльские «круги»[40], «террасные поселения»[41] (scooped settlements) на склонах Чевиот-Хиллс (Cheviot Hills), постройки из камня и круглые дома с торфяными стенами: как правило, несколько строений ставились по кругу или на прямоугольной площадке, но не были частью более крупных структур типа деревни. Жившие в этих поселениях семьи или группы близких родственников, связанные с соседями социальными и семейными узами, поддерживали связь с теми, с кем, по их мнению, были в родстве, и отделяли себя от тех, кого не считали родичами.
Многие общины, адаптируясь к сложным климатическим и природным условиям, практиковали полукочевой образ жизни: в холодное время года жили кучно в долинах, а летом перебирались на горные пастбища. Один из лучших источников наших сведений о материальной культуре тех мест, начиная с позднего железного века, – летние жилища элиты – кранноги, разбросанные по озерам нынешних Шотландии и Уэльса, а также знаменитые озерные деревни сомерсетских пустошей. Дома на сваях, соединенные с берегом деревянными мостками, построенные исключительно из органических материалов, прекрасно сохранились в анаэробной среде под водой после того, как были заброшены. Они дают поразительную картину жизни своих обитателей: постели и паразиты, инструменты и кухонная утварь позволяют судить о местном рационе и приемах ремесла, доказывая, что отсутствие дорогого стекла, роскошной керамики и каменных стен вовсе не обязательно свидетельствует о бедности – скорее об умелом использовании местных природных ресурсов.
На карте римской Британии ясно виден контраст между тем, что можно считать «романизированной» зоной с дорогами, укреплениями, виллами, городками, колониями и цивитатами, и территориями контроля и принуждения, где эти чудеса отсутствуют или редки. Центральные области римской Британии условно включают в себя земли к востоку от йоркширской реки Уз, к юго-востоку от реки Трент, к востоку от рек Паррет, Уай и Северн (за исключением Уилда в Кенте и Суссексе). Здесь имперским властям удалось превратить бриттов в римлян. Для остальных обитателей острова – то есть для жителей большей части Британии – Рим оставался просто далекой силой (которую, впрочем, нельзя было игнорировать): порой он давал о себе знать нежеланным военным, судебным или фискальным присутствием, порой был источником полезных связей, богатств и материальных благ. Раскапывая поселения на этих территориях, археологи для датировки объектов часто полагаются на случайные находки «римских» артефактов, соответствующих определенным периодам римской оккупации. В остальном же мы наблюдаем очевидную преемственность в архитектуре, экономике и социальных практиках с конца железного века до раннего Средневековья.
Между полностью романизированными бриттами и со-обществами, целиком сохранившими традиционный местный уклад, находилась «пограничная зона» – местные сообщества, выступавшие в качестве императорских подданных и союзников лишь время от времени. Они поддерживали тесные контакты и с империей, и со своими более консервативными соседями, что позволило им сформировать собственные намеренно двойственные позицию и идентичность. Они получали выгоду от взаимоотношений с Римом и в то же время сохраняли надежное положение в местном лагере.
На территории нынешнего Нортумберленда, где плодородные вулканические холмы и торфяные болота резко контрастируют с обширными ледниковыми долинами и гостеприимными равнинами побережий, римляне нашли союзников – племена, которые они называли селговами (selgovae) и вотадинами (votadini). На краткое время – в ходе амбициозных военных кампаний I и II веков н. э. – эти народы оказались в подчиненном положении. Однако бо́льшая часть плодородных земель и богатые запасы минерального сырья находились южнее, и с середины II века линия военных укреплений, отделявшая область имперского контроля от остальной Британии, проходила по Адрианову валу. После этого несколько племен, живших к северу от Адрианова вала, договорились о выгодном для себя статусе федератов (foederati). Большое количество поселений, от которых на пастбищах Чевиот-Хиллс сохранились остатки валов и каменных стен, свидетельствует об их процветании в период римского владычества – как и аналогичные сооружения в более южных районах.
Роскошь на сваях: восстановленный кранног на Лох-Тэй (Пертшир)
В Гривз-Эш (Greave’s Ash), в верховьях долины реки Бримиш (Bromic в самых ранних источниках), расположены два близко соседствующих поселения с круглыми домами и аккуратными загонами для скота. Дороги и тропы расходятся от них к десяткам хуторов на холмах среди пашен и ухоженных пастбищ. Климат здесь на редкость благоприятный: с раннего утра и в течение всего длинного летнего дня юго-восточные склоны освещаются солнцем, вулканические почвы богаты и плодородны, хорошо дренированы, легко возделываются плугом или мотыгой. Обнесенные валом комплексы с остатками круглых каменных оснований множества домов, хранилищ и мастерских – видимо, построенные в расчете на «большие семьи»[42], – в окружении возделанных полей и тучных пастбищ, разграниченных изгородями, представляют собой очевидный пример значительного вмешательства в природный ландшафт и, соответственно, свидетельствуют о процветании местного сообщества. На склонах Чевиот-Хиллс хорошие пастбища. Долина реки Бримиш на востоке становится более сухой по мере того, как гряда холмов спускается к естественной гавани в бухте Бервика, откуда римская дорога, ныне известная как Дорога Дьявола (Devil’s Causeway), вела к укреплениям и городам Адрианова вала. Можно предположить, что местные жители поставляли излишки мяса, шерсти и зерна гарнизонам, стоявшим в крепостях вала[43]. Они могли также продавать ремесленные изделия в Кории (Coria, совр. Корбридж в долине реки Тайн), предположительно столице цивитата, и в других городах. Местные торговцы, будучи по определению варварами, были вынуждены отстаивать очереди на въезде в империю. Любопытное собрание находок из нортумберлендской деревни Грейт-Уиттингтон (Great Whittington), всего в миле от Адрианова вала, позволяет предположить, что там находилось нечто вроде перевалочного пункта, где гуртовщики, торговцы, просители, послы и путники, утверждавшие, что они якобы римские граждане, должны были останавливаться и доказывать свою благонадежность перед тем, как им будет позволено проехать[44].
