Кроме того, и этот комплекс ему был нужен постольку-постольку. На коротком расстоянии он элементарно мог изменить состав крови своего противника, или углерод в клетках заменить, например, на кремний. Он иногда баловался этим с различными зверушками. На подоконнике в его кубрике стояло около десятка, исполненных таким образом, статуэток всяких гадов, чрезмерно агрессивных, но слишком глупых порождений Химеры.

Лозоходец не боялся ничего и никого. Ему никто не мог причинить вреда, даже если бы очень захотел. Разумеется кроме него самого. Но он имел принципы. А принципы – дело серьезное.

Он никогда не применял свою силу против того, кто не нападал на него. Люди, разумеется, даже не пытались это делать. Именно поэтому коллекция на подоконнике состояла именно из очень злых, агрессивных и часто ядовитых созданий Химеры.

Он никогда не вмешивался в управление фортами.

Он никогда не произнес ни одного слова ругани.

Он никогда не отказывал, когда его просили о помощи.

Он никогда, ничего, не просил взамен.

Он всегда держал данное слово.

И был до щепетильности честен при заключении сделок, хотя заключал их очень редко.

Всего однажды он попросил у Полковника буровую капсулу и вернул ее в целости и сохранности, пригнав взамен бесхозное стадо коров на территорию Форта, увеличив тем самым запас воды Форта на треть.

Полковник именно поэтому взял Лозоходца в спутники Аэлиты. Надежнее защиты на Химере просто не существовало.

Аэлита

– Гоша, Гарик, Гаречка – Пропела Аэлита и снова сделала движение, словно гладит кого-то по щеке.

– Фффу – Гоша, да ты не бритый. Она понизила голос.

– Конечно не бритый. Я сегодня убил сто монстров и двести взял в плен. У меня просто не было на это времени.

– Господи. – Простонала Аэлита. – Он, что такой тупой? Он, что не видит? Он, что не понимает, что если его кто-то съест я – буду плакать?

– Сидел бы в форте и советовал папе, как жить дальше. Он же умный. Так ведь нет! – Аэлита сбросила одеяло. Подошла к шкафу и вытряхнула прямо на пол почти все его содержимое.

– Он меня увидит в этом. – Она подняла кружевное воздушное платье, которое сплел Жнец. Он практически ничего не весило. Выглядело так, что девушки Земли пешком бы пошли на Химеру, если бы была такая возможность.

Аэлита приложила платье к груди и подошла к зеркалу.

– Он пошел к Туманному морю. Это не Горный форт со своими пещерами-дворцами. Там в этом платье я буду выглядеть смешно.

Она бросила платье на пол, толкнула его ногой. Легкий комок переплетенных лент желез Жнеца поднялся к потолку и медленно осел, словно воздушный шарик.

Аэлита вытащила длинное иссиня-черное платье в блестках и снова приложила его к плечам. Над этим платьем работал Портной.

Аэлите многие делали подарки и делали с удовольствием, потому, что красивой девушке всегда приятно делать подарки и, разумеется, если она этому подарку рада, то ты получаешь удовольствие.

Портной сшил его из шкур Шакала, которые они бросали в своих воронках, когда кого-то выпивали. Только шкуры и ничего больше. Внутри они были пустыми как высохшие колодцы земных пустынь. Как он их резал на куски оставалось загадкой, потому что прочнее материала, чем шкура Шакала на Химере просто не существовало.

Лекарь пытался делать анализ на предмет состава материала этих скафандров-шкур, но, совсем запутавшись в длиннющих молекулярных цепочках – плюнул и больше никогда этим не занимался. Больше всего состав шкур Шакала был похож на сверхпрочный углепластик и, на удивление многих, не относился никаким местом к биоматериалам.

Портной умел все. Шить платья. Изготовить потрясающей красоты головной убор. Смастерить доспехи, которые невозможно было пробить лазером. Сшить из остатков материала Фрэнки, например. С ним он возился особенно долго. Он хотел себе создать домашнее животное, но получилось не совсем то. Интеллект того, что он сотворил, оказался выше интеллекта многих жителей любого из фортов. Поэтому он отпустил его в некую условно, самостоятельную жизнь.

Фрэнки часто приходил к Портному и долго беседовал с ним. У него проявился интерес к литературе, а только у Портного оставалось, что-то, что можно было считать литературой. Ветхие из осыпающегося пластика томики Булгакова, Толстого, Стругацких.

Фрэнки часто уходил ночью в пустыню на охоту. Он не брал с собой ни оружия, ни брони. Все было в нем самом. Приходил сытым и довольным. Кого или что он там вкушал, оставалось загадкой для всех. Никаких остатков или того, что можно было бы использовать на благо жителей форта, он не приносил. Ему всего хватало. И торговлей или меной он не занимался.

Так вот. Блестящее, черное платье Аэлиты не могла пробить мегаватная лазерная пушка. Оно являлось одновременно и платьем и броней. Но открытые плечи, глубокое декольте, длинный шлейф сводил на нет все преимущества материала.

Аэлита обладала замечательной фигурой, со всеми признаками набирающим очарование молодой девушки, и попросила Портного сделать открытыми плечи, и декольте опустить достаточно низко.

Аэлита покрутилась перед зеркалом. Выпятила нижнюю губу и тоже бросила платье на пол. Платье с тихим шелестом, струясь, словно нефть стекло вниз. Аэлита свернула его и положила в шкаф, прихватив по пути, платье Жнеца, и целый ворох, нарядов, на которые она даже не хотела обращать внимания.

Села перед зеркалом по-турецки, скрестив ноги. Потом решительно поднялась, тряхнула шевелюрой и вытащила из-под кровати большой черный чемодан с таким же кривым красным черепом на крышке. Чемодан был обычным, без всяких кодов и мелодий. Она расстегнула два тугих ремня и перевернула чемодан вверх дном.

Тот, кто идет в пустыню Химеры, должен носить доспехи, а не кружевные платья. А в этом чемодане Аэлита держала именно их. Разумеется, Портной постарался сделать их не только прочными, но и красивыми.

Аэлита надела вначале шлем с крыльями над ушами. На голени надела щитки, защелкнула замки. Повертелась перед зеркалом. Потом достала два японских кинжала Сай, изготовленных из жвал Жнеца. Крутанула их так, что в каждой из ладошек юной леди оказалась блестящая тарелочка, и лихо всунула их в специальные ножны-зажимы на щитках голеней.

Потом, вздохнув, натянула тунику, которую для нее изготовил Жнец, поверх надела панцирь, щитки на руки и подпоясалась юбочкой, состоявшей из переплетающихся сверхпрочных пластин, доходящих до колена. Она покрутилась перед зеркалом, и оказалась собой вполне довольна. Затем нахмурилась и наклонилась над черным чемоданом с черепом. Повернула едва заметные замочки и открыла второе, скрытое дно чемодана. Достала, угловатые черные вороненые запчасти и ловко собрала из них пистолет-пулемет со снайперской оптикой и подствольным гранатометом. Передернула затвор. Заглянула в ствол. Внимательно осмотрела его со всех сторон. Достала из патронташа на поясе длинный желтый патрон. Ловко засунула его в патронник и подошла к небольшому, размером всего лишь с ее голову окну.

Размеренно вздохнув, она положила оружие на подоконник и припала к оптике.

Осмотрела стены форта. Подняла ствол чуть выше. Внимательно рассмотрела хижину Портного и прицелилась в крест, который был нарисован на флажке, болтавшемся на тонкой, но прочной спице штандарта.

Портной, уважал себя и любил. Его бы воля он из себя одного создал бы целое государство. Он не жил в форте, а сотрудничал с фортом. Аэлите нравился Портной, вполне приличный гуманоид, только с фиолетовой кожей с цепочками белых пятен татуировок, которые на Мурраве – родной планете Портного значили, что-то очень важное. Но флаг и особенно крест ее раздражали.

Она затаила дыхание и прицелилась в крест на штандарте. Плавно нажала спуск. Приклад мягко вдавился в плечо, а в самом центре трепещущего креста на флаге Портного образовалась небольшая аккуратная дырочка.

Аэлита осталась собой очень довольной. Достала из чемодана около десятка обойм, рассовала их по карманам панциря. Один лихо забила в коробку своего оружия. Набросила на плечи патронташ-крест, в котором плотно сидели осколочные гранаты.