Кэмрон кивнул:

— Уточни.

— Между Ранзи и Горнтом. Мне нужно иметь возможность по воде переправлять людей и оружие, следить, что происходит в Бей'Зелле, и в то же время не удаляться слишком от гор Ворс.

— У моего отца... — Кэмрон запнулся, — у меня есть небольшое поместье, расположенное немного севернее Ранзи. Там достаточно земли, есть и служебные постройки, которые можно переделать под бараки. Торопа протекает по территории соседнего имения.

— Сколько туда ехать верхом?

— Три дня. Два, если менять по пути лошадей.

— Пойдет.

Они дошли до конца рынка. Здесь продавали соленую и копченую рыбу. Райвис остановился купить копченой селедки. Он дождался, пока продавец подогреет очищенную от костей рыбу на жаровне, и попросил разделить ее на две порции.

— Побольше соли и перца, — предупредил Райвис, когда продавец начал заворачивать рыбу в свежие листья, — и, пожалуй, положите сверху кусочек масла.

Рыбак с восторгом кивнул. Он рад был угодить разборчивому клиенту.

— Господин понимает толк в копченой рыбе. А не добавить ли еще чесночку и петрушки?

Райвис провел пальцем по шраму, подумал с минуту.

— Только петрушку. Чеснок отобьет аромат дыма.

Торговец с низким поклоном протянул Райвису два свертка. Райвис поблагодарил и расплатился. Потом он обернулся и поманил охранников Кэмрона.

— Господа, — обратился он к ним, — возьму на себя смелость предложить вам легкий завтрак. — Райвис с улыбкой протянул им свертки с аппетитно благоухающей селедкой. Охранники обеспокоенно оглянулись на Кэмрона, но искушение было слишком велико; руки их сами собой потянулись к предложенному лакомству.

Кэмрон с неудовольствием глядел на эту сцену.

Не обращая на него внимания, Райвис продолжал улыбаться охранникам.

— Так что вы, ребята, кушайте спокойно и купите себе еще кувшинчик пива. — Он сунул одному из охранников серебряную монетку. — Не успеете оглянуться, как мы с Кэмроном уже вернемся. Нам надо обсудить одно дельце.

— Господин... — начал было старший их охранников.

— Все в порядке, Скрип, — перебил его Кэмрон, — делайте, как он сказал. Я вернусь примерно через час.

Солдаты дружно кивнули и с аппетитом принялись за рыбу. Райвис попрощался с ними наклоном головы, помахал рукой торговцу и вывел Кэмрона за ворота рынка.

— Может, ты объяснишь, что это все значит? — спросил Кэмрон, когда они по сводчатой галерее начали спускаться к западной гавани.

— Твои люди действуют мне на нервы. — Под сапогом Райвиса хрустнула раковина моллюска. — С таким же успехом мы можем прогуливаться в сопровождении городского глашатая с колокольчиком. Две стычки с гонцами Изгарда за два дня — с меня хватит.

В порту Райвис увлек Кэмрона прочь с людной набережной к нищим лачугам, теснившимся у самого моря.

— Тебе тоже следует соблюдать осторожность. Изгард решил не убивать тебя вместе с отцом, но он может и передумать. Как только он узнает, что мы с тобой начали собирать войско, по твою душу немедленно будут посланы самые ловкие гонцы.

Кэмрон резко повернулся к нему и воинственно взъерошил волосы:

— Я не боюсь Изгарда и его людей. Я не стану прятаться от них под кровать, как испугавшийся темноты ребенок.

Впервые Райвис видел Кэмрона при дневном свете и был поражен: юный вельможа казался по крайней мере на пять лет моложе, чем в полумраке апартаментов Марселя Вейлингского. Райвис хотел было ответить, что только круглый дурак не боится Изгарда Гэризонского, но вместо этого сказал:

— Изгард наверняка решит, что ты претендуешь на его трон.

— Пусть думает, что угодно. Отец никогда не претендовал на гэризонский престол. И я намерен следовать его примеру. Речь идет не о борьбе за власть, а о мести. — Кэмрон пошел быстрее.

— Значит, — Райвис шагал с ним в ногу, — пока Изгард не покушался на твою семью, ты спокойно мирился с его существованием?

Кэмрон сжал кулаки.

— Свергнуть короля и занять его место — не всегда одно и то же. Мой отец имел не меньше — больше — прав на гэризонский престол, чем Изгард. Берик Торнский был троюродным братом покойного короля. По происхождению, по крови мы выше Изгарда, но Торны никогда не искали власти и от Гэризона хотели одного — мира.

Райвис прикусил шрам на губе.

— Вот оно как. Впрочем, мне трудно представить, чтобы добрый гэризонский народ позволил герою битвы при горе Крид стать королем. Сколько гэризонцев там погибло? — Райвис говорил легким тоном, нарочно прикидываясь несведущим. — Тысяч пятнадцать — двадцать?

Кэмрон развернулся и нанес Райвису удар в челюсть. Райвис ожидал этого — он сознательно подстрекал Торна, — но не предполагал, что удар будет таким сильным. Он не пошатнулся, но голова его откинулась назад.

Две пожилые дамы в черных шалях и шляпках испуганно прыснули от них на другую сторону набережной, как муравьи от огня. Усатый грузчик остановился и, подбоченившись, стал ждать продолжения. Убедившись, что Райвис не намерен ответить ударом на удар, он сплюнул и пошел дальше.

— Не смей говорить мне про гору Крид, — сверкая глазами, крикнул Кэмрон. — Ты понятия не имеешь, каково тогда было отцу. Память об этой битве и жгучее раскаяние преследовали его до последнего вздоха. Он принял бой, потому что больше некому было сделать это и потому что присягал на верность королю Рейза, а не потому, что рвался к власти. К тому времени он уже отказался от всяких притязаний на гэризонский трон.

Райвис чувствовал во рту вкус крови. Это напомнило ему тот день, семь лет назад, когда удар кинжала рассек его нижнюю губу. Горький резкий привкус был совсем такой же. Он отер выступившую в углу рта кровь.

— Ты прав. Мне не следовало упоминать о горе Крид. Прости. — На Райвиса вдруг снизошло непривычное спокойствие. Казалось, что ничто на свете не стоит драки.

Он заглянул в серые глаза Кэмрона. Презрение, укор, гнев не могли скрыть светившегося в них глубокого горя. И Райвнс понял это, узнал в глазах юноши собственные чувства. С тех пор прошло столько времени, случилось столько разных событий, а он все не мог забыть.

Их отцы умерли неожиданной, насильственной смертью, были убиты в собственных постелях. И оба дорого продали свою жизнь. Быть может, у них с Кэмроном не так уж мало общего.

Над их головами в безоблачном синем небе кричали чайки. Море, ярко-голубое, сверкающее у берега, на горизонте превращалось в темно-фиолетовую, тускло мерцающую полосу. Корабли всех размеров теснились в бухте. Восточный ветер, ясное небо, деловитая суета в гавани — типичное бейэеллское утро.

Что это? Кэмрон хочет ударить его еще раз? Райвис быстро повернулся, занес кулак... Кэмрон протягивал ему руку.

Райвису стало стыдно за свой жест, вызванный отработанным за много лет защитным рефлексом. Но Кэмрон сделал вид, что ничего не заметил, и, глядя Райвису прямо в глаза, просто сказал:

— Я принимаю твои извинения, Райвис из Бурано. И признаю, что я тоже погорячился.

Райвис с горечью подумал, что никто еще не отказывался принять руку, протянутую Кэмроном из Торна. Он подавал ее в самонадеянной уверенности, что поступает как честный человек с честными намерениями. И внезапно Райвис услышал внутренний голос, советующий проучить Кэмрона, не жать ему руку, убить его, повернуться и уйти прочь, сбить с юнца хоть гран этой невыносимой спеси.

Но другой голос — не тот, что откликнулся на соленый вкус крови во рту, а голос, не звучавший уже много лет, заглушенный тысячами бедствий и предательств, давно замолчавший голос, вновь вызванный к жизни горем в глазах Кэмрона, — велел Райвису принять протянутую руку. Причинив друг другу новую боль, они ничего не выиграют.

Райвис пожал руку Кэмрона и сказал себе, что, в конце концов, этот человек платит за услуги звонкой золотой монетой и нет смысла продолжать ссориться с ним. Но когда Кэмрон положил руку ему на плечо и снова заглянул в лицо своими глазами, серыми и живыми, Райвис почувствовал, что эта ничтожная ложь, придуманная им для собственного успокоения, никому не нужна. Ведь действительно приятно чувствовать на своем плече теплую руку другого человека и знать, что вы объединены общим делом, что судьба предназначила вам сражаться бок о бок.