Ласковые, почти невесомые, поцелуи убивали меня. Я с трудом сдерживался, чтобы не схватить ее за волосы, проталкивая член в горло. Почему в меня все время вселялось это безумие? Я становился с ней совершенно диким, каким-то припадочным озабоченным придурком.

Собирая последние силы, я простонал:

— Детка, пожалуйста.

Аня не стала меня мучить. Ее рот обволакивал медленно, поглощая меня, а потом она сразу взяла темп, помогая себе рукой, крепко сжимая губами. Я скулил, как пес, лупил ладонями по кафелю и ругался, как моряк. Оргазм мчался на меня, как гребаный метеорит, и я понятия не имел, как остановить или хотя бы отсрочить разрядку.

Успокаивало только то, что сейчас точно не время, чтобы смаковать ее рот. Аня отпустила меня, пососала набухшую головку, провела по ней языком, улыбнулась, запрокинув голову. Наши взгляды встретились. Ее довольный и игривый, а я наверно смотрел как слепец, черными пустыми глазами, не помнящий себя от желания кончить.

И тут она подписала мне приговор, сказав:

— Кончи для меня, Алекс.

Ее рот снова завладел мной. Я не сдержался и обхватил ее затылок, чтобы несколько раз толкнуться вперед, а потом замереть.

Аня вдохнула носом и приняла все, что я ей дал, сглотнула и стала медленно, мучительно медленно, скользить губами по члену, едва касаясь, но не отпуская.

Кажется, я стоял, не двигаясь минуты две. Она сама поднялась первая, настроила душ ливнем и смыла с нас обоих остатки мыльной пены.

Я очнулся как раз, чтобы помочь ей выйти и вытереться. Наша постель была не самой свежей после потной ночи, и я унес Аню в соседнюю спальню.

Она была прекрасна с мокрыми волосами, еще чуть бледная, но с игривым блеском в глазах. Я сунул ей градусник. Температуры не было, слава богу. Совесть меня отпустила.

— Я хочу есть, — заявила Аня, окончательно радуя меня. Аппетит самый лучший путь к здоровью. — Вчера был суп? Очень вкусный. Хочу еще.

— Я принесу.

Поцеловав ее в лоб, я спустился вниз. Разумеется, Аня заскучала и не стала дожидаться меня в спальне. Уже через десять минут мне пришлось настоять, чтобы она устроилась в гостиной на диване, пока я заканчиваю с едой. Слава богу, уговаривать не пришлось.

Мы вместе поели в гостиной. Оказывается, был уже почти обед, и я сразу заказал еду в местном ресторане, чтобы ничего не готовить на ужин.

— Дани уехал, да? — догадалась Аня почти сразу.

— Да, я отправил его в Париж. Нужно продать клуб, чтобы не мотаться в Европу по сто раз в сезон.

— Значит, эти клубы, они общие? — продолжала она спрашивать, водя ложкой в чаше с супом.

— Да, Энни. У нас с Дани все общее теперь. Студия, клубы…

— Девушки, — подсказала она, улыбаясь.

— Отчасти.

— Ну как же?

— Это чаще его девушки, Энни. Я лишь… Скажем так, присматриваю.

Она покивала.

— Да, понимаю. Это из-за того случая в Шато Мармон?

— Он рассказал тебе?

Аня кивнула. снова Это было неожиданно. Даниэль никогда не обсуждал ни с кем тот случай. Он не помнил и, думаю, боялся, что-то вспомнить. Хотя я был уверен, что девица устроила сцену ради денег, но это не отменяло безумия в наркотическом угаре.

— Вы давно знакомы? — сменила Аня тему на нейтральную.

— Кажется, всю жизнь. Хотя — нет, конечно. Со школы. Мать Даниэля вышла замуж за американца, переехала из Испании в Калифорнию. Дан не был близок с отцом, кажется, поэтому согласился уехать с матерью.

— Да, он говорил, что они близки. Хотя вот так все бросить уже в сознательном возрасте. Да и срывать ребенка из школы, из страны…

— Нет, она молодец, Энни. Дан сам принял решение переехать, а Тереза обеспечила ему лучшие условия. Ее муж оплатил хорошую школу.

— В которой учился ты?

Она слишком проницательна.

— Да. Правда, мой отец не был в восторге, что я дружу с малолетним голодранцем. И еще меньше он обрадовался, когда мы с Даном начали вместе писать песни.

Аня поставила на столик чашу и подвинулась ко мне ближе.

— Я видела, что ты автор музыки. Что в этом плохого?

— Ничего, пожалуй, но для хозяина студии звукозаписи это немного подозрительно. Отец думал, что Даниэль притерся ко мне специально для протекции. В общем, именно этого мы и хотели, но получили категорический отказ. Я бросил музыку и пошел учиться экономике, а Даниэль пел в барах, пока его не заметил продюсер. Он очень быстро стал знаменит.

— Я думала, это все ты.

— Нет. Ко мне он пришел потом, когда уже имел славу и деньги, но ему совсем не нравилось отдавать большую часть гонораров продюсеру и студии. Наша студия к тому времени сделала несколько не самых лучших ставок на дебюты, и большую часть доходов приносили именно клубы, которыми я занимался. Дан предложил себя и хорошее денежное вливание за мои услуги продюсера и автора. Я к тому времени уже оброс собственными связями и опытом, но все равно, Дан, можно сказать, вытащил мою семью из задницы. Тогда как его мы туда почти намеренно загнали.

— И теперь вы всем владеете на равных?

— Да, это было моим условием. Мы работаем вместе, все делим поровну. Пассивный и активный доход, обязанности, права и…

— Девушек, — закончила Аня, хихикнув.

Я не удержался, ущипнул ее за бок, а потом и вовсе усадил на колени. Она идеально устроилась в моих объятиях.

— Кажется, кто-то идет на поправку, — подметил я, целуя ее в уголок губ.

— Я же сказала, мне лучше. Никогда не болею долго.

Она заерзала, но я тут же сжал ее попку, не позволяя манипулировать таким образом. Аня простонала.

— Неужели не получится соблазнить тебя сегодня?

— Сегодня точно — нет, дета. Ты нужна мне живой и здоровой. Для этого точно лучше денек отдохнуть. Врач советовал покой.

Она смешно сморщила нос, но спорить не стала. мы просто болтали и смеялись, сидя на диване, посмотрели фильм, новости и снова говорили. С ней было так уютно и легко. Я обнимал Аню и воровал иногда краткие поцелуи, а она недовольно постанывала, давая понять, что готова на большее.

Ближе вечеру доставили еду. Я разжег камин, и мы перебрались на ковер с высоким ворсом, объедались и смотрели на огонь. Аня решила снова поговорить о нас, и меня это не злило, как ни странно.

— Значит, ты стал третьим в связке ради Дани. Присматривал за ним?

— Да, изначально. Его терапевт советовал сосредоточиться на сильных эмоциях, изучить доступные и полезные удовольствия. Для Даниэля это оказался секс втроём. Но я все чаще ловил себя на мысли, что мне это не нравится.

— Почему?

— Я родился в Лос-Анджелесе, Энни, и видел всякое, но очень редко встречал нормальные гетеросексуальные пары и отношения. Не знаю, как объяснить. Тех, кто не ищет развлечений на стороне, не хочет разнообразия или острых ощущений. Тех людей, которые просто…

— Любят? — подсказала она.

Я кивнул.

— Бред, наверно. Но я не очень большой фанат свободы. Мне интересна моногамия, как ни парадоксально это звучит. Я слышал, Россия в этом плане более консервативная срана.

Аня отрицательно покачала головой.

— Как посмотреть. Мне кажется, что по большому счету все то же самое. Просто масштаб разврата в нашей стране не принято афишировать.

Я захохотал, притягивая ее ближе и укрывая пледом плечо.

— Серьезно, Алекс, со мной работала женщина, которая встречалась по молодости с самым красивым мальчиком на курсе, но кроме нее у него была еще подружка. Иногда они занимались сексом втроем.

— Боже, ну и сказки, — фыркнул я. — В России? Ты шутишь.

— Это было еще при Советах, Алекс.

— Не верю.

— За что купила, за то и продаю.

Аня сбросила плед расстегнула пуговки на рубашке.

— Тебе жарко? Опять температура? — напрягся я.

— Нет, это из-за камина. Все в порядке.

Я поцеловал ее в лоб. Действительно, холодный. А вот щеки зарумянились, и глаза горели. Она опять задумала свести меня с ума? Или придумываю? Или просто окончательно свихнулся рядом с этой невероятной колдуньей.