Алексей глубоко вздохнул, собираясь открыть глаза и начать новый день. Странно, в его комнате никогда не пахло цветами! Осторожно открыв глаза, мужчина уставился в розовый потолок и сглотнул. И где это он?

Рядом кто-то сопел. Алексей перевел взгляд и подавился вопросом – среди вороха мелких подушек торчали разноцветные пряди, а чуть ниже из-под розового одеяла выглядывала аппетитная тугая попка. Хм, а где он вчера был? В клубе? Нет. Голова не трещит, и подробности охотно всплывают.

Его пригласила в гости семья Самсоновых. Павел Александрович – солидный мужик чуть за пятьдесят, его жена – почти ровесница, но ухоженная и энергичная дама, умеющая и себя подать, и мужа похвалить.

Беседа была важной, речь шла о слиянии некоторых активов, инвестициях и перспективном направлении в производстве. После минувших кризисов и пандемии нереально востребованными оказались красители. От типографских красок до порошковых смесей для принтеров и красильных камер. А у Самсоновых как раз было свое химическое производство.

Алексей же хотел вложиться в расширение, с тем чтобы часть продукции поступала на его мини-типографии, печатающие буклеты, рекламу и визитки, и на парочку уцелевших ткацких фабрик. Вот и обсуждали варианты и перспективы под хороший коньячок и великолепную закуску. У Павла Александровича были свои связи на Камчатке и доступ к свежайшей икре и рыбе.

В какой-то момент к ним присоединился мрачноватый, но вежливый подросток – сын Самсоновых. Сидел молча, ел много, пил морс и рассматривал гостя с каким-то нездоровым интересом. Когда он ушел, Алексей почему-то не помнил. И как он очутился в этой постели под розовым потолком – тоже.

Тут девушка рядом завозилась, подгребая под себя мелкие подушечки, потом встала и, не оглядываясь, и, кажется, не открывая глаз, поплелась к двери, ведущей, наверное, в ванную.

Алексей моментально вскочил, огляделся, схватил пиджак и пулей вылетел в другую дверь. Коридор, лестница, знакомый холл.

– Алексей Иванович, доброе утро! – Аглая Николаевна шла, наверное, в кухню и узрела гостя. – Что же вы уже убегаете? Без завтрака?

– Прошу прощения, Аглая Николаевна, спешу, дела!

– Хоть кофе выпейте! – просила вслед хозяйка, но Алексей спешно откланялся, благо его машина стояла у крыльца.

Добравшись до дома, он привел себя в порядок, поморщился, осознав коварство коньяка, а потом полез в папку, собранную его службой безопасности на семейство Самсоновых. Ага. Кроме сына-наследника есть еще и дочь. Очаровательная девица двадцати пяти лет. Барышня мила, недавно окончила университет, не замужем. И попка у нее хороша, и лицо приятное. Серая мышка, конечно, но с пятьюдесятью процентами акций он бы взял и пострашнее кого. Решено. Сегодня же встретится с Самсоновым на ланче и обсудит вопрос слияния и женитьбы!

– Женька, ты с ума сошла?

Юлька ошарашенно смотрела на подругу. Та заявилась к ней домой нетрезвая, в грязной одежде, с размазанной по лицу косметикой.

– Мне плевать! – громко объявила Женька, потом осела на пол и заревела.

– Так, давай по порядку, – подружка села рядом, не щадя модных пижамных штанишек, и обняла зареванную внезапную гостью.

– Меня выдают замуж! – трагично объявила девушка.

– Выдают? Кто? За кого? – не понимая, покрутила головой Юлька.

Девушки дружили несколько лет, жили рядом и многое знали друг о друге.

– За папиного друга! – прорыдала Женька.

– За папиного? – Юлька поперхнулась. Им обеим было уже по двадцать пять лет, возраст родителей стремительно приближался к пятидесяти. И это были не европейские «пятьдесят» с белоснежной улыбкой и бодрой прогулкой в шортах по Альпам, это были наши родные «пятьдесят» – с одышкой, лысиной и корвалолом в кармане.

– Серьезно?

– Серьезно! – Женька подняла лицо и схватила подругу за руки: – Юлька, ты должна мне помочь расстроить эту свадьбу! У нас есть полгода!

– Хм, – тут подружку немного попустило, – полгода – это почти вечность! Давай поднимайся, топай в ванную, а я на кухню, кофе сварю. Будем писать план действий!

План написался на славу! Для начала девушки обсудили – а что же пугает их родителей?

– Мои черное терпеть не могут, – призналась Юлька. – Еще лысых…

– Бриться не буду, – отбилась Женька, тряхнув роскошной прической, которую недавно украсили разноцветные прядки у лица.

– Тогда варианты – афрокосы и муу-муу, цветные пряди и стиль японских «сукебан». Еще можно под монашку закосить…

– Под монашку точно не надо, – вздохнула Женька, – папины друзья все как один вспоминают, какие скромные девочки были во времена их молодости!

Юлька только хохотнула – ее мама сохранила немало фоток из «бурных 90-х», и по ним было видно, что девочки в родительской молодости скромностью не отличались.

– Тогда готы! Стиль устарел, но твои предки его хорошо помнят, – предложила подружка. – Надень черное и балахонистое. Размажь тушь до состояния «панда». Объясни всем, что у тебя траур. Ты прощаешься со свободой и возможностями. Мир такой огромный, в нем много разных мужчин, а тебе выдадут в личное пользование лишь одного. Тяжело быть взрослой, пирожные нельзя, мужиков нельзя…

От хохота Женька свалилась под стол и долго там извивалась, зато потом внесла этот пункт в список недрогнувшей рукой.

– На первое свидание надень самое «бронированное» нижнее белье. Чтоб прям «от самых глаз и до пяток». А под него еще три пары трусов. Зашей бюстгальтер, а еще лучше – обмотайся скотчем. Сделай все, чтобы жених запомнил эту встречу навсегда!

– У Ларисы паранджа есть, из Эмиратов привезла, как экзотику, – задумчиво пробормотала Женька, внося пункт «старомодное закрытое белье» в список. – Можно одолжить.

Юлька поаплодировала.

– Вот прямо сейчас запишись в секцию по бегу и не пропускай ни одного занятия. В идеале – бегай с утяжелителями. Через полгода он тебя просто не догонит! – предложила она, глядя на аппетитную фигуру подруги.

– Точно! Похудею заодно, – помечтала Женька.

На самом деле фигура у нее была очень хороша, но Евгения комплексовала из-за округлостей, считая, что современная девушка должна быть тонкой и звонкой, как струна.

– Что еще впишем? – поторопила подругу Юлька.

– Может, мне на жениха уронить что-нибудь тяжелое? – уныло предложила «невеста».

– Если угодишь между ног, прибьют за членовредительство, – съехидничала подружка, внося в план новый пункт.

День за построением кровожадных планов промелькнул быстро. Вечером Женька надела свои выстиранные и высушенные вещички, чмокнула Юльку в щеку и ушла воплощать план в жизнь, обещая отчитываться в соцсетях.

Первая фотка в «телеграмме» появилась уже утром. На ней красовались миленькие белые кроссовки с розовыми шнурками и бело-розовые браслеты-утяжелители на липучках. Юлька хмыкнула и затаилась. Она-то знала, что «начну бегать с понедельника» – их общая с Женькой болезнь. Однако подружка, похоже, всерьез собралась избежать свадьбы – кроссовки стали появляться в «телеграмме» каждое утро, правда, нарядно-розовый вид потеряли быстро. Теперь это были поношенные, стоптанные и даже слегка покусанные собаками кроссовки – ведь поначалу Женька взялась бегать в ближайшем к работе сквере, облюбованном собачниками.

Следующим шагом стала смена имиджа. Нет, в кардинально-черный перекрашиваться Женька не рискнула, а вот афрокосы заплела, добавила в гардероб полосатые чулки и такой же полосатый шарф, черные круглые очки и шапку-берет с помпоном. Юлька не выдержала – набрала подружку и пригласила к себе на чай с тортом. Женька пришла – румяная, счастливая, постройневшая.

– Да ты цветешь! Жених понравился? – немного ревниво спросила подруга.

Девушка усмехнулась в ответ:

– Он не появился. Прислал букет цветов и коробку конфет, как ребенку.