Адвокат Владимир Александрович Виноградов посмотрел за окно.
Ну вот – кажется, что над британской столицей нависли сейчас те же самые серые, скучные облака, которые он буквально только что рассматривал через стекло питерского аэровокзала.
– Что-нибудь еще хотите?
– Да, мне, пожалуйста, еще минеральной воды…
– Вижу, вам не слишком нравится английская кухня?
– Нет, я просто поел в самолете.
Дождавшись, когда официант, приняв заказ, отойдет от их столика, собеседник Владимира Александровича сделал большой глоток светлого, золотистого пива и продолжил прерванный разговор:
– Скажите честно – вы не журналист?
– Нет, я не журналист.
– И на Интерпол не работаете?
– Нет.
– Тогда зачем вы так хотите повидаться с господином Майдановичем?
Человека, с которым беседовал в баре гостиницы Виноградов, звали Степан Дженкинс.
Своей ничем не примечательной английской фамилией он был обязан отцу, происходившему из семьи потомственных банковских клерков. А вот редкое для здешних мест первое имя досталось мистеру Дженкинсу в память о дедушке по линии матери – довольно известном украинском националисте, осевшем на берегах Туманного Альбиона вскоре после окончания Второй мировой войны.
Сам мистер Степан Дженкинс был преуспевающим лондонским адвокатом и на протяжении последнего десятилетия представлял в Международной морской организации[2] интересы ряда крупных грузоперевозчиков и судовладельцев. Выглядел он немного старше своих лет – возможно, вследствие излишней полноты или из-за манеры одеваться, консервативной даже по лондонским меркам.
– Мне хотелось бы обсудить с ним ряд вопросов, связанных с инцидентом на судне «Карина».
– О да, это была драматическая история… – Мистер Дженкинс сделал вид, что задумался:
– А что именно вы хотели бы обсудить?
– Как я уже имел честь сообщить вам и устно, и письменно, речь пойдет об определенной денежной компенсации.
– Ах, вот как… – Англичанин приподнял брови, будто услышал нечто совершенно неожиданное и новое для себя. – Насколько я понимаю, коллега, вы специализируетесь на Международном морском праве?
– Ну, не слишком давно…
– Однако именно вы представляете в Лондоне интересы Российского профсоюза моряков?
– В первую очередь я сейчас представляю интересы семьи российского гражданина – покойного капитана судна «Карина» Валерия Зимина, – посчитал необходимым уточнить Виноградов.
– Ах, вот как… – повторил мистер Дженкинс.
Как правило, на собеседников обоего пола он производил при знакомстве крайне благоприятное впечатление – в первую очередь, очаровательным румянцем на своих щеках и неизменной улыбкой. Румянец, впрочем, вполне мог оказаться следствием повышенного давления, а улыбка была всего лишь призвана демонстрировать дружелюбие и отвлекать собеседника от внимательного, цепкого взгляда…
– И при чем же здесь господин Майданович? Если не ошибаюсь, этот капитан скончался из-за обострения хронической язвенной болезни.
– Нет, из-за сердечного приступа. – Британское хладнокровие вошло в легенды, однако и Владимира Александровича Виноградова вывести из себя было не так уж просто:
– По мнению моих доверителей, смерть капитана Зимина произошла в результате преступного бездействия целого ряда лиц… Как известно, сомалийские пираты, захватившие «Карину», потребовали выкуп в размере тридцать пять миллионов долларов за освобождение судна и ее экипажа. Впоследствии сумма была снижена до пяти миллионов долларов, однако Украина отказалась вести переговоры с пиратами, террористами или другими прочими бандитами, сославшись на практику ведущих государств мира…
– Да, это так, – подтвердил мистер Дженкинс.
– Тем не менее через какое-то время украинские власти решили обратиться к владельцу «Карины» господину Майдановичу с просьбой заплатить пиратам деньги. Господин Майданович на эту просьбу так и не отреагировал…
Владимир Александрович сделал паузу, но, не дождавшись ответной реплики собеседника, продолжил:
– В результате к тому моменту, когда злополучный сухогруз освободили российские морские пехотинцы, капитан Зимин уже скончался. Его сердце не выдержало неопределенности, растянувшейся на несколько недель, тяжелейшего стресса, физических и психологических перегрузок…
Виноградов положил руку на кожаную папку с документами:
– Не желаете ли ознакомиться с результатами экспертизы? Согласно заключению судебных медиков, которое получила семья покойного, капитана Зимина вполне можно было спасти – при условии оказания своевременной квалифицированной медицинской помощи и применения необходимых лекарственных препаратов…
Англичанин изобразил на лице смесь сочувствия и озабоченности:
– Нет, не надо. Возможно, потом. Так чего же вы, собственно, добиваетесь от моего клиента?
– Капитан Валерий Зимин погиб при исполнении служебных обязанностей, до последней минуты оберегая от вооруженных пиратов судно, принадлежащее господину Майдановичу, экипаж и весьма, скажем так… специфический груз, – напомнил Виноградов. – Однако семья покойного после его гибели не получила фактически никакой компенсации. Российские и украинские власти по-прежнему молчат, а страховая компания отказалась квалифицировать все произошедшее даже в качестве несчастного случая на производстве – так, обычная смерть вследствие естественных причин…
Мистер Дженкинс непонимающе покачал головой:
– Да, но при чем здесь мой клиент? Насколько мне известно, требования морских профсоюзов и так уже удовлетворены: команды торговых судов и рыболовных траулеров при прохождении вод Сомали и Нигерии смогут теперь получать специальные – и не маленькие, между прочим, – надбавки к основной зарплате. Это мировая практика при обеспечении судовождения в опасных условиях. Кроме того, моряки получили право отказываться от опасных рейсов в зоне действия пиратов – в этом случае компании-судовладельцу придется за свой счет репатриировать их домой.
– На момент смерти господина Зимина подобные решения еще не были приняты. Судовладельцы слишком долго отказывались признавать прибрежные воды Восточной Африки зонами, приравненными к зонам военных действий…
– Вполне естественно, – кивнул мистер Дженкинс. – Кому же хочется платить больше?
– И в результате семья капитана…
Но англичанин уже попытался перевести разговор в другую плоскость:
– Вообще-то, коллега, согласитесь – только русским, с их фатальным пренебрежением к чужой и к собственной жизни могло прийти в голову силой освобождать моряков, захваченных пиратами…
– Не соглашусь. И помимо этого случая есть примеры достаточно эффективного применения силы – например, операция французских парашютистов по освобождению парусника «Понан». На его борту, если помните, находилось двадцать два гражданина Франции, а также украинцы и южные корейцы. Тогда удалось не только спасти всех заложников, но и захватить в плен несколько пиратов, а также вернуть часть полученных ими денег. Что же касается освобождения «Карины»… В июне две тысячи восьмого года Совет безопасности ООН принял резолюцию, разрешающую иностранным военным кораблям входить в воды Сомали для борьбы с пиратством. А осенью президент Сомали разрешил российским вооруженным силам бороться с пиратами в море и на суше… Так что русские военные моряки действовали в соответствии с международным правом – и с разрешения сомалийских властей. К тому же, коллега, хотя большинство членов экипажа на «Карине» составляли украинцы – покойный капитан судна и еще двое членов команды были российскими гражданами, членами нашего профсоюза моряков. Более того, и само судно было зарегистрировано в морском регистре Российской Федерации, так что…
– Но при этом ходило оно под флагом Белиза и принадлежало панамской компании, верно?
– Компании, владельцем которой является гражданин Израиля по фамилии Майданович, проживающий постоянно в Швейцарии.
