Иванов перешагнул через мертвое тело. При тусклом свете электрической лампочки помещение, в которое он попал, выглядело еще меньше, чем на самом деле. На специальном стеллаже рядами выстроились банки с краской, эмалированные и жестяные ведра, швабры, какие-то картонные коробки из-под стирального порошка…

Впрочем, с первого взгляда заметно было, что посторонние люди уже успели похозяйничать в боцманской кладовой – да и немудрено, ведь по нищенским меркам обитателей местного побережья здесь хранились изрядные ценности.

Из открытой вентиляционной шахты высунулся боец в черном гидрокостюме и жестом показал, что все в порядке.

Следовало перезарядить пистолет.

Подполковник откинул блок вниз, наподобие охотничьего ружья, и вложил в стволы сразу четыре патрона, скрепленные между собой специальной пачкой. Зафиксировал стволы в боевом положении и слегка наклонил подбородок, чтобы микрофон оказался поближе к губам:

– Внимание всем… доложите остановку!

– Это Краб, – первым отозвался старший группы, штурмовавшей радиорубку и капитанский мостик. – Все под контролем, командир, потерь нет.

– Командир, это Кайман… у нас тут тоже все в порядке.

– Докладывает Скат! Задача выполнена.

По частоте и количеству выстрелов было понятно, что спецназовцам, освобождавшим моряков из носового трюма, досталось больше остальных. Поэтому Иванов посчитал необходимым уточнить:

– Скат, у тебя там все целы?

– Да, вроде…

– Помощь нужна?

– Спасибо, командир, теперь-то чего! Сами справимся…

Но решение уже было принято:

– Кайман, пошли двоих вниз, в распоряжение Ската… как понял?

– Понял, командир!

Подполковник Иванов, руководивший специальной операцией по освобождению экипажа захваченного пиратами украинского сухогруза, вышел на палубу и встал в полный рост на задраенный люк перед носовой надстройкой.

Слава богу, до берега было достаточно далеко. Судя по всему, завершившаяся только что непродолжительная, но кровавая бойня постороннего внимания не привлекла, и даже ленивые чайки продолжали неторопливо кружиться в горячей, пронзительной синеве южного неба.

…Впрочем, еще тише и спокойнее в этот момент было под поверхностью моря. Призрачное, густое безмолвие вокруг подводной части судна не нарушалось даже медленным перемещением вдоль нее еще нескольких вооруженных бойцов в черных гидрокостюмах.

Конечно, с одной стороны, сведения разведки не подтверждали серьезность угрозы того, что пираты взорвут и затопят захваченное ими судно в случае попытки силового решения проблемы с заложниками.

Скорее всего, это был просто блеф.

Но, с другой стороны, командир отряда боевых пловцов не любил неожиданностей на работе и всегда считал необходимым перестраховаться. Поэтому еще одна, дополнительная, группа получила от него приказ не подниматься на поверхность – чтобы самым тщательным образом обследовать корпус сухогруза, поросший тропическими ракушками.

Ну и так, вообще… на всякий случай.

Неожиданно один из бойцов почувствовал за спиной колебание водной среды и, не без труда обернувшись назад, разглядел силуэт, проскользнувший вдоль борта.

Первая мысль была: силуэт принадлежит человеку, и это очень хорошо. А то, говорят, в тысяча девятьсот шестьдесят четвертом году, во Вьетнаме, акулы напали на разведывательно-диверсионную группу российских аквалангистов, едва те приблизились к кораблю военно-морских сил США. Троих боевых пловцов хищники растерзали в тот самый момент, когда старший группы уплыл далеко вперед, за сетевые ограждения. Вернувшись, он не нашел товарищей – и включил аварийный фонарь… Вода вокруг была багровой от крови. Луч света испугал тогда зубастых тварей, акулы отпрянули, но капитан-лейтенант, доложивший об этом командованию, остаток жизни провел за стенами психиатрической клиники.

Вторая мысль: силуэт принадлежит чужому человеку. Сквозь стекло боевой полумаски было прекрасно видно, что на плывущем мужчине надеты лишь светлые парусиновые штаны, и манера движения под водой у него заметно отличается от того стиля, которому обучают в специальных подразделениях российского флота.

Значит, рядом оказался враг, который каким-то образом обманул бдительность штурмовых групп на судне и теперь хочет незаметно покинуть поле боя.

Третья мысль уже не опережала движений, но лишь следовала за ними: толчок ногами от корпуса судна, несколько движений ластами, пластиковая рукоятка в ладони… Темнокожий беглец делал все возможное, чтобы его не заметили с борта сухогруза, и меньше всего ожидал нападения снизу. Поэтому острое, как бритва, лезвие ножа распороло его живот еще до того, как он догадался, что же происходит на самом деле.

Обычно боевые пловцы обмениваются информацией с помощью приборов звукоподводной связи. Если надо о чем-то сообщить на корабль обеспечения, на летательный аппарат или в штаб операции, используют миниатюрные радиостанции, внешним видом и размером похожие на калькуляторы. Их корпус герметизирован, прием и передача сообщений производятся методом «бегущей строки» или цифрового кода, высвечивающегося на экране – однако такая радиостанция работает под водой только при условии, что ее антенна хотя бы на тридцать – сорок сантиметров выступает над поверхностью моря.

Поэтому удачливый морской охотник убрал нож и приготовился к всплытию…

– Ну, понятное дело… все-таки одного прозевали. – Иванов прочитал сообщение и выглянул за борт, чтобы разглядеть среди волн пятно крови или мертвое тело. Потом распорядился:

– Ладно, докладывай на базу, что мы тут закончили. Пока без подробностей.

– Есть!

– Да, и если все же покойник всплывет, надо будет его тоже наверх подтащить, к остальным – чтобы не болтался по морю без толку! – Передав прибор специальной связи одному из своих людей, подполковник достал из водонепроницаемого футляра тяжелый морской бинокль и навел его на российский эскадренный миноносец.

– Командир, они объявляют нам благодарность, – доложил через какое-то время боец.

– Ну, спасибо…

– Катер вышел.

– Вижу, – кивнул Иванов и распорядился:

– Внимание всем! Приготовиться к эвакуации.

Катер с эсминца должен был высадить на борт освобожденного сухогруза что-то вроде подменного экипажа, а также съемочную группу Российского государственного телеканала. Обратно планировалось доставить спасенных моряков, тело капитана, скончавшегося от сердечного приступа на четвертый день после захвата сухогруза сомалийскими пиратами, и отряд боевых пловцов, принимавший участие в операции.

Подполковник морской пехоты Иванов поднял левую руку, посмотрел на светящиеся стрелки подводного хронометра и зачем-то потрогал поворотный лимб. Потом, без особой необходимости, постучал указательным пальцем по микрофону:

– Скат, ты слышишь меня?

– На связи, – отозвался динамик.

– Как там героический торговый флот себя чувствует? Медицинская помощь никому не нужна?

– Вроде нет, не нужна. Все нормально.

– Давай-ка ты их выводи уже потихонечку.

– Понял, командир, выполняю! Да, тут еще такое дело…

– Что еще?

– Старпом у них на мостик просится.

– Зачем? – не сразу понял подполковник.

– За документами, говорит. Ну, там, типа, судовой журнал или еще чего-то…

После скоропостижной кончины капитана сухогруза, все его обязанности и права перешли к старшему помощнику. Так что отказывать в просьбе не было никаких оснований:

– Ладно, пусть его только сопроводит кто-нибудь. Я тоже туда сейчас поднимусь.

…О недавнем скоротечном бое на мостике напоминали только несколько аккуратных пулевых пробоин в переборке, да тела двух расстрелянных темнокожих пиратов, валявшиеся возле трапа.

– Как обстановка?

Боевой пловец, который во время специальной операции руководил штурмовой группой с позывными «Краб», по-гусарски лихо отдал честь и даже попробовал звякнуть несуществующими шпорами:

– Все в порядке, пьяных нет!

– Повеселись тут еще у меня… блин, а это что такое?