— Вот ты натворила дел.

— Да, я немного не в себе.

Я не мог удержаться от легкого смеха.

— Это не твоя вина, что этот придурок врезался в тебя. Тебе повезло, что он не сбил тебя со ступенек метро.

— Это хороший способ посмотреть на это. Всегда есть что-то хуже.

Ее оптимизм и жизнелюбие были очевидны. Они были ее верными спутниками.

Я снова сосредоточился на ее колене.

— Хочу, чтобы ты не двигалась, пока я займусь этим.

— Хорошо.

Я открыл аптечку. В ней было все, что мне нужно.

— Во-первых, я собираюсь обеззаразить рану спиртом. Предупреждаю, что это может быть больно. — Я открутил крышку пластиковой бутылки и смочил ватный диск антисептической жидкостью. Затем промакивающими движениями обработал им колено, удаляя все остатки загрязнений.

— Ой! — дернулась она.

— Я же говорил, что может быть больно. — Еще один мазок — и на этот раз она всего лишь слегка поморщилась. Потом отбросил окровавленный диск на пол.

Затем я нанес немного неоспорина, стараясь не причинить ей лишнюю боль.

Я осмотрел царапину более внимательно. Теперь она была очищена, но рана оказалась довольно велика. Больше, чем мог закрыть пластырь. Поэтому, дотянувшись до марлевого тампона, я снял обертку и положил его на ее колено.

— Подержи это, — приказал я. Она приложила указательный палец к белому тампону, пока я отрезал кусок клейкой ленты и закреплял повязку на месте.

— Как чувствует себя твое колено?

— Хорошо. — Она улыбнулась, но ее взгляд был прикован к моим рукам.

— Постарайся не сгибать его следующие пару дней. — Я убрал все обратно в аптечку. — И держи его сухим и чистым.

Она кивнула, что поняла, пока я застегивал крышку. Теперь настала моя очередь задавать вопросы. Я встал и пересел к ней на диван.

— Итак, скажи мне, мисс Локхарт, почему ты выдавала себя за свою подругу Харпер?

Скорчив милую гримаску, она жевала свою нижнюю губу.

— Ей нужна была услуга.

— Понятно. Не могла бы ты рассказать подробнее?

— Она провела ночь в доме своего жениха и проспала.

— Значит, эксклюзивное интервью, о котором она просила меня несколько месяцев подряд, было не таким неважным?

— Нет! — защищала подругу она. — Она просто иногда бывает взбалмошной.

— Что ж, твоя взбалмошная подруга, возможно, только что разрушила свою карьеру и сделала твою.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты должна получить награду за интервью. И кстати, что ты собираешься рассказать обо мне своей подруге?

— Ничего. Кроме того, что ты был очень сговорчив.

Уважение к ней резко возросло, подавляя мою ярость. Она решила соблюсти наше соглашение о конфиденциальности.

— Что ты собираешься рассказать ей о моей сексуальной ориентации?

На ее губах заиграла кривая улыбка. Ямочка, появившаяся на одной щеке, так напомнила мне ее.

— Я не спрашивала тебя об этом. Ты не дал мне шанса, помнишь?

Боже, Бабочка была такой милой, и она — права.

— Так что ничего. Совсем ничего.

Подавив собственную улыбку, я, молча, восхитился ее честностью.

— Ты действительно должна получить благодарность за интервью.

Она пожала плечами.

— Для меня это не имеет значения. Это не поможет моей карьере. К тому же, Харпер платит мне за это.

Так этой красивой, обескураживающей девушке нужны были деньги.

— Чем ты занимаешься?

— Я маникюрный техник.

— Значит, ты своего рода гуру в области оборудования, который специализируется на гвоздях⁷ и шурупах? — Мой двойной намек не прошел мимо, и на короткую секунду я задумался, каково это — быть ее молотком.

Не понимая этого, она покачала головой.

— Нет, я маникюрша. Я делаю маникюр и педикюр.

— О, так ты красишь ногти на руках и ногах. — Я посмотрел на ее безупречные ноготки, каждый конфетно-розовый квадратик был украшен разными бабочками.

— Да, — вздохнула она. — Но однажды я надеюсь начать зарабатывать на жизнь как художник.

Я мысленно вернулся к ее альбому для рисования. Ее замысловатые рисунки бабочек не ускользнули от моего одноглазого взгляда.

— Что это с тобой и бабочками? — Я поиграл с ее разноцветной эмалевой подвеской в виде бабочки, но отпустил ее прежде, чем кончиками пальцев проник под ее халат. Соблазн был слишком велик.

Она туже затянула пояс халата.

— Я всегда была очарована ими. Они сложные и красивые — как и ты, Бабочка — и, как многие, я верю, что они обладают магической силой.

Например, вызвать у взрослого мужчины сильный стояк? Я внезапно осознал, что между ног у меня вспыхивали мурашки от покалывания яичек. Мой член напрягся.

— Так ты их рисуешь, а потом раскрашиваешь? — Я изо всех сил старался, чтобы мой голос не выдал моего возбуждения.

— Да. Я нарисовала сотни. Нет двух одинаковых бабочек.

— Ты очень талантлива. Я видел некоторые из твоих рисунков в твоем этюднике. Надеюсь, ты осуществишь свою мечту.

— Спасибо. — Ее голос был мягким и скромным. Это чертовски заводило. Мой член становился все тверже. — Тебе стоит зайти в интернет и почитать о них. Ты будешь искренне удивлен.

В этот момент вернулась мадам Дюбуа с высушенной одеждой, аккуратно сложенной в ее руках.

Через несколько минут Софи была снова в своем красочном наряде, но без колготок с бабочками. Она поправила свою короткую, пышную юбку.

— Мне пора идти.

— Не хочешь остаться на обед? Я могу заказать что-нибудь из китайской кухни.

— Извини, но у меня был тяжелый день. — Она потянулась за своим рюкзаком на диване.

— Подожди. — Покопавшись в кармане, я протянул ей iPhone.

— Спасибо. Я почти забыла о нем. — Она засунула его во внешний карман и закинула все еще влажный рюкзак на плечи.

Я проводил ее до лифта, не желая, чтобы она спускалась по лестнице из-за колена. В ожидании медленного, как пытка, лифта мы вели светскую беседу, напряжение, витавшее между нами, можно было резать ножом.

— Спасибо за все, — снова поблагодарила она меня. — Было приятно с тобой познакомиться.

— Держись подальше от неприятностей. — Мне не хотелось, чтобы она уходила, и я боролся с искушением удержать ее.

— Буду.

— И не забудь взять зонтик, когда будешь уходить. — Не в силах сопротивляться, я осторожно повернул ее лицом к себе. Она удивленно подняла на меня глаза. — Меня больше не будет рядом, чтобы спасти тебя, Бабочка.

Наши глаза оставались прикованными друг к другу в молчаливом объятии, пока дверь лифта не открылась. Не говоря ни слова, она вошла внутрь и не сводила с меня взгляда, пока дверь не закрылась. В следующее мгновение она исчезла. Ушла навсегда.

Возвращаясь к дивану, я импульсивно взял с журнального столика ее колготки с бабочками. Поднес их к носу, нюхая хлопковую ластовицу промежности. Все еще влажные, они пахли ею. Теплым огнем. И гардениями. Пьянящая, чувственная смесь.

Я вдохнул снова. И меня охватило вдохновение.

Я поспешил в свой кабинет и включил компьютер. Мне захотелось узнать все о бабочках.

Глава 6

Софи

Дождь стих, а я добралась до дома и провела остаток дня за тем, что обычно делала в свой выходной. Стирка. Уборка квартиры. Оплатила счета. Запаслась продуктами в Trader Joe's. На все ушло больше времени, чем обычно, так как я находилась в каком-то заторможенном состоянии после своего казуса. Пульсирующее колено было постоянным напоминанием об этом. И о нем. Как бы ни старалась, я не могла выбросить Романа Херста из головы. Его красивое лицо не выходило у меня из головы, его глубокий бархатистый голос звучал в ушах, а при воспоминании о его прикосновении у меня в животе порхали бабочки. Я не могла оторвать глаз от его изящных рук, длинных и тонких пальцев, когда он обрабатывал мое колено. Я заметила, что на его безымянном пальце отсутствовало обручальное кольцо, и задалась вопросом — женат ли он. Кроме его возраста, в Интернете о нем не было никакой личной информации. Мне пришлось побороть острое желание спросить его о семейном положении — как будто это мое дело. Я дала себе мысленный пинок. Следовало перестать думать о нем. Маловероятно, что я когда-нибудь увижу его снова. К тому же, я была не в его вкусе. Очевидно же, что он наверняка охотился за супермоделями, как та великолепная женщина на фотографиях в рамке.