Его голос смягчился.
— И, конечно, я заплачу тебе…
Это часть его тактики ведения переговоров. Деньги могут купить все.
— Сколько?
— Пятьсот долларов.
Пятьсот долларов. Для такого человека, как отец Харпер, это капля в море. Но для такой, как я, которая едва сводила концы с концами и которой грозило выселение, это небольшое состояние.
— Как насчет тысячи? — Это покрыло бы большую часть моей арендной платы.
— Шестьсот долларов. И я добавлю ужин с дочерью, возмещу все расходы. Это максимум, на что я готов.
Скряга! Вот как богатые становились богаче. Но у меня не было особого выбора. Так что согласилась на сделку. Мне нужны были деньги, чтобы заплатить за квартиру, и я давно не ела хорошей еды.
— Хорошо. Я сделаю это.
— Отлично.
— Что я должна спросить у него?
— Я попрошу своего секретаря отправить тебе вопросы по электронной почте в ближайшее время.
Разве Харпер не могла отправить их сама? Или она слишком смущена? Или, что более вероятно, слишком пьяна? Или слишком «занята» с Дереком?
Поблагодарив меня, он поспешно завершил разговор, а через несколько минут пришло письмо с вопросами для интервью, которые я бегло просмотрела, и адресом Романа Херста. Он жил на Бауэри. Это было в трех остановках метро от моей квартиры. Около десяти минут езды на скоростном поезде. Я снова посмотрела на время на своем телефоне. Уже 8:20.
Несмотря на сомнения, я вскочила с кровати и побежала в ванную, где пописала, почистила зубы и умыла лицо. На душ нет времени, даже на быстрый. Хотя, думаю, и так сойдет, поскольку приняла его прошлой ночью. Но на всякий случай понюхала свои под мышки. Пока все в порядке. Нанесла дезодорант.
Вернувшись в комнату, которую называла своей спальней, гостиной и гардеробной, я задумалась над тем, что надеть. У меня нет дорогих дизайнерских шмоток, как у Харпер. Большая часть моего ограниченного гардероба — это одежда в стиле винтаж. И большинство вещей было приобретено на блошиных рынках или в благотворительных магазинах. Открыв шкаф, я выдвинула скрипучий ящик и достала одни из своих многочисленных колготок с узором в виде бабочек, сняла с вешалки пышную розовую юбку и нашла свою любимую толстовку от J. Crew Monarch-orange, которую купила за пять долларов на Poshmark2. Я быстро составила ансамбль и дополнила его красными Мартенсами, которые нашла в Гудвилле. Закрыв зеркальную дверь, собрала свои медово-каштановые волосы с розовыми прядями в неряшливый пучок и закрепила его заколкой-бабочкой. К счастью, у меня совершенно чистая кожа, и мне не нужен макияж. Я изучила свое отражение и поправила цепочку на шее так, чтобы стал виден кулон в виде бабочки на счастье. Мне определенно понадобится удача, чтобы справиться с этой задачей. Много удачи.
Я взяла телефон и снова проверила время. Восемь тридцать. Со временем у меня было все в порядке. Подготовка Харпер с высоким уровнем обслуживания могла занять несколько часов, так что я гордилась своей скоростью и эффективностью. Я даже могла быстро позавтракать. Пройдя на кухню, взяла с прилавка однодневный пончик и заварила себе мятный чай в микроволновке, чтобы сэкономить время. Горячий напиток наполнил меня теплом и бодростью. Сделав последний глоток, я взяла рюкзак, висящий на дверной ручке, накинула его на плечи и бегом спустилась по трем лестничным пролетам, предварительно заперев дверь на двойной замок.
Одинокая женщина на Манхэттене никогда не могла быть в безопасности.
Глава 2
Софи
Я вышла из метро в центре города и бодро устремилась к штаб-квартире Романа Херста. Внушительное трехэтажное здание из известняка, расположенное на юго-западном углу Бродвея и Канала, было больше похоже на старый банк или библиотеку. Над входом возвышался замысловатый фронтон, который обрамляли две неоклассические коринфские колонны. Подойдя ближе, заметила над массивной бронзовой дверью слова «На Бога уповаем» и дату возведения здания — 1907 год. Эпоха изящных искусств. Я много знала об архитектуре, так как изучала изобразительное искусство.
Мой желудок сводило от ужаса. Как будто я и так не достаточно сильно волновалась, в голову лезли разные мысли. Может, я ошиблась адресом? Поэтому достала телефон из рюкзака и перепроверила. Нет, это именно тот адрес, что был нужен. Я пришла в нужное место. На фасадной стороне пугающего здания не было окон, но со стороны канала имелись арочные двухэтажные окна, которые выходили на улицу, но шторы были задернуты. Нигде не было видно вывески «Дом Херста». Только номер улицы 123 прямо над дверью, рядом с которой находился домофон и, похоже, панель системы безопасности.
С замиранием сердца нажала кнопку на домофоне. Он загудел. С тревогой ожидая, пока кто-нибудь подойдет к двери, я просматривала вопросы, которые должна задать Роману. Это если он не разгадает мой маскарад.
Я снова нажала на звонок, и в тот момент, когда мой палец оторвался от кнопки, дверь распахнулась. Передо мной стояла красивая зеленоглазая женщина лет пятидесяти. Она довольно высокая, ее седеющие пепельно-каштановые волосы убраны назад в простой шиньон. Стройная фигура облачена в белый жакет, напоминающий лабораторный халат, и простую черную юбку длиной до колена. Плотные черные непрозрачные чулки обтягивали ее ноги. На ней удобные черные туфли на шнуровке. На резиновой подошве, не скользящие. Такие можно было найти в магазине ортопедической обуви. Единственная яркая деталь — поношенный желтый тканевый сантиметр на шее.
На ее губах застыла легкая улыбка.
— Вы, должно быть, мисс Олбрайт.
У нее был ярко выраженный акцент, но голос — теплый и располагающий, что соответствовало доброму выражению ее лица. Высокие скулы и яркие черты лица. Должно быть, она была большой красавицей в молодости.
Я сделала вдох и небрежно закинула телефон обратно в рюкзак.
— Да, это я.
— Очаровашка. Я — мадам Дюбуа. — Я догадалась, что она, скорее всего, француженка. Потом женщина пригласила меня внутрь. — Месье Херст ждет вас.
Мои глаза расширились, когда я вошла в огромное ателье с высокими потолками. Женщины, похожие на клонов мадам Дюбуа, сновали по открытому, явно специально оборудованному помещению. Всего, наверное, около дюжины. К моему удивлению, здесь не было ни одной швейной машинки. Все женщины кропотливо работали вручную. Одни, склонившись над гладильными досками, вручную отпаривали ткань, другие сидели на стульях с высокими спинками и вручную пришивали пуговицы. Другие собрались вокруг большого чертежного стола, вырезая и прикалывая выкройки. Полки, заполненные прозрачными пластиковыми контейнерами с аксессуарами — блестками, перьями, нитками, обрезками, иголками, булавками и прочим — расположены вдоль строгих белых стен и перемежались с кусками разнообразных черных тканей, пышных и переливающихся. Встроенное освещение было яркое, в комнате витало интенсивное и сосредоточенное настроение. Если бы не шипение отпаривателей, можно было бы услышать, как будет падать булавка. Я обвела глазами студию, рассматривая захватывающие дух черные платья, находящиеся на разных стадиях завершения, которые драпировали формы для платьев, расставленные на блестящем мраморном полу. Я — в восторге, но старалась не показать этого.
— Где мистер Херст? — спросила я свою сопровождающую, мое беспокойство нарастало.
— Он наверху, в своем личном жилом помещении. Он хотел бы встретиться с вами там. Мы поднимемся на лифте.
Нервничая, я поправила свой рюкзак и позволила ей вести меня. Смотрела по сторонам — то влево, то вправо, пока я следовала за ней к богато украшенному лифту, который, вероятнее всего, являлся оригиналом со старомодным циферблатом этажей. Она нажала на кнопку «вверх», и дверь из полированной бронзы раскрылась. Женщина пропустила меня первой, а затем выбрала кнопку этажа, обозначенного на панели цифрой «2». Всего в доме четыре этажа, включая подвал. Дверь закрылись, и богато отделанная кабина медленно начала подниматься к месту назначения, а затем створки лифта снова открылись.
