Полковник был неказист на вид – не высок, лыс и напоминал колобка, который смешно перекатывался на коротких ножках, но отличался стальным стержнем внутри. Он тщательно и много лет подбирал себе команду. Новичок проходил не одно испытание, прежде чем Нестеров мог назвать его «своим». Если работник чем-то не удовлетворял шефа, он с треском вылетал со службы и никакие протеже здесь не помогали. Полковник сколотил такой штат, на который мог опереться в самых трудных делах. Мы стояли друг за друга горой, всегда готовые прийти на помощь. А главное ни один из членов команды был неподкупен. И это ценилось более всего.
Мы добились того, что наше отделение являлось самым образцовым. И не только в городе. В столице многих наших ребят знали по имени отчеству и ставили в пример другим командам. Раскрываемость преступлений была у нас самая высокая. Профилактика и надзор делали наш район одним из безопасных и благополучных. Это было и хорошо и плохо. Хорошо, потому что нас частенько премировали, выделяли путевки в санатории, и пока не было серьезных дел, мы могли получить отгулы. Плохо потому, что нас вызывали на самые «глухие» дела в любой уголок необъятной родины. А это, и командировки, и риски, и бессонные ночи. Ну конечно и у нас случались преступления, и убийства, и кражи, но это происходило не так часто, как в других городах.
Полковник мужественно переносил перелом. Когда я вошел в гостиную, он полулежал на диване, а его загипсованная нога покоилась на пуфике. Квартира тоже меня не впечатлила – обычная трешка, правда обстановка современная, но без особых излишеств.
– Что, думал у меня здесь золотые горы запрятаны? – усмехнулся Антон Петрович, прочитав некоторое разочарование на моем лице. – Не позволяет моя зарплата жить на широкую ногу. Сам знаешь – отобрать – это завсегда пожалуйста, а дать – это еще очень-очень постараться заслужить надо! Вон – грамот полный секретер, а кому мне их показывать? Внукам компьютеры подавай, скутеры, машины… бумажек таких у них и самих полно. А за каждой такой корочкой – риск и каторжная работа.
Мне нечего было возразить. Хорошо, что хоть жилье приличное.
– Я похоже засел надолго. – он крякнул, досадливо поморщился и потер больную ногу. – Вся ответственность на тебе. Принимай дела. Вот ключи от сейфа. Там «висяки», новые заявления, план проверок. Включайся. Я тебе не помощник, но в случае крайней необходимости, звони. Чем могу – помогу. А так не обессудь.
Я покинул его дом в крайнем замешательстве. Теперь все его дела перешли мне, так сказать, по наследству. И еще мне придется ездить к нему домой, чтобы отчитаться о проделанной работе и справляться о здоровье.
Я вынул внушительную стопку папок из его сейфа и начал разбирать дела на неотложные и терпящие отсрочки.
Одна папка привлекла мое внимание больше остальных. В ней лежали несколько заявлений о пропавших людях. Все они были из неблагополучной среды – пьяницы, бомжи, проститутки, но почему-то мое сердце подсказало, что стоит приглядеться к этим пропажам повнимательнее.
Я начал читать материалы-характеристики, опросы заявителей, показания свидетелей… но не нашел ничего, что доказывало бы наличие состава преступлений. В одном деле говорилось, что некий Иван Горняков, пятидесяти восьми лет, мужчина без определенного места жительства, обитал в подвале одного из старых домов на окраине города вместе с пятью такими же как он пьяницами и попрошайками. Заявление подала его подруга и собутыльница после того, как он занял у нее бутылку самогона, которую она выменяла на куртку с помойки, и пропал.
– Ну дело понятное – перекочевал в другой район. – пробормотал я себе под нос и отложил папку в сторону.
Дальше шли несколько дел о пропаже иммигрантов на одной частной стройке. Хозяин заявил, что нанял работников по объявлению и дал им задаток, после чего больше их не видел. Естественно, документов они не предъявили, имен он не запомнил.
Было еще несколько подобный заявлений, я пробежал их глазами и тоже отложил в сторону. Мне показалось странным, что Нестеров отъединил их в одно общее дело. Я не видел в этом логики. Разве что все эти события произошли за последние полтора-два месяца.
– Ну и как, а главное зачем искать людей, которые не представляют интереса для общества? – спросил меня Геннадий, капитан и мой помощник. – Социальные отбросы! Только время потратим и деньги.
– Вот тут ты не прав, Одинцов. – парировал я. – Любой человек может представлять интерес для кого-то. Так не бывает. Человек живет в социуме, контактирует с другими, например, очищает от мусора улицы…
– Или чистит контейнеры для…
– Остается только надеяться, что полковник объяснит, стоит ли браться за эти дела или есть что поважнее… Я скоро собираюсь к нему с отчетом.
– Передавайте ему привет – пусть быстрее выздоравливает!
Антон Петрович объяснил мне некоторые детали.
– В деле, например, этих таджиков, все четверо пропали одновременно… – он приостановил мой порыв встрять в разговор, рукой. – Понимаю, получили задаток и скрылись… – я утвердительно закивал головой. – Может быть, но как-то странно, не находишь? Задаток невелик. На него не разгуляешься. Работа на заказчика принесла бы не в сравнении больше денег, а это ведь главное в их ремесле. А слухи о недобросовестных подрядчиках распространяются быстрее ветра. Смысл взять крохи и куда-то бежать, чтобы искать другую работу. – он немного помолчал, задумавшись. – Нееет, тут что-то другое! Разбой? Тоже не подходит – четверо сильных мужиков легко могли бы отбиться от грабителей, да и куш невелик, чтобы рисковать.
– Ну а другие случаи?
– Бомж с бутылкой самогонки? – Нестеров потер подбородок. – Не в их правилах кидать своих! Законы у таких субъектов похлеще наших – такое бы ему не простили, а искать «счастье» в другом районе – то еще удовольствие, там и без него конкурентов хватает.
– Может по пьяни кто зарезал, да концы в воду?!
– Все может быть!
– Есть еще две девушки, легкого поведения… – я посмотрел список, который сделал в блокноте.
– Таких могут побить, обворовать, не заплатить… Но убить… если конечно не нарвались на маньяка… Знаешь, Боря, все вроде бы здесь и понятно и непонятно одновременно. Главное – нет трупов! А это веский аргумент оставить пока дело без движения. Чует мое сердце, будет у нас еще повод вернуться к этим заявлениям.
– Ну, если только весной всплывут где-нибудь наши «подснежники».
Мы вернулись к другим вопросам, и еще около часа обсуждали насущные проблемы.
Вышел я от него уже затемно, и всю дорогу домой размышлял об этих «пропадашках», которые не давали мне покоя. Надо Женьку поспрашивать, подумалось мне, но я тут же одернул себя: – «Какого черта я творю? Еще недели не прошло, а я уже опять хочу напрячь парня! Неет, Борис, так дело не пойдет – нечего тревожить пацана на пустом месте!».
Дома меня ждал неприятный сюрприз. Из кухни не доносилось приятных запахов сопровождающих сытный ужин. Женька не вышел меня встречать. Я прошел в его комнату и увидел его спящим поверх одеяла, а рядом на полу лежал использованный шприц.
Я стиснул зубы так, что испугался их скрежета. Женька глухо застонал, открыл подернутые туманной дымкой глаза и уставился на меня невидящим взглядом.
– Какого черта! – вырвалось у меня. – Ты же обещал! Мне что прикажешь, уволиться и сидеть с тобой как с малым ребенком?
Еле ворочая языком, он выдавил из себя:
– Посс-ле об-беда ммне ввдруг стало не-нехорошо. Я п-по-шел в дууш и вдруг мне сстали приходить странн-нные ообразы. Меня сло-вно ударили по гголове, заппи-хали в ммешок и куда-то притащили. И мнне показалось, что я уммер. Видение ббыло настолько страшным, ччто… я нне моог от ннего из-збавить-ся. Пришлось леччиться вот так. Ппрости дядь Боорь!
Он снова откинулся на подушку и закрыл глаза.
Во мне кипела злость, досада и беспомощность. Я готов был растерзать его прямо на месте – глупый пацан! Что он себе позволяет?! Накормил меня какими-то бреднями и думает, что все сойдет ему с рук! Никакой силы воли, безмозглый кретин! Лучше бы мы остались у Дашки! Я ему поверил… и что?! Вот только очухайся, я сверну тебе голову! – прошипел я.
