Насколько более уверенной она была бы, если бы на ее стороне был кто-то вроде Холли?

— А как насчет тебя? — спросила Холли, глядя на него поверх бокала с вином. — Тебе нравится то, что ты делаешь?

— Иногда, — он полуулыбнулся, его взгляд задержался на ней. — Мне нравится зарабатывать деньги.

Она наклонилась вперед.

— Но в твоей жизни должно быть что-то большее, чем деньги.

— Это семейный бизнес. Никогда не было никаких сомнений, что в конечном итоге я буду им управлять. Это то, для чего меня воспитывали.

— Это то, чем ты хочешь заниматься? — продолжала она, как будто не понимая его ответа.

Его желудок сжался.

— Дело не в желании. Дело в долге. Ты, как никто другой, должна это понимать.

Ее улыбка была неуверенной.

— Мы все являемся продуктом нашего воспитания. И, я думаю, именно поэтому мы оба здесь. Сражаемся друг против друга, чтобы сохранить то, что создали наши семьи.

Ему не нравилось, что они были по разные стороны.

— А что, если мы не будем говорить об этом?

Она нахмурилась.

— О чем?

— Обо всем этом фиаско с этим городом. Что, если мы вообще не будем об этом говорить? Я не говорю тебе, что делаю я, ты не рассказываешь о том, чем занимаешься ты и твоя семья?

Холли склонила голову набок.

— Разве ты не хочешь знать?

Нет, он не хотел. Не хотел быть ее врагом. Он хотел быть ее другом. Ее любовником. Он хотел, чтобы она улыбалась, а не плакала.

— Я просто хочу сбежать от этого с тобой.

Пока он не сказал это, Джош не понимал, как сильно хотел этого побега. Нуждался в этом. Ему нужно было, чтобы она отодвинула все это, пока не останутся только они вдвоем и больше ничего.

Его тело болело по ней непонятным образом.

Ее щеки залил румянец, когда ее глаза встретились с его.

— Я тоже этого хочу, — она положила столовое серебро на тарелку. — Это звучит как рай.

— Ты закончила? — он посмотрел на ее тарелку.

Холли кивнула.

— Тогда иди сюда, — сказал он, его голос был глубоким и низким.

У нее перехватило дыхание.

— Мне нужно прибрать здесь.

— Оставь. Я сделаю это позже.

Она закусила нижнюю губу и встала, а он взял ее за руку и потянул к себе, пока она не оказалась возле его мускулистых ног. Он резко вдохнул, сладкий запах ее духов ворвался в его сознание.

Он был тверд, как скала, и страстно желал ее. Она смотрела на него широко раскрытыми глазами цвета расплавленного шоколада, и он чувствовал себя королем этого чертового мира.

— Я хочу, чтобы тебе было так хорошо, что ты забудешь свое имя, — сказал он ей. — И вместо него будешь называть мое.

Ее глаза стали еще шире. Она переместилась к нему на колени, и от этого движения его член стал еще тверже от возбуждения.

— Я хочу пробовать тебя на вкус, пока ты не взлетишь от удовольствия. Я хочу быть покрытым твоими соками, — он провел пальцем по ее губам, и она тихо выдохнула. Ее лицо раскраснелось, грудь высоко вздымалась. Он чувствовал, как ее бедра сжимаются под его пальцами. — Я все еще помню, какая ты сладкая на вкус.

Она провела руками по его груди, ее ладони коснулись его сосков, и ему пришлось прикусить губу, чтобы не застонать.

— Ты полон обещаний, — пробормотала она. — Но выполнишь ли их?

Они улыбнулись друг другу.

— Если нет, — сказал он, вставая и поднимая ее на руки, — ты можешь подать на меня в суд.

***

Я всегда играю, ради выигрыша.

Джош сказал ей это в кафе «Холодные пальчики», когда она отказалась признать, что помнит его. И сейчас, глядя ему в глаза, Холли задалась вопросом, знает ли он, что уже выиграл.

В нем была такая сила, что у нее перехватило дыхание. После того, как их поцелуи стали горячее, он просунул пальцы ей под бедра, и без слов отнес ее в свою спальню, захлопнув дверь.

Его кровать была королевского размера и доминировала в комнате, толстый матрас едва прогнулся, когда он уложил ее на него, ее темные волосы рассыпались вокруг, как ореол. Он стоял у изножья кровати, его горящие глаза блуждали по ее телу, его челюсть была крепко сжата, когда он медленно заскользил руками по ее ногам в чулках от икр до бедер.

Ее грудь сжалась, стоило ему добраться до края чулок. Его пальцы скользнули по ее голой, мягкой коже. Его большие пальцы впились в чувствительную плоть внутренней поверхности бедер, бугорок на джинсах увеличился, когда он провел ими по атласным трусикам.

Подхватив Холли руками под бедра, Джош потянул ее к краю кровати. Опустившись на колени так, что его взгляд оказался на уровне ее тела, он стянул с нее чулки один за другим и бросил их на пол, прежде чем вернуться и снова прикоснуться к ней. Его руки были сильными и уверенными, пока скользили по ее ногам, его рот был нежным, когда прижимался поцелуями к ее бедрам. Холли пришлось вцепиться в покрывало, чтобы не выгнуть спину, и закрыть глаза, когда он прижался носом к ее влажным трусикам.

— Ты пахнешь так, будто я умер и попал в рай, — голос Джоша был грубым.

— Не умирай пока.

Он усмехнулся и запустил большие пальцы в ее трусики, потянув их вниз, а затем раздвинул ее ноги, чтобы дать ему лучший доступ к ее ноющей сердцевине.

Холли должна была догадаться, что он будет хорош в этом. Но для нее все равно было шоком, когда он нашел кончиком языка самое сладкое местечко, посылая волны удовольствия по ее телу. Он нежно лизал ее снова и снова. Этого было слишком много и одновременно недостаточно. Безумное удовольствие заставляло ее желать большего.

Затем Джош прижался к ней лицом, засасывая клитор между губами, и вибрация его стона заставила ее сильно сжаться.

Черт, он действительно хорош в этом.

— Смотри на меня.

Она приподнялась на локтях, его развратный взгляд поймал ее, и он снова прильнул к ней. Плотоядность его прикосновений и языка была ошеломляющей.

Холли было двадцать восемь лет. У нее были парни, жених. Она не была неопытной, ради всего святого. Но она никогда не видела мужчину, который бы так стремился доставить удовольствие. Он ввел в нее палец, затем другой, сгибая их так, чтобы попасть в то самое место, отчего ее спина поднялась с кровати.

Свободной рукой он толкнул ее обратно, положив руку ей на живот, и продолжил сосать и лизать, пока за плотно закрытыми веками не появились яркие вспышки. Ее дыхание было прерывистым и учащенным, сердце бешено колотилось в груди, а удовольствие… она не была уверена, что сможет выдержать больше.

— Я собираюсь…

Его глаза смягчились, как будто он улыбался ей. Затем Джош ввел в нее третий палец, и от этого давления ее глаза расширились, а затем она переступила через край. Холли затрепетала вокруг его пальцев, сила оргазма заставила напрячься каждый мускул ее тела. Он медленно вводил и выводил пальцы, доставляя ей удовольствие до последней капли, затем вытащил их и погрузил между своими губами.

— Сними платье, — скомандовал он и наслаждался тем, как она, полностью одетая, стягивает его через голову. — И лифчик.

Она сделала все, как было велено, расстегнула его и бросила на пол. Его глаза вспыхнули, на губах заиграла улыбка.

— Ты прекрасна.

— А ты слишком одет.

Его улыбка расширилась. Джош не спешил раздеваться, медленно стягивая кофту. Холли тяжело сглотнула, опустив взгляд, когда он расстегнул ремень и снял джинсы, не торопясь, словно полностью контролируя ситуацию.

Остались только его темные трусы, толстый контур его желания проступал на черной ткани. Она увидела, как его внушительный член упирается в пояс, и тяжело сглотнула, потому что, черт возьми, он был больше, чем она помнила.

Не снимая трусов, он достал из бумажника презерватив и забрался на кровать, обхватив Холли руками. Он перебирал пальцами прядь волос, упавшую ей на щеку, и его выражение лица было почти нежным, когда он прижался губами к впадинке у основания ее шеи.

— Ты в порядке? — прошептал он. Его губы блестели от ее возбуждения.