— Все нормально. Они уже переехали в новую квартиру. Осталось только распаковать вещи. Мама останется там до следующих выходных, чтобы помочь с этим.

— Думаю, без нее твой отец, скорее всего, свихнется в ресторане.

Еще одна вещь, объединяющая меня с Брейденом, — его родители владеют небольшой пиццерией в нашем городе. Но, в отличие от меня, он принял разумное решение не работать там. Вместо этого он последовал за мечтой стать механиком, и теперь у него собственная автомастерская.

— Даже не представляю...

— Диллс? — Голос Эви, раздавшийся за дверью, прервал меня. Она открыла стеклянную дверь и улыбнулась, увидев Брейдена. — Привет!

— Привет, рыженькая! — он поднялся с дивана и проделал с ней тот же трюк, что и со мной пару минут назад, — заключил в свои медвежьи объятия. Она захихикала, а он нагло подмигнул мне. — Ну-у-у, — Брейден осторожно поставил ее на ковер, — хорошо выглядишь.

— Спасибо. — Ее щеки покраснели, Эви быстро поправила свою майку и разгладила края шортиков.

Почесываю подбородок и поднимаюсь с дивана.

— Что ты здесь делаешь, Хоппер? Я думал, ты отправилась на гулянку.

— Ага, — отвечает она, направляясь в сторону кухни, — но Зои только что вернулась домой и просто одержима идеей приготовить пирог для своего парня. Мы обнаружили, что у нас нет яиц. Я возьму у тебя парочку?

— Конечно. Бери все, что тебе нужно.

Брейден ухмыляется моему комментарию, но держит рот на замке.

— Как поживает та маленькая горячая штучка, которая является твоей сестрой? — он прислонился к стене с дерзкой усмешкой, скрестив руки на груди.

— Зайди и посмотри сам, — кричит Эви.

Я слышу, как открывается и закрывается дверца холодильника, а затем Эви появляется в комнате, удерживая в руках пять яиц.

— Я взяла прозапас. На всякий случай. — Она держит их в ладонях и подталкивает дверь бедром. — Правду говорят, — смеется Эви, — что рыцари вымерли. В любом случае спасибо за яйца. Увидимся позже.

Стеклянная дверь громко хлопает за ее спиной, но Брейден заглушает грохот, присвистнув сквозь зубы.

— Черт! Мне кажется, или она с каждым днем выглядит все лучше и лучше?

Отрываю взгляд от Эви и поворачиваюсь к нему лицом.

— Даже не думай об этом, мужик.

— Почему? — Его густая бровь взлетает вверх. — Ты ее уже застолбил?

Вот же дерьмо. Он меня подловил.

— Нет.

— Тогда хорошо, — говорит это так небрежно и не делает ровным счетом ничего, чтобы облегчить мое волнение, когда я топаю на кухню. — Эй, — кричит Брейден, и я оборачиваюсь, — не спорю, я могу быть поганым ублюдком, но я же не мудила. Я бы никогда и пальцем ее не тронул. Но что за нахрен, мужик? — он стучит пальцами по несуществующим часам на запястье. — Часы тикают. Ты либо просрись, либо освободи сортир и не мучай жопу!

— Да знаю я, знаю.

Брейден подходит и по-дружески хлопает меня по руке.

— Пойдем-ка в «Хэл» и наверстаем упущенное. У меня мало времени. Отец попросил вечером помочь ему в пиццерии, а ты же знаешь, что я прямо-таки дождаться этого не могу.

* * *

Когда мы паркуемся возле «Хэла», Брейден несколько раз поглаживает приборную панель моей машины.

— Думаю, ты должен подогнать свою малышку в салон на следующей неделе, ее нужно немного настроить. Мне не нравится, как звучит двигатель.

— Наверное, ты прав, — соглашаюсь я, выбираясь из грузовика.

«Хэл» — небольшое заведение как снаружи, так и внутри. Дубовые столы и стулья не меняли с момента основания бара, то есть уже пятнадцать лет, а картины на стенах видали лучшие дни. Но люди приходят сюда не за атмосферой. Они приходят ради еды и хорошего обслуживания.

— Привет, Вивиан, — здоровается Брейден с одной из официанток. — Мы займем столик в конце зала.

— Конечно, милый, — говорит она, размещая карандаш за ухом. — Занимайте, какой хотите.

Брейден не тратит время зря и, как только мы садимся, устраивает мне допрос с пристрастием. Положив руки на стол и сцепив их в замок, он внимательно на меня смотрит.

— Итак. Что, черт возьми, происходит между тобой и Эви? О нет! Подожди, — он цокает языком, — точнее сказать, почему между тобой и Эви ничего не происходит?

— Она встречается с мудаком Харрингтоном, — едва успеваю договорить, чувствуя, как желчь поднимается по горлу.

Брейден машет рукой в воздухе, фактически отметая в сторону мои слова.

— То, что он мудак, даже не обсуждается. А теперь ответь на мой вопрос.

Потираю шею, стараясь избавиться от нарастающего напряжения.

— Я пытался, но...

— Пытался, как же! — прерывает он. — Может, ты и «пытался», — показывает пальцами в воздухе кавычки, — когда-то. Но нужно прикладывать больше усилий.

— Мой отец твердил то же самое, помнишь? — с горечью выплевываю я слова, ощущая мерзкие мурашки, расползающиеся по коже от нахлынувших воспоминаний. — Как-то раз он опозорил меня перед всей бейсбольной командой, потому что мы проиграли. Он свалил всю вину на меня и чуть не довел до ручки.

— Да, помню. Но есть небольшая разница. Я люблю тебя, мужик. А твой отец был тем еще моржовым хреном. Без обид, — шутит Брейден, и я смеюсь вместе с ним, отвлекаясь от мыслей об отце.

— Но с Эви... Не знаю, чувак. Я просто боюсь испортить наши отношения. — Меня смущает дерьмо, вылетевшее из моего рта, и я съеживаюсь на своем стуле. Не могу сказать другу правду, что считаю себя недостойным Эви и что она заслуживает большего. — Когда ты признаешься в чувствах, это многое меняет. Черт, я только что так сказал? Болтаю, как киска.

— Да, так и есть. И Иисус, Дилан! Ты пугаешь меня. Как, черт возьми, ты вообще раньше умудрялся кого-то подцепить? — Брейден потирает лицо рукой, а затем стучит пальцами по столу. — Послушай, Эви умная, смелая, с чувством юмора и очень красивая. Пока ты тратишь время на попытки, кто-то придет и реально сделает это.

Официантка подходит к нам, прерывая мою пытку.

— Привет. Что будете заказывать?

— Брейден? — зову я и, когда он не отвечает, щелкаю пальцами перед его лицом. Но он слишком занят разглядыванием сисек официантки, в то время как ее щеки заливаются румянцем от такого внимания. — Принесите нам две колы, пожалуйста.

— Конечно, — она посылает мне лучезарную улыбку, затем разворачивается на каблуках и уходит, слегка виляя бедрами.

— Похоже, новенькая. — Мой друг неотрывно следит за ней. — Никогда ее раньше не видел. У нее огромные сиськи, да? — спрашивает он, когда снова смотрит на меня, я пожимаю плечами. Но для него этого недостаточно. — Да ладно. Понимаю, ты втрескался, но ты же не импотент. Признай, у нее отличные сиськи.

— Да-да, — усмехаясь, признаю я, когда официантка возвращается с нашими напитками. Мы стараемся придать своим лицам самый непринужденный вид.

— За шикарную грудь! — Брейден чокается своим стаканом об мой и делает глоток.

Я беру со стола пакетик с сахаром, встряхиваю его, разрываю упаковку и высыпаю содержимое в свой стакан. Левый уголок рта Брейдена изгибается в любопытной улыбке.

— Ты до сих пор добавляешь порцию сахара, да? Ты же осознаешь, сколько его уже содержится в коле, верно?

— Да, но привычка — вторая натура. Кроме того, это традиция. Помнишь, так еще мой дедушка делал? — напоминаю ему, комкая пакет и кидая в него.

— Точно. Он был таким же сумасшедшим, как и ты.

— Эй, — я двигаюсь поближе к окну, — не говори так про дедулю, иначе нам придется выйти на улицу и разобраться с этим.

— Ты что, думаешь, — говорит он, сжимая и разжимая кулак, — раз победил в школе каких-то сопляков в паре кулачных боев, то и меня одолеешь? Будь уверен, я надеру тебе задницу.

— Ну, да. И каких сопляков? Помнишь Грега Джеральда? Он был вдвое больше меня. Но в порыве ярости я его в отбивную превратил.

— Ты был злющим ублюдком, с этим не поспоришь, — Брейден смеется и поднимает стакан, собираясь сделать еще один глоток. — Странно, что ты не оказался на боксерском ринге. Мог бы столько бабла срубить.