– Дядя, перестань, попросили же без реплик и всякой булгаковщины, – бросил Вавилен. – Ничего у меня не болит. Я наоборот, не нарадуюсь сижу, что Витя написал Generation P, до того, как на буддизм подсел.

– Я вот одного только не понимаю – сказал Форрест. – Как мы можем друг с другом общаться?

– Ты язык имеешь ввиду? Тоже об этом подумал – сказал Нео.

– Язык да и в целом, мы друг друга как будто знаем, но мы из разных Вселенных ведь – дополнил Форрест.

– Просто мы в матрице, – снова засмеялся Лектер.

– Да заебал, Ганнибал, – ответил Нео. – Четвёртая часть – пиздец полный.

– Нет, ну серьёзно, Раст, ты же у нас философ, поясни – сказал Вавилен.

– Ницше – хуицше, время круг, птьфу ты бля. Я вообще – то стопудовый оптимист по жизни, – ответил Коул.

– Это типа фантдопущение называется – заговорил Сидхартха.

– А мы то думали ты нам сейчас всё с точки зрения буддизма раскидаешь, Сид, – улыбнулся Лектер и все засмеялись.

– Не, не моё это – ответил Сидхартха.

– Вейд, а ты чего молчишь? – спросил Нео

– Да, чего такой хмурый? – добавил Вавилен.

– Поймите, парни, – начал всхлипывать Дарт Вейдер, – единственная моя известная реплика «Люк, я твой отец» – оказалась симулякрой, – Вейдер расплакался.

– Чем блять оказалась? – спросил Раст Коул.

– Забей, друг, начни с Ницше, – сказал Ганнибал Лектер, – Вейд, не переживай, зато у тебя меч красивый, красочный такой.

– Да хватит издеваться над всеми, Ганибал! – воскликнул Нео.

– Лектер, закрой свой рот, иначе я тебе его закрою, – сказал Иешуа.

– А вот это неожиданно, – ответил Лектер, – такого не могло быть у Миши.

– Да иди ты нахуй, придурок, – ответил Иешуа.

Следующие пять минут на записи не было голосов, лишь негромкое всхлипывание Дарта Вейдера напоминало о жизни. Первым не выдержал Лектер.

– Скучные вы, – сказал он, – сейчас я наберу Морфеосу, он весёленьких таблеток подкинет, Нео в курсе.

– Какой же ты, долбоёб, – сказал Нео.

– Да

– Точно.

– Плюсую.

– Согласен, парни.

– Я сваливаю.

– Я тоже.

– Люк, я твой отец! – сказал Дарт Вейдер.

Запись кончилась.

Семейный день

Будильник прозвенел в 8:00. Саймон протянул руку к смартфону, который лежал по левою сторону подушки, и смахнул с экрана маячащее сообщение «Воскресение. Семейный день!». Он сладко зевнул, снова закрыл свои зелёные глаза и уткнулся мокрым носом в подушку. «Ещё пару минуток», – подумал Саймон и был готов снова провалиться в безмятежный мир сновидений, но до него будто только сейчас долетело сообщение будильника. Саймон вмиг открыл глаза и радостно произнёс: «Семейный день!»

         Он сбросил с себя летнее одеяло и грациозно спрыгнул с кровати, мягко и практически бесшумно приземлившись на пол. Саймон приступил к утренней зарядке, но в этот раз делал её без особого энтузиазма и вовлечения, потому что магия предвкушения сегодняшнего дня была намного сильнее его полезной привычки. Даже излюбленное упражнение «собака мордой вниз», которое всегда доставляло Саймону особое удовольствие, сопровождалось мыслью о предстоящей поездке. Саймон закончил зарядку и выскочил из своей комнаты. Он спустился со второго этажа, прошмыгнул мимо кухни и оказался в ванной. Из кухни послышался голос:

– Юноша, если вы думаете, что мы вас не заметили, вы ошибаетесь.

 Саймон, набрав полный рот зубной пасты, невнятно проговорил:

– Доброе утро, Мам, я сейчас.

Уделив при чистке зубов особое внимание своим клыкам, Саймон поправил тоненькие усы-антенны, умылся прохладной водой, посмотрел на себя в зеркало и широко улыбнулся, чтобы ещё раз полюбоваться сверкающими клыками.

          Отец допивал свой утренний кофе, а Саймона уже дожидались тосты и банка клубничного варенья. Он уселся за стол и начал завтракать.

– Мам, тосты очень вкусные, спасибо.

– Не за что, сын. Кушай плотно, у нас сегодня насыщенный день.

 Пока Саймон уплетал хрустящие тосты, отец читал новости в еженедельной газете. Саймон обратил внимание на один из заголовков: «Антропоморфизм. Новый виток эволюции».

– Паап, – протянул Саймон. – А что такое антропоморфизм?

Отец Саймона слегка выглянул из-за газеты и мягким голосом сказал:

– Антропоморфизм, сынок, это то, что спасёт этот мир. Вот раньше…

– Артур, не за столом, пожалуйста. Не надо ему узнавать всё и сразу, всему своё время, –  неожиданно перебила мама.

 Саймон, немного обиженный, доедал свои тосты и с небольшой надеждой поглядывал на отца. Тот снова выглянул из-за газеты, улыбнулся и прошептал:

– Скоро сам всё узнаешь. Будет круто.

 Саймон посмотрел на маму, понял, что она не услышала, и улыбнулся отцу в ответ.

          После завтрака Саймон снова поднялся в свою комнату и начал собираться в поездку. Этот семейный день был для него особенным, потому что впервые за двенадцать лет родители не сказали ему, куда они отправятся в этот раз. Саймон перебирал в уме все возможные варианты: прогулка по каньону, поход к подножью горы Пиньён, выходные у хрустальных озёр или, может, музей Метавселенных? Саймон сгорал от любопытства, его сердце трепетало, зрачки расширились, и он позволил себе то, что давно обещал родителям не делать: стал громко мурлыкать и качаться по полу на спине, переваливаясь с одного бока на другой. После минутной слабости Саймон спустился вниз, в гостиной уже ждали родители.

– Люси, Саймон, – торжественно заговорил отец, – наш традиционный семейный день начинается!

Все вышли из дома и направились к машине.  Саймон удивился, что в сегодняшнюю поездку родители не взяли практически никаких дополнительных вещей и инвентаря. Лишь корзинка с перекусом и рюкзак с верхней одеждой на случай, если погода немного испортится. Саймон сделал вывод, что они собираются проводить время не слишком активно.

Все сели в машину и отправились в путь. Отец Саймона был отличным водителем. Его движения были осторожные, плавные и будто всегда совершались в такт музыке, которая играла в салоне, – всё это создавало неповторимую атмосферу поездок, во время которых Саймон наслаждался созерцанием живого и чистого внешнего мира.

  Поездка продолжалась уже около двух часов. Саймон смотрел, как они пропускают поворот к хрустальным озёрам, проезжают мимо съезда к подножью горы Пиньён, а вскоре они миновали и музей Метавселенных. Саймон заметно утомился, ведь ещё ни разу в жизни он не уезжал от дома так далеко. Но он решил не доставать родителей своими расспросами, а исправно терпел и ждал, когда же наконец они прибудут к месту назначения.

Отец свернул на шоссе, которое простиралось сквозь густой хвойный лес, и в салон тут же хлынул приятный запах. Чем дальше они уезжали от города, тем сильнее внешний мир дичал, становился красивее. Саймон видел, как хвойный лес сменял лиственный, горы чередовались с равнинами, за пастбищем безмятежных коров следовала сумасшедшая круговерть оленей, степные волки собирались в стаи, а бобры конструировали искусные плотины – каждому явлению и каждому сущему было комфортно, всё было живым, единым. Затем можно было наблюдать завораживающие, фантастической красоты феномены: вот справа от дороги мылили глаз бескрайние пустыни с редкими перекати-поле, а слева, в трещинах земли, бурлили реки, кипели гейзеры и разлетались в воздухе кусочки пожара. По одну сторону вырастали массивные сугробы, расчесанные холодным ветром, по другую – сладко томилась под палящим солнцем молодая кукуруза. Дорога была границей, тонкой линией между двумя противоположностями. По ней, будто по хребту Великой Двойственности, можно было пройти и насладиться красотой контрастов. Вовне не было ничего лишнего, всё казалось цельным, но в то же время раздельным, дополняющим друг друга.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.