— Да, но спросить я все-таки должен был. А теперь, а не менее главном. Объясни мне, как происходит оцифрованность? Мне кажется, что я оцифровался, потому что я стаю тут с тобой, не будучи в капсуле. В реале я просто закрыл глаза и оказался в Донор, — я прижался сильнее к решетке, как бы готовясь поглотить каждую букву сказанного им предложения.

— Да, — просто ответил он и словно потеряв ко мне интерес начал расхаживать в своей камере.

— Что да? — я попытался потрясти решеткой, но мне это не удалось.

— Да ты оцифровался. Если уж ты в Донор без подключения к капсуле, то ты оцифрован, — он прекратил гулять по камере и присел в позе лотоса.

— Но как? Я ведь ничего особенного не делал! Я чисто случайно стал вампиром и прошел пару квестов, — недоумевая проговорил я.

— Перед тем как оцифроваться, ты испытывал особые чувства к какому-нибудь NPC? Бывало ли, что ты не видел разницу между реальностью и виртуалом? Ты жалел NPC? Хотя, будет правильно задать вопрос вот так: Бывали ли что ты не отличал NPC от реального человека?

Не знаю, что меня удивило больше всего, то какие вопросы он мне задал или то, что он вдруг стал таким разговорчивым. Ну, а если честно, то ответ на все его вопросы был один. Я все это испытывал и проходил. Начиная с того, что как я тогда привязался к той дриаде. Не помню правда её имени. Заканчивая тем, что я публично признал, что люблю Софи. Не говоря уже о том, что чувство того, как она покинула этот мир, сводило меня сума.

— Да. Все это я испытывал, — ответил наконец я.

— Как долго ты играешь в Донор? И в каких интервалах с тобой происходило то, что я описал? — спросил Алкарт, даже не оборачивая свою голову в мою сторону.

— Мне пару дней назад исполнилось восемнадцать, так что можно сказать все это произошло со мной недавно, — ответил я и невольно понял, что я вообще не спал толком эти несколько дней и пропустил свой экзамен.

— Ты что реально все это пережил за несколько дней? Чувак, тебя наверно вообще глючит. Ну ты даешь, — Алкарт явно заинтересовался в разговоре со мной.

— Теперь ты понимаешь почему я так волнуюсь. Тогда, при первой встрече ты сказал мне что я могу поискать в инете про оцифрованность. Так вот я попытался найти, что-нибудь, но ничего…только пару странных рассказов. Прошу тебя помоги мне понять, что со мной происходит и возможно я пойму, что произошло с моим братом, — взмолился я.

Алкарт долго молчал и мне показалось, что он не собирается ничего мне рассказывать. Но пока я ждал, что с уст Алкарта выпадет пару слов, мой мозг решил проложить свою линию размышления. Сначала у меня возникли мимолетные мысли о том, как дела у родителей и как они вообще. Не могу себе представить, что может испытывать родитель, дети которого просто так попадают в кому. Ааа…я же могу написать маме! Как же я об этом не подумал, ведь сообщение Кристалл дошло до меня тогда.

Убедившись, что Алкарт не собирается продолжать со мной разговор, я зашел в почту и быстро набросал сообщение маме. Перед тем, как отправить его я замешкался. Допустим я отправил сообщение родителям и что дальше? Они могут сообщить об этом кому-то и со мной могут что-то сделать. Я подозрительно мало знал, о том что происходит в реале с теми, кто оцифрован.

— Послушай, я расскажу тебе, что знаю, — вдруг послышался голос Алкарта.

— Спасибо, — вырвалось у меня и я закрыл интерфейс, тем самым отправив письмо в черновик.

— Я точно не знаю. Все это я выяснил, бороздя просторы инета. Тому, что ты ничего не нашел в инете, есть объяснение. Видишь ли, само понятие оцифрованность, это своего рода доказательство, что Донор не идеален. Поэтому разработчики, прилагают большие усилия, чтобы этот факт не был обнародован. Я в этом убедился на десятом году своей оцифрованности. Тогда я активно вел блог и пытался найти таких же как и я, но видимо моя активность привела к большой огласки. Мой блог закрыли, а сам я получил системное письмо. Оно конечно, было запрограммированно на самоудаление, но я как сейчас помню эти строки: Нам жаль, что с вами произошел такой инцидент, но если вы будете продолжать афишировать ваше состояние, то нам продеться удалить ваш профиль, — говоря последнее предложение, Алкарт попытался максимально спародировать программный голос.

— То есть, они даже не стали тебе помогать? — удивленно спросил я.

— Помогать? Да я сомневаюсь, что они понимают, как это вообще работает, — рассмеялся оборотень.

— А ты знаешь? — осторожно спросил я.

— Ну я могу лишь поделиться своими догадками. Причин я не знаю, но симптомы у всех оцифрованных одинаковы. Сначала человек начинает питать какие-то чувства к NPC. Затем вовсе перестает различать, реал от виртуала. И вот тогда это и начинается. Сначала ты просто закрываешь глаза и без капсулы, без ничего оказываешься в Донор. Затем ты, конечно, просто проморгав возвращаешься в реал, но это начинает происходить все реже и реже, пока ты полностью не обнаруживаешь себя узником Донор. Я не знаю, как это получается. Не знаю, как сознание может быть в Донор если человек не в капсуле. Но я лишь знаю, что твое тело перестает функционировать там, в реале. Хотя нет, сказать так будет неправильно…хм… твое тело функционирует, ты дышишь, твое сердце бьется. Только вот из-за отсутствия сознания, ты перестаешь ухаживать за телом. Попадаешь в кому…ах вот правильное словно…кома!

А если твое теле не получает, питательных веществ, жидкости, то оно начнет умирать. Ну а когда твое тело мертво, путь в реал тебе закрыт. Хотя, даже сейчас путь в реал для тебя закрыт. Даже когда мое тело еще не умерло, я пытался всеми способами вернуться. Затем я, конечно, забросил это дело, когда уже понял, что мое тело сгнило.

— То есть ты хочешь сказать, что мое тело сейчас в коме, но вернуться в него я не смогу, так как даже ты не нашел этого способа. И что мне сидеть и ждать, когда мое тело, как ты там выразился сгниет? — требовательно вопросил я.

— Да делай, что хочешь. Я просто поделился своими мыслями, — обиженно ответил Алкарт.

— Прости, я не хотел так грубить. Расскажи мне еще что-нибудь? — я не хотел рассказывать ему, про вампира, что смог вселиться в тело моего брата.

— Дайка подумать…ну сознание твое переноситься в Донор, но ты по сути являешься игроком и для тебя нет никаких преград. Но когда твое тело в реале умирает, тогда-то и начинается весь кошмар. Ах…я так запутанно говорю…еще раз! Пока твое тело живое в реале, Донор воспринимает тебя, как игрока. Ты можешь умирать, брать квесты и все такое. Как только, твое тело в реале умирает, Донор начинает воспринимать тебя, как городского NPC. А что бывает, когда кто-то убивает городского NPC?

— Он умирает навсегда… — вырвалось у меня.

— Именно! Эти идиоты сделали так, чтобы игроки несли ответственность за смерть NPC, но при этом приговорили нас, оцифрованных к смерти! — возмущённо взбунтовался Алкарт.

— Мое тело еще живое и мне не страшна смерть, в то время как, ты проживаешь всего одну жизнь? — опечаленно спросил я.

— Да. По сути, я бессмертен. Я могу прожить вечность так, даже не состарившись. Но если меня убьют, то я уже не возрожусь. В этом есть даже доля иронии…своего рода цена за бессмертие, это смерть.

— А как ты это понял и вообще, почему ты все это время тут? — спросил я, хотя явно догадывался почему.

— Был у меня один друг. Мы с ним вместе оцифровались. Затем, так получилось, что я обратился в оборотня, а мой друг стал демоном. Все игроки в Донор получили уведомление, и мы с моим другом стали мишенью. Короче, нас вычислили и убили. После этого, мой друг получил сообщение от Донор. В нем говорилось, что здание, где жила его семья, обвалилось. Всех, кто был внутри, насмерть задавило. Тогда мы и задумались о том, как же мы вернемся в свое тело, если тело больше нет. Тут, как назло нас нашли какие-то уроды, что тогда смогли нас убить.

Они думали, что если убьют нас еще раз, то получат какие-то награды. Ну, как понимаешь они нас убили. И я целый день прождал у могилы друга, а он никак не возрождался. Я писал ему, пытался найти, но без толку. Дальше, уже впоследствии, я понял, что он не возродился, потому что его тело было уничтожено. Ты спрашиваешь, почему я не пытаюсь отсюда выбраться? Вероятность, что я умру снаружи намного выше, чем тут, — когда Алкарт закончил свой монолог, он просто перевернулся и я понял, что разговор окончен.