– Очень приятно, – сказал я и протянул Татьяне Ивановне второй букет, побольше.
– И мне приятно, – заикаясь, ответила Ленина мама. – Пойду на стол накрывать. А вы пока руки помойте и лицо, если вам не трудно.
– Не трудно, – сказала Лена и потянула меня на второй этаж, в ванную комнату. – Пошли, умоешься, пока ты тут всех не перепугал.
Лениного папу мы встретили на лестнице. Он не подпрыгнул и вроде даже не испугался.
– Хорошо нарисовано, – сказал он, – прям натурально очень. Только Бэтмена рядом не хватает.
– Вадим, – представился я.
– Олег, – протянул мне руку Ленин папа, – очень приятно.
Лена затащила меня в ванную, раздела до трусов и принялась смывать слой краски с моего лица и лак с волос.
– А твои родители давно вместе живут? – поинтересовался я, отфыркиваясь от льющейся воды.
– Сорок два года, – ответила Лена. – А что?
– Так просто, – ответил я, – разговор поддержать. А сейчас они на пенсии?
– На пенсии, – сказала Лена. – Папа раньше в МИДе работал. Чем тебе волосы склеили? Их никакое мыло не берёт.
– Это хорошо, – сказал я, – интеллигентная семья. Это хорошо. А волосы мы отмоем. Добавь горяченькой.
Минут через двадцать я, умытый, пахнущий шампунем и немного взволнованный, сидел за столом.
На столе стояла кастрюля с вездесущим борщом и тарелка с крабовым салатом.
– А пампушек нет? – освоившись, спросил я.
Лена незаметно двинула меня локтём в бок.
– Нет, но могу предложить булочки с маком, – ответила Татьяна Ивановна.
– Спасибо, я так просто спросил, – сказал я, потирая ушибленный бок. – Я недавно узнал, что борщ с пампушками – это традиционная еда на Хэллоуин.
– Да что Вы говорите? – удивилась Татьяна Ивановна. – Никогда этого не знала. На следующий год сделаю Вам пампушки.
Потом мы поговорили о погоде, о понаехавших в Прагу иностранцах и о ценах на бензин. Ленина семья мне понравилась.
Я распрощался с её родителями и вышел на улицу. Леночка пошла проводить меня до машины.
– Красивый у вас дом, – сказал я, – и сад тоже. Вот только от меня далеко. Почти час добираться.
– Да, далеко, – подтвердила Лена, – разные концы города.
– Тогда переезжай ко мне жить, – предложил я, – на бензине сэкономим. Чего туда-сюда мотаться?
– Как-то неожиданно, – сказала Лена, – но я согласна. Родители и без меня справятся.
– Вот и чудненько, – сказал я и сел в машину.
Лена наклонилась ко мне и поцеловала на прощанье.
– Тут мама гадает, ты из-за праздника ей чётное количество цветов в букете подарил или просто ошибся? – спросила она.
– Ой, – ответил я, – конечно же ошибся, я не специально. Честное слово.
– Я ей так и ответила, – сказала Лена, улыбнувшись, – не переживай. Всё было хорошо. Вечер был замечательный.
В общем, родители мне понравились. По совету Тани я примерил их отношения в семье на себя, и мне это пришлось по вкусу. Поэтому спустя два месяца, на Рождество, я сделал Лене предложение.
– Я согласна, – сказала Леночка. – Я тебя люблю.
– И я. Вот только ещё ребёнка хочется, – ответил я. – Вдвоём, конечно, хорошо, но втроём ещё лучше.
– Я тоже от тебя ребёночка хочу, – сказала Лена, – но мне сорок пять. Я уже старенькая для деторождения.
– Сорок пять – баба ягодка опять, – пошутил я. – Наука шагнула далеко вперёд. ЭКО можно сделать. Я в интернете пороюсь, как это и сколько стоит. И ещё знакомая у меня есть. Я её недавно встретил. Говорит, что беременная. У неё спрошу.
– Что за знакомая? – заинтересовалась Лена.
– Светка, – ответил я, – героическая личность. Точно, надо у нее проконсультироваться.
Светка была 39-летней еврейкой в разводе. Муж ушёл от нее более десяти лет назад, когда у Светки обнаружили рак. Известия о болезни и о разводе она приняла на удивление спокойно. Лишь затащила бывшего в местную клинику и заморозила несколько получившихся от него эмбрионов. А потом рванула в Чехию, лечиться от рака. В Израиле это было дороговато.
Она проходила химио- и радиотерапии в Праге и Мюнхене. Лысела. Толстела. Умудрялась между процедурами зарабатывать деньги на жизнь. И через 9 лет такой сумасшедшей жизни она все-таки выздоровела, окончательно и бесповоротно. Сдала два раза анализы, биопсию. Всё подтвердилось – болезнь отступила.
Светка выдохнула и рванула в родную Израилевщину, где подсадила себе один из сохранённых эмбрионов. Он прицепился к выздоровевшей плоти Светки и начал развиваться.
Всё это я узнал от нее самой, сидя на скамейке в парке на Летне, куда она пришла по моей просьбе. Светка пила лимонад, завистливо поглядывая на мой бокал с пивом, и во время разговора поглаживала свой плоский живот. На беременную она мало походила.
– Мы тоже хотим ребёнка, – выслушав Светку, сказал я и добавил, – очень хотим.
– Сколько лет твоей жене? – спросила Светка.
– Сорок пять, – отрапортовал я, – здорова, вредных привычек нет.
– Да я не про здоровье, – отмахнулась Светка, – я про деньги. Тут до 39 лет можно делать три попытки ЭКО за государственный счёт. Так что вам придётся за свои кровные ребятёнка стругать.
– А сколько это стоит? – робко спросил я.
– Где-то тысяч сто крон за попытку, – ответила Светка, – но есть более бюджетный вариант. Это Белоруссия. Даже с проживанием и дорогой выходит дешевле, чем тут.
– Не, – на минуту задумавшись, ответил я, – в Белоруссию Ленка не поедет. Она комфорт любит.
– Тогда Чехия или Израиль, – кивнула головой Светка.
– А где лучше? – продолжил я пытать беременную женщину.
– Одинаково, – ответила та, допив свой лимонад, – только в Израиле дороже в три раза это удовольствие.
– А почему дороже, если одинаково? – удивился я.
– Потому что евреи, – зло ответила Светка. – Пива хочется, мо́чи нет. Но нельзя.
– Так давай я тебе безалкогольного возьму, – предложил я.
Светка на минутку замолчала, словно переваривая моё предложение.
– Ты – гений, – наконец-то очнулась она, – что же я сразу не додумалась. Неси своё безалкогольное пиво.
Я принёс Светке пива и орешков. Всё это она уничтожила в течение полутора минут
– В общем, – сказала она, допивая остатки пива, – идите в любую государственную или частную больницу в отделение репродукции. И там беременейте. А как забеременеете – к гинекологу. А потом уже в роддом.
– Спасибо, – сказал я. – Ещё пива?
– Аха, – сказала она, – возьми сразу два, чтобы не бегать.
Я принёс два бокала безалкогольного пива.
– Что-то меня тошнит от этого пива, – сказала Светка, – пойду я домой, наверное.
И она ушла.
Позже мы с Леной отправились в ближайшую к нашему дому больницу. В Мотол. Центр планирования семьи и репродукции в Мотоле располагался на 5 этаже. Приняла нас маленькая и толстенькая, как колобок, врач.
– Начнёте принимать гормональные лекарства, – сказала она Лене, – чтобы Ваши яйцеклетки вырастали и были в порядке. Заодно проведем все необходимые исследования и анализы на совместимость и генетические отклонения.
Лена почему-то испугалась, услышав про генетические отклонения и возможную несовместимость.
– Всё у нас совместится, – успокоил я её, – вот чувствую, что всё хорошо будет. И родишь ты мне дочку, маленькую, беленькую.
Жена постепенно успокаивалась, и я отправился оплачивать счёт, что-то около двух тысяч евро.
– А говорили, что дороже будет, – повеселел я и пошел в аптеку за гормонами.
В аптеке мою веселость как рукой сняло, когда я узнал, сколько стоят гормональные лекарства для Лены. А стоил они дорого – по 500 евро за упаковку.
– Делаем длинный протокол, – сказала нам врач, – а если не получится, то потом короткий.
Я не понял ничего про протоколы, но на всякий случай кивнул головой. Длинный, так длинный. Главное, чтобы получилось.
В тот же день у нас взяли кровь. А моей слабой половине ещё и УЗИ сделали.
Через неделю мы пришли на приём. Уже знакомая врач посмотрела наши анализы и одобрительно покивала головой.
