Не на что здесь смотреть. Лишь обычная суета Судного дня.

Кейт использует инъектор в виде обезболивающей ручки, чтобы вколоть шесть доз лидокаина в поясницу Кеке. Также она делает впрыск обезболивающего при помощи ингалятора в ее нос.

— А-а-а, — вздыхает Кеке. — Спасибо.

— Я еще ничего не сделала.

— О, нет, сделала, — возражает Кеке. — Ты гребаная богиня.

Кейт громко смеется.

— Серьезно. Тебе никто этого не говорил? — спрашивает Кеке.

— Отправляйся домой, Кеке, ты пьяна.

— Ха! Умная мысль.

Кейт берет плоскогубцы и морально готовится.

— Готова?

— Готова, — отвечает Кеке.

Кейт обхватывает край осколка зубчиками инструмента, готовится применить силу и плавно вытаскивает его. Они обе ахают: Кеке от боли, а Кейт с сочувствием. Поначалу рана едва кровоточит, и на миг Кейт испытывает такое сильное облегчение, что чувствует, будто может летать, но затем кровь начинает литься так, будто включили насос. Кейт неуклюже хватает физраствор. Она работает так быстро, как может, сжимает зубы, промывая зияющую рану, от вида которой ей хочется упасть в обморок, просушивает ее марлей, заполняет гелем, дрожащими пальцами срывает бумагу с задней части кожной молнии. Наконец, она размещает молнию, закрывает рану и заклеивает большим тромбоцитарным пластырем, в котором, вероятно, нет нужды, но от этого ей легче.

— Готово.

Кейт шумно стягивает перчатки. Этот звук пахнет, как свеже накрахмаленные простыни.

Кеке открывает глаза.

— Серьезно?

Придурки-зеваки начинают расходиться.

— Знаю. Я удивила даже себя своими крутыми хирургическими навыками.

— Когда я встану, увижу, что моя задница пришита к локтю?

— Нет.

Кейт смеется. Чувство облегчения вернулось.

— Но ты потеряла много крови, и я не знаю, как сильны внутренние повреждения, так что…

— Не переживай. Я не собираюсь подавать на тебя в суд за недостаток практики.

— Серьезно. Твоя почка может быть разрезана пополам.

— Ах, ну, к счастью, у меня есть другая.

— Ты все еще под наркотой.

— Мне нравится. Кстати, что было в том ингаляторе?

Кейт читает, что на нем написано.

— Пексидин.

— Потрясная штука.

Женщина отдает его ей.

— Он весь твой.

Кеке пытается встать.

— Эй! — произносит Кейт. — Эй. Не думаю, что тебе стоит вставать.

— Чушь, — отвечает Кеке. — Я как новенькая.

Она резко выдыхает воздух, морщится и ложится обратно.

Кейт оглядывается вокруг на мертвого робота и разбросанное оружие. В ее мозгу вспыхивают вспышки белого насилия.

— Что за х*йня здесь произошла?

— Потом расскажу. Кстати, что ты здесь делаешь? — спрашивает Кеке. — Ты должна быть с Сильвер.

— Я не могла позволить тебе сделать это в одиночку и забыла отдать тебе это.

Кейт показывает на револьвер.

— Пригодился бы, — замечает Кеке.

— Кроме того, я подумала, что помогу Сильвер больше, если приведу Зака, чем буду сидеть в больничной палате, держа ее за руку.

— Наверное, в моем состоянии, прорыв в Крим-колонию теперь выпадает из повестки дня?

— Ты правильно думаешь. Десять минут назад я даже не была уверена, будешь ли ты жить.

— А?

— Единственное место, в которое ты отправишься — это Липворт Фаундейшн.

— Они меня не пустят, — говорит Кеке.

— Не как посетитель, — отвечает Кейт, — но, как пациент, которого они обязаны пустить.

Последний вопрос повисает в воздухе. Кто будет сопровождать Кеке? Она плоха и не сможет добраться туда сама на солартрамвае, а сошедшие с ума такси слишком опасны. Но, если Кейт отвезет ее, она не успеет добраться до Зака и спасти Сильвер. Они сидят там в молчаливом тупике, когда на кону все — Кеке не спрашивает, Кейт не хочет ей отказывать.

Глава 61

Скорлупа

12 годами ранее. «СкайРест», Йоханнесбург, 2024

Зак завершает работу — производство мыла из конопляного масла — и плетется обратно в резиденцию вместе с другими. Сколько смен он уже отработал? Они все словно превратились в одно размытое пятно. Они автоматически переходят от одного занятия к другому: работа, душ, отдых, еда. Мускатные дольки на ужин, губчатые воспроизведенные персики с соевым кремом на десерт. Теперь Зак научился съедать свою еду. Неважно, насколько она неаппетитная ― лучше есть. Он набрал немного мышечной массы. Мужчина больше не хочет быть таким слабым, каким он был, когда Бернард удерживала его, чтобы силой накормили. Ему нужны силы, чтобы работать.

Теперь на лацкане Зака две полоски, и он усердно трудится, чтобы заработать третью. Ему нужно быстро взобраться по этой карьерной лестнице. Он не знает, почему нужда такая сильная, но это так. Каждый раз, когда он думает, что устал, вспоминает об Этапах, которые ему нужно заработать, чтобы возвыситься, выбраться отсюда, и это придает ему сил.

Несмотря на седативное воздействие психотропных веществ, он все еще просыпается каждую ночь и видит Бернард в своей комнате. Он должен быть сильным. Должен быть в состоянии защитить себя.

Резидента рестлера тоже возвысили. Это случилось неожиданно. Ему все еще оставались две полоски до повышения, но во вторник на прошлой неделе он ушел, а его комнату очистили. Люди воодушевились. Что этот мужчина сделал, чтобы так быстро подняться? В чем его секрет? Кто-нибудь может вспомнить, что он говорил или что делал по-другому? В этот день все работали с удвоенной силой, думали о бывшем резиденте, наслаждающимся своим мороженым со вкусом соленых ирисок, по которому тот так тосковал.

Возвышение посредством упорной работы

Резиденты рады за рестлера, но Заку на душе не хорошо. Это зависть или еще что? По какой-то причине, он просто не может представить рестлера там наверху, среди выглядящих сообразительными рабочих пчел. Что-то в этом просто кажется ему неправильным.

Зак залезает на свою новую кровать и прижимает неоткрытый подарок к своей груди. Он не может вспомнить, что там, или для кого это купил, но каждый раз, как он испытывает соблазн открыть, его останавливает сильное предчувствие. Он мог накопить достаточно наград, чтобы приобрести новый матрас и пару других вещей для уюта. Пару раз он просил книги, но его просьбы натыкались на глухую стену.

«Зачем тебе книги? ― представляет Зак, как спрашивает его Гаэлин. ― У тебя здесь есть все, что тебе нужно».

Потому что мне нужно проснуться, ответил бы он ей.

Потому что я потерял себя.

Потому что я чувствую себя так, будто застрял в скорлупе.

Глава 62

Двенадцать лет спустя

12 лет спустя. «СкайРест», Йоханнесбург, 2036

Зак слышит, как Гаэлин зовет его по имени. Он заканчивает расчесывать свои волосы цвета соли с перцем и втирает в них немного геля для укладки. Использует растворимые стерильные салфетки с логотипом «СкайРест», чтобы вытереть руки перед тем, как выйти в коридор резиденции. Когда он достигает открытой двери пустой комнаты, Гаэлин приветствует его широкой улыбкой и жестом показывает на нового резидента.

— Зак, — говорит она, — это Дэвид.

Зак кивает мужчине.

— Дэвид, Закери один из наших самых опытных резидентов. Если у вас есть вопросы, задавайте ему. Он поможет вам осмотреться.

Мужчины измеряют друг друга взглядами.

— Хорошо! — произносит Гаэлин, которая, похоже, совсем не постарела с того дня, когда Зак сюда прибыл. — Моя работа здесь окончена. Позовите меня, если вам что-нибудь понадобится.

Зак дергает подбородком в сторону новичка.

— Давай возьмем по сандвичу, пока не вернулась толпа.

Дэвид смотрит, как Зак поедает свой шамвич с выражением лица, которое можно описать только как полнейшее отвращение.

— Давай, — говорит Зак. — Поешь что-нибудь. Тебе нужны силы. Здесь много работы.

— Какой работы? — спрашивает мужчина.

— Разной, — отвечает Зак, вытирая губы салфеткой из рисовой бумаги. — Чтобы было интересно. Выполняешь свой лимит, получаешь награду.